Атлантия - Элли Каунди Страница 36

Они умерли под статуями богов на глазах у всего прихода, и после того как они упали, те две сирены прекратили кричать и петь. Одна из них опустилась на колени над упавшими и молила их вернуться к жизни, но это, конечно, не сработало. Даже сирена не в силах приказать такое. Наконец в храм прибыли стражи порядка, они увели сирен, а потом забрали тела умерших. Никто не мог поверить в то, что такой кошмар случился в храме, там, где любой должен чувствовать себя в безопасности.

После этого страшного дня Совет постановил, что сирены переходят в его подчинение и под его защиту. Сирены пребывали в таком смятении после трагедии в храме, что согласились. Они решили, что так будет лучше для всех.

Когда Майра заканчивает свой рассказ, Атлантия затихает. Майра закрывает глаза.

– Так началась долгая пора приручения и падения сирен, – говорит она.

– А те две сирены? – спрашиваю я. – Что с ними стало?

– Одна согласилась подчиниться новым правилам, – отвечает тетя. – А вторая покончила с собой.

– Как именно?

– Утопилась в пруду желаний. В том самом, возле которого я недавно тебя встретила. Она заковала руки и ноги в цепи и бросилась в воду. Специально проделала это ночью, чтобы никто не смог ее спасти. Голос этой сирены был первым из тех, что я услышала. Его больше нет. Ее больше нет.

Я об этом ничего не знала. Мысленно представляю себе, как та сирена затаилась на дне пруда: в волосах водоросли, вся посинела за эти годы, а там, где когда-то были глаза, – две монеты. Жуть какая, меня даже передергивает.

– Мама очень любила тебя, – вздыхает Майра. – Но эта любовь вселила в ее душу страх. Нельзя позволять, чтобы любовь несла страх.

Как она может такое говорить? Как она могла оставить маму на пороге в тот день? Если бы моя сестра умирала, я бы перенесла ее в дом, подальше от любопытных глаз. Я бы использовала свой настоящий голос, чтобы вернуть ее к жизни. Пусть это и не работает, но я бы все равно попыталась.

Я встаю, пора уходить. Майра провожает меня вниз и по пути выключает свет в доме.

– Ты ведь поняла, кем они были, да? – спрашивает тетя, когда я открываю входную дверь. – Те две сирены в храме?

Она права. Я обо всем догадалась. Я не знаю их имен, и Майра не сказала об этом прямо, но я услышала это в ее голосе.

– Они были родными сестрами, – говорю я.

– Да. Но больше никто об этом не знает. Только я и ты. До этого в одной семье никогда не рождались две сирены. И после этого тоже.

Пока не появились мы с Майрой.

Так что это не единственный случай в истории.

От дома Майры до центрального района Атлантии я добираюсь уже почти под утро. Скоро станет светло, мне надо поторопиться. Возле храмовых деревьев я приседаю на корточки и аккуратно собираю упавшие металлические листья в свою сумку с кислородной маской. Я слышу какой-то шорох и сначала пугаюсь, но потом понимаю, что звук идет откуда-то сверху.

Это, наверное, одна из летучих мышей, что живут при храме.

И точно, она устроилась в кроне дерева у меня над головой.

– Теперь можешь сбивать, сколько хочешь, – с улыбкой говорю я.

Летучая мышь, словно услышав меня, перемещается на ветке, и очередной серебряный лист падает на землю. Его я тоже подбираю.

Наше искусственное небо постепенно начинает светлеть.

Я слышу, как летучая мышь взлетает с ветки, и поднимаю голову в надежде хоть краем глаза ее увидеть, но успеваю заметить только мелькнувшую в воздухе тень. Как раз в такое время Бэй забиралась в кровать, чтобы поспать часок-другой, перед тем как мы наденем свои мантии и приступим к повседневной работе в храме.

Я встаю и закидываю сумку на плечо. Листьев я собрала много, сумка получилась тяжелая. Надеюсь, никто не станет особо приглядываться.

История о двух сиренах натолкнула меня на мысль, и теперь мне надо переговорить с Тру. В городе есть несколько больших стоянок гондол, при которых имеются свои эллинги. Но я видела искусство Тру и думаю, что он один из лучших механиков в Атлантии. Отталкиваясь от этого, я рискую предположить, что Тру работает на самой крупной в городе станции, неподалеку от квартала Совета. Туда я и отправляюсь. Надеюсь, его смена еще не закончилась.

Рабочие расходятся со станции. Они смеются и переговариваются, а я напряженно прислушиваюсь, пытаясь уловить голос Тру. И к огромному своему облегчению, вскоре слышу его.

Придется идти за Тру, пока он не отделится от толпы и не отправится своей дорогой. Его товарищи не должны меня видеть: им наверняка станет интересно, что я делаю в городе в такой ранний час, когда на улице разрешено быть только тем, кто возвращается с работы.

К счастью, вскоре Тру прощается с компанией и дальше идет один. Небо светлеет прямо на глазах. Мне надо собраться с мыслями и выровнять звук своего голоса, поэтому я еще какое-то время просто следую за Тру.

Я вижу, как у него напрягается спина. Он чувствует, что за ним кто-то идет, хотя я его еще не окликнула. Неужели я становлюсь как Майра? Шпионю, выжидаю, прячусь.

– Тру, – говорю я, и он оборачивается.

– Рио! – (Я слышу в его голосе облегчение и тревогу одновременно.) – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Просто у меня появилась одна идея, – отвечаю я. – Мы можем поговорить?

– Конечно. Пойдем.

Тру проводит меня коротким путем обратно к эллингу, там набирает код на цифровом замке, впускает меня внутрь и закрывает за нами дверь.

Эллинг хорошо освещен. Я, прищурившись, разглядываю Тру. Под ногтями у парня черная грязь, от него пахнет машинным маслом, и все равно, когда на него смотришь, возникает ощущение чистоты. И мне в голову приходит мысль: «Именно для того, чтобы сберечь таких, как он, и задумывалась Атлантия».

– Ну, что за идея? – говорит Тру. – Я могу как-то помочь?

– Я тут подумала – ты сможешь сделать замки?

– Замки? – переспрашивает он. – Для дверей?

– Для меня. Хочу на старте заплыва заковать руки и ноги в цепи.

– Я не понимаю, – отвечает Тру.

– Помнишь, я сказала, что хочу устроить действительно грандиозное представление, заработать сразу много денег и на этом покончить с заплывами? – Я жду, когда мой собеседник кивнет. – Представь: я в одном конце дорожки, руки и ноги у меня закованы в цепи, а с противоположного конца мне навстречу плывут угри и рыбки. Причем зрители в курсе, что эти штуковины бьют током. И еще они знают, что я не смогу даже пошевелиться, пока не освобожусь от цепей.

Может ли Тру представить такое? Лично я могу.

Путь в центр города был неблизкий, так что я успела обдумать все, что узнала в доме тети, там, где умерла наша мама. И я решила, что хочу уйти на поверхность, как мама, не прибегая к помощи Майры.