Черные руны судьбы - Дмитрий Казаков Страница 35

Лязгнуло вновь, кто-то захрипел, с приглушенным лязгом упало тяжелое тело.

– Капитана убили! – крик этот оказался полон изумления.

– Бежим! – заорал, судя по голосу, гном, и следом раздался удаляющийся топот – выжившие дружинники поверили, что вопит кто-то из своих, и решили, что самое время спасать собственную шкуру.

– Все закончилось, барышня, – сказал Куница. – Можешь открыть глаза.

Эльф стоял рядом, и клинок в его руке был совершенно чистым, зато на щеках и подбородке осели алые капли, точно он пил кровь. Поодаль тип в плаще вытирал меч об одежду убитого дружинника, один из бородачей осматривал труп капитана, половинчик деловито собирал камни.

Негромко пофыркивали привычные к стычкам лошади.

– Да… и что дальше? – спросила Нейли, облизав пересохшие губы.

– Мы очень быстро уберемся отсюда, – ответил эльф. – А ты держалась хорошо, если бы не ты, то Кринза получил бы меч в бок, и все закончилось бы совсем по-другому.

Один из бородачей, тот, что повыше, с родинкой на скуле и светлыми волосами, подмигнул девушке. Она отвернулась – ее по-прежнему мутило, хотелось отойти в сторонку и прочистить желудок.

– Талиша с собой возьмем? – спросил гном.

– Да, – отозвался эльф. – Затем похороним, как положено. Давай, в седла.

Нейли забралась на Бурана, и когда тот сдвинулся с места, обратила внимание на лицо одного из дружинников, убитых мужиком в капюшоне – рот приоткрыт, глаза вытаращены, но не от боли, а так, словно в последний момент жизни этот парень испытал величайшее удивление.

Небо было серым, и мелкий дождик сеялся на крыши и мостовые Кардифра.

Эрвин шел по улице, и внутри у него было еще сумрачнее, чем снаружи, хотелось развернуться и двинуться обратно, к дому гостеприимного лекаря, чтобы снова увидеть Корделию.

Выскочив за дверь, он сначала побежал куда глаза глядят, и опомнился только, обнаружив себя на рынке. Спросив дорогу к Торговым воротам, направился в их сторону, и едва не заблудился на кривых и узких улочках Кузнечной четверти, промочил ноги, чуть не угодил под телегу, и был обруган возницей.

Но всего этого юноша почти не заметил.

Ворота лежали впереди, еще полсотни шагов, и он выйдет за пределы города, покинет Кардифр. Может быть, сумеет еще сюда вернуться, но тогда он ни в коем случае не зайдет в Кожевенную четверть… или зайдет, но не скромным послушником, а… а… кем-то другим, богатым и знаменитым, чтобы она пожалела, что прогнала его!

Лицо Эрвина горело, он не осознавал холода и сырости, и того, что бормочет и сжимает кулаки.

– Эй, серый, ты не пьян, а? – этот вопрос достиг ушей, потом рассудка, и юноша встрепенулся.

Здесь тоже имелись стражники, было их трое, и прятались они под навесом у одной из башен.

– Нет, помилуй Ве… – Эрвин вовремя остановил себя. – Я задумался.

– Задумался, вишь ты, – старший из стражников, дородный и круглолицый, заулыбался. – От большого ли ума ты, серый, в дорогу пустился, а то погода такая, что хозяин пса на улицу не выгонит.

– Я должен исполнить свой долг, – сказал юноша.

– От оно как, надо же, – дородный стражник неодобрительно скривился, а его низкорослый соратник покрутил пальцем у виска, показывая, что думает о таком «долге».

Эрвин прошел через ворота, и, оказавшись за пределами Кардифра, остановился.

Впереди лежала дорога, уходившая на восток, туда, где мокли под дождем поля и перелески, сзади высилась стена с башнями. За ней прятались дома, и в одном из них оставалась рыжая девушка с синими глазами и веснушками на лице… интересно, вспоминает ли она сейчас о нем?

Нет, нет, он обещал не думать о Корделии!

Если верить проповедям и священным текстам, все выходило просто – делай добро, и Вечный не оставит тебя своими милостями. То же, что случалось с юношей в последние дни, вовсе не укладывалось в подобную схему.

Он попытался говорить об истинной вере… и едва не получил по шее.

Он дал денег нищему, откликнулся на его просьбу… и был ограблен!

Он полюбил девушку, признался… и услышал в ответ лишь насмешки!!

Или Вечный искушает слугу своего, посылает ему испытания, дабы проверить крепость его веры? Да, похоже, так и есть, и только искренние молитвы вкупе с покаянием будут надежным посохом в странствии.

– Истинно рек ты, от малого к великому одно возвращение, и поиск длится не больше чем миг, – забормотал Эрвин, вспоминая стихи Книги Испытания, и зашагал прочь от Кардифра.

Дождь моросил, хлюпали под ногами лужи, шуршала мокрая трава, а он шел и шел, читая священные тексты один за другим: Книгу Истины, Книгу Первого Грехопадения, Книгу Второго Грехопадения и Часослов Вечности. Прерывался лишь для того, чтобы помолиться, и для этого вставал на колени, не обращая внимания на грязь и сырость.

Лишь бы только не вспоминать лица дочери лекаря, не думать о боли, что продолжает терзать сердце.

«Это все пройдет, – убеждал он себя, – надо только укрепляться духом, и просить Вечного о милости. Он обязательно услышит, и поможет, ведь он не может не помочь тому, кто истинно верует».

На обед Эрвин расположился под большим дубом, под которым было немного посуше. И едва успел достать из сумы кусок хлеба и копченую рыбину, как его догнал большой обоз.

Мимо проехали несколько мрачных воинов, причем юноше достался подозрительный взгляд, и потянулись телеги: большие и маленькие, запряженные быками и лошадьми, но все хорошо нагруженные. Заскрипели колеса, закачались на облучках возницы в плащах и шляпах, хоть как-то укрывавшими от дождя.

– Эй, молодец, ты чего сидишь? – окликнули юношу с очередной телеги и, подняв глаза, он обнаружил румяного старичка, что улыбался во весь беззубый рот и яростно махал. – Давай сюда!

– Зачем? – спросил Эрвин.

– Вот недотепа, – старик усмехнулся. – Если в ту же сторону, то и нам, то подвезу! Чего ноги бить?

Был он морщинист, на вид бодр, а в шляпе у него торчало перо синей сойки, мокрое, но не потерявшее цвет. На мешках рядом с возницей лежала оплетенная бутыль, и плескалась в ней мутная жидкость, мало похожая на воду.

– Да, спасибо, – Эрвин поспешно вскочил. – Да вознаградит вас Вечный за вашу доброту!

Нет, он не будет скрывать своей веры, пусть даже старик прогонит его прочь, и дальше придется, как и ранее, идти пешком.

– Вечный? – усмехнулся обладатель пера на шляпе. – Слышал я о таком. Садись.

И он подвинулся, давая юноше место.

– Меня зовут Аксинь, – назвался старик. – А ты кто будешь? Из тех молодцев, что в горах живут?

– Да, воистину так, – Эрвин представился.