Адепт. Ложа Рыси - Кэтрин Куртц Страница 36

— Позже в этом месяце Братство также организует вечер в Мелроузском аббатстве для ежегодного Шествия Масонов, — сказал Адаму Маклеод, когда они окончательно договаривались о похоронах. — Это канун дня святого Иоанна, на следующий день после Дня Подарков. [6]Мы с Джейн определенно пойдем и будем рады, если вы присоединитесь.

— Обязательно, — кивнул Адам. — Рэндаллу такое поминовение понравилось бы.

Однако, договорившись обо всем, он решил не тратить больше время и энергию на размышления о застопорившихся поисках убийц Рэндалла. Скрупулезный самоанализ убедил его, что он не пропустил ничего по-настоящему ценного, поэтому Адам обратился к более доступной, хотя и не менее трудной тайне Перегрина Ловэта и его нынешней роли во всем происходящем. В том, что Перегрин — ключевая фигура в общей стратегии борьбы против Рыси, Адам не сомневался, но сначала Перегрин должен доказать свою ценность в космическом масштабе, совершив то, что ему предназначено совершить касательно Джиллиан Толбэт или Майкла Скотта. Возможно, ключом был именно Скотт, поэтому Владыка и связал принятие Перегрина в Охотничью Ложу с успехом в восстановлении разрушенной души.

Адам планировал связаться с родителями Джиллиан на следующей неделе, если они не позвонят первыми. Тем временем можно было сделать кое-что еще, чтобы подготовить почву для будущего вступления Перегрина в Охотничью Ложу. До сих пор Перегрин встретился лишь с тремя «эзотерическими» коллегами Адама. Пора ему познакомиться с четвертым.

— Думаю, леди Джулиан вам понравится, — говорил Адам Перегрину, когда в субботу утром они ехали из Стратмурна на юг под зябким и изменчивым ноябрьским небом. — Я знал ее с тех пор, как был двенадцатилетним мальчишкой. Это вроде любимой тетушки. Ее покойный муж, бизнесмен, занимался торговлей с Индией и Дальним Востоком; за многие годы они собрали невероятную ориенталистскую коллекцию. Многое сейчас отправлено в музеи, однако некоторые лучшие образцы Джулиан сохранила для себя. На самом деле они с Майклом были сначала друзьями моих родителей, а с моей матерью они по-прежнему близки. А еще Джулиан — искусный ювелир, вот почему я попросил ее починить мое кольцо. Вам понравится ее дом… и ее работа.

— Вы меня заинтриговали, — сказал Перегрин.

Но он не упомянул, поскольку сам Адам не заговорил об этом, о своих подозрениях. Леди Джулиан скорее всего не просто старый друг семьи, оказавшийся заодно и ювелиром-любителем, а упомянутое кольцо не просто обыкновенная безделушка. Ведь именно оно в ту страшную ночь возле замка Уркхарт спасло ему — Перегрину — жизнь. Неудивительно, что отдать такое кольцо в ремонт Синклер мог только человеку, которому полностью доверял.

Они продолжали болтать о том, о сем, пока Адам вел «рейнджровер» по шикарным окрестностям Нью-тауна и свернул наконец на спокойную улицу, уводящую прочь от суеты Квин-стрит. На полпути вдоль ряда эдвардианских особняков он остановился у обочины; они вышли, и Адам указал на дом на другой стороне улицы. За коваными железными воротами, слегка позеленевшими от времени, каменные ступени вели к ярко-алой двери, охраняемой парой свирепых гранитных собак.

Пока Адам звонил в дверь, Перегрин на миг наклонился, чтобы поближе разглядеть одну из них, восхищаясь также и вделанной в камень у двери необычной скребницей в форме китайского дракона. Через мгновение дверь открыла живущая в доме компаньонка леди Джулиан — полная, практичного вида женщина лет пятидесяти с небольшим, с румяными щеками и огоньком в глазах.

— Доброе утро, мисс Файви, — улыбнулся Адам. — Полагаю, леди Джулиан ожидает меня… а это мистер Ловэт.

Мисс Файви просияла и отступила от двери, приглашая их войти.

— Уж и верно, ждет, сэр Адам! Да входите же оба и давайте ваши вещи.

По-прежнему радостно улыбаясь, она провела гостей через крошечную прихожую в широкий коридор, оклеенный светло-зеленым дамастом с рельефными цветами лотоса. Пол был устлан ковром, два лакированных китайских шкафа возвышались друг против друга, а из-под позолоченного средневекового балдахина на них безмятежно смотрела Гуанинь почти в натуральную величину. Пока мужчины снимали пальто и шарфы, из-за большого горшка с папоротником в углу величественно выплыл гималайский кот и подошел потереться о ноги Перегрина. Мисс Файви, вешавшая их пальто, шуганула его.

— Эй, там, брысь отсюда, а то у молодого джентльмена все брюки будут в шерсти, — выбранила она кота, хотя и улыбалась, поворачиваясь к гостям. — Пожалуйста, леди Джулиан в солнечной гостиной, если желаете пройти за мной.

Солнечной гостиной называлась просторная, выходящая на юг комната в задней части дома. Полукруглое французское окно открывало беспрепятственный вид на уединенный сад камней с декоративным прудом посередине, хотя сам сад тусклым ноябрьским днем выглядел каким-то съежившимся. По контрасту комната поражала буйством красок, материалов и форм, вместе создающих эффект сказочной роскоши. Восточные ковры в ярких оттенках изумрудного, рубинового и золотого покрывали почти весь прекрасный паркет. Стены, обитые желтым шелком с еле различимым узором, служили фоном для вееров, вышивок и бледных акварелей, в которых тренированный взгляд Перегрина безошибочно определил стилистические особенности периода Эдо. Каждая полка и столешница демонстрировали коллекции курьезов и произведений искусства. Древние эмали, замысловатая резьба по кости, стеатиту и нефриту, хрупкие сосуды из тонкого, прозрачного фарфора… Лакированные шкатулки, инкрустированные драгоценными камнями и перламутром, были наполнены пряным ароматом сандала и корицы. Перегрину, с растущим восхищением глазеющему по сторонам, начало казаться, что он из обыденного мира попал в волшебный дворец из восточной сказки.

Дух-повелитель этой сказки, сама леди Джулиан, удобно устроилась в старомодном плетеном инвалидном кресле в центре комнаты — сгорбленная фигурка в индийском платке на голове; второй платок лежал на коленях. При виде гостей ее тонкое лицо цвета слоновой кости озарилось приветливой улыбкой.

— О, Адам, дорогой мой! — воскликнула она и протянула ему обе руки с музыкальным звоном браслетов. — Я так рада, что вы смогли прийти, осветить тоскливый, серый день. Вижу, — добавила она с огоньком в глазах, — что вы наконец привезли с собой вашего мистера Ловэта.

— Разве я не сказал, что привезу? — рассмеялся Адам. Он поднес одну из унизанных кольцами рук к своим губам с видом нежной галантности, затем поманил своего спутника поближе. — Перегрин, позвольте представить вас леди Джулиан Броуди.

Застенчиво улыбаясь, Перегрин шагнул вперед и оказался под дружеским, испытующим взглядом сияющих черных глаз, мудрых и искренних, как у ребенка. Освободившись от обычных сомнений, ибо было в этой женщине что-то, что вынуждало ответить, юноша посмотрел на нее — и неожиданно заглянул глубже, чем намеревался. Леди Джулиан, по его оценке, было где-то около семидесяти, но он смутно, словно из-под кальки, видел девушку, какой она была когда-то: хрупкое создание с черными, как вороново крыло, волосами и смеющимися темными глазами. Она сохранила прозрачность кожи и изящные разлетающиеся брови, однако какие-то нотки в смехе были потеряны в жизненном пути, приглушены болью и трагедией, о которой можно только догадываться. Склонившись над протянутой рукой, Перегрин неожиданно сравнил ее с китайской ивой, изящной и вместе с тем искривленной временем.