Чужая сила - Лия Джонсон Страница 35

Ощутив, как подскакивает сердце и нагревается кровь, я перестала улыбаться и оглянулась.

Тассалар привычно наблюдал за мной из-за толстого ствола дерева, в самом отдаленном темном углу сада. Советник довольно щурил глаза — прямо как тогда, на площади. Когда наши взгляды пересеклись, он одобрительно кивнул и развернулся, после чего исчез за рядом идеально стриженных кустов.

Я тихо вздохнула и развернулась обратно. Устроившись на траве удобнее, вопросительно взглянула на повеселевшего ворона.

— Гор… Скажешь, что произошло между Аларом и Рагорном? — осторожно проговорила, ощупывая границы допустимого.

Птица вынырнула из радостной задумчивости и посерьезнела. Рубиновые глаза медленно цепко меня осмотрели, словно он решал, достойна ли я открытия завесы этой тайны. Вздохнув, ворон встряхнул крылья и неторопливо начал:

— Самые тяжелые психологические травмы случаются в детстве. Самые жесткие и нерушимые принципы формируются в подростковом возрасте. Между этими двоими огромная пропасть, что за несколько ударов судьбы распростерлась безвозвратно.

Чувствуя, что намечается что-то тяжелое и шокирующее, я притихла и даже задержала дыхание, впившись в своего учителя немигающим взглядом.

— Семьи Тассалара и Рагорна были близки к королю из поколения в поколение. Это было ожидаемо, что они оба займут высшие должности в Дакарде. Все мужчины их родов были сильными магами. — Дильфагор мягко протопал по изумрудной лужайке и задумчиво взглянул на плывущие по небу облака. В свете солнца его рубиновые глаза мистически сверкнули. — Мальчишками они были очень дружны и практически все делали вместе. Неудивительно — их отцы работали и сражались плечом к плечу смалу. Но меж матерями дружба так и не сложилась. Мать Рагорна, Жельнава, была ведьмой — большая редкость в дворянских семьях. Тем не менее, тогдашние законы такую связь не запрещали. И мать Тассалара, Ротана, хоть, как и все, не испытывала теплых чувств к ведьмам, все же относилась к Жельнаве уважительно.

Гор выдержал паузу и проводил хмурым взглядом проходящего по тропе рядом молодого помощника садовника. Когда юнец скрылся за деревьями, он продолжил:

— Я не уверен, что произошло — меня, как и мальчишек, там не было. Говорят, Жельнава убила Ротану, а ее, в свою очередь, убил отец Тассалара. Это случилось, когда Алар был мальцом. Тогда он еще не знал правды, потому отгородился от Рагорна из-за своего горя. А когда уже стал юношей, узнал настоящую причину смерти матери и возненавидел будущего генерала лютой ненавистью.

Рвано выдыхая, я ошеломленно хлопала глазами. Сердце в груди тоскливо заметалось, будто ощущало всю ту тупую ноющую боль, непонимание и разочарование, пережитые мужчинами.

— А ты как думаешь? Действительно ли это была Жельнава? Не поторопился ли отец советника? — тихо спросила, внимательно за ним наблюдая.

Ворон довольно сух с огненным, но все равно загадочные искры в его взглядах на генерала всегда выдают что-то сродни старому незаданному вопросу. Это заметно — его отношение к произошедшему неоднозначно.

— Я не знаю, — со вздохом протянула птица. — Не могу не верить Тассалару — я его фамильяр. Я переживал всю его боль вместе с ним. Да и его отец был разумным человеком, хоть и сошел с ума от горя. Существует много неоспоримых фактов, указывающих на то, что это правда. Разумеется, я пытался убедить Алара проверить все самолично. Теперь он взрослый и опытный, возьмется за дело сам — не прогадает. Но он отказывается ворошить прошлое. Эту вражду уже ничем не разрушить. — Дильфагор взглянул на меня с досадой и сожалением. — Тебе не повезло застрять меж двух огней, Алиса. Тебе нужно поскорее разрушить эту связь, пока тебя не затянуло в их беспощадную воронку ярости и ненависти. А для этого нужно удовлетворить все желания короля.

Я молча кивнула. Это мне уже ясно как белый день. Все здесь сводится к Аданиту. Особенно, цель моего появления во дворце.

— Но… Рагорн не выглядит так, словно ненавидит Тассалара… — растерянно протянула, непонимающе хмурясь.

Да, порой он едок по отношению к нему и холоден, но, я бы сказала, довольно терпелив. Хотя, его мать тоже пострадала от семьи темного, что бы там ни произошло.

— Генерал всегда был спокойнее и рациональнее. Он понимает и принимает поступок отца Алара, и он отпустил прошлое. К тому же, его с матерью отношения были довольно отстраненными и сухими. Ведьмы вообще со своими детьми редко возятся. Там, как с птенцами, чуть подрос — и прочь из гнезда, на свои две родные. Тассалар же с матерью был слишком близок, даже ближе чем с отцом. Вообще вся эта ситуация болтается на очень шатких петлях. Просто однажды все пошло по наклонной, и назад пути нет. Разные ценности в семьях, разные характеры мальчишек, разные отношения к случившемуся — и мы имеем то, что имеем.

Поджав губы, я покосилась на то место, откуда ранее за мной наблюдал Тассалар и вздохнула. Теперь все встало на свои места. Теперь я действительно понимаю.

В этот раз произошло то, чего я не ожидала, но внутренне всегда опасалась. Моя ночная надсмотрщица уже зашла за все рамки и больше ни в чем себя не ограничивала. Она пришла ко мне рано утром.

Как обычно, я проснулась от присутствия постороннего и ощущения на себе пристального взгляда. И изумленно приоткрыла рот, когда, вместо серебристого сияния луны за открытым окном, увидела теплый яркий солнечный свет. Звонко трещали птицы, щелкали ножницы садовника и сливались в одну какофонию различные уже знакомые голоса.

От неожиданности я даже присела. И только тогда поняла, что не чувствую того, что чувствовала обычно. Я… не была скована от необъяснимого напряжения, не боялась взглянуть на преследовавшего меня призрака и не молила с придыханием, чтобы это поскорее закончилось. Я свободно дышала и спокойно изучала комнату, что сейчас вдруг показалась мне совершенно чужой.

— К-как?.. — растерянно выдохнула и нахмурилась.

Одновременно прислушивалась к новым ощущениям и украдкой наблюдала за незнакомкой. Поразительно — и так светлая комната буквально лучилась от солнечного света, а ведьма по-прежнему казалась темной кляксой на белой бумаге. Черный громоздкий плащ в пол с широкими длинными рукавами и глубоким капюшоном по-прежнему не давали разглядеть ни ее лица, ни тела. Я даже не была уверена в том, какой у нее цвет кожи. Может и вправду призрак?

— Ты стала сильнее. Сильнее стала и я, — довольно прошелестел уже хорошо знакомый голос, отвечая на мой невнятный вопрос.

Она слегка склонила голову, и я смогла разглядеть тень от грубого изогнутого носа. На концах длинных рукавов мелькнули ее острые ногти, что в моменты особой наглости так любили скользить по моим волосам.

Я не могла судить, ведь не видела ее полностью, но именно сейчас женщина казалась мне отвратительной. И я искренне недоумевала, почему не дрожу в ужасе. Внутренне она ощущалась для меня как предмет интерьера. Что есть, что нет…