Полет Кондора - Владимир Лещенко Страница 36

…Стараясь ступать как можно тише, Валет прошел вдоль западной стены дома и выглянул за угол. Думал он сейчас главным образом о том, что надо побыстрее пройти маршрут и валить отсюда. Валить по–хорошему.

Улицы Народичей производили унылое впечатление — трава, лезущая сквозь растресканный асфальт, слепые окна, то скалящиеся осколками, то бельмами покрытого грязью стекла, разбитые витрины магазинов — мародеры или фауна. Рекламные щиты, почти выгоревшие — с так нелепо выглядящей сейчас рекламой банковских услуг, мобильников и поездок в Анталью. И мертвая тишина. Да, а мертвых тут должно быть немало — Второй Взрыв по этим местам нехило ударил. Так что, реклама, выходит, что для мертвецов? — подумал он и мрачно одернул себя. И в самом деле — вот восстанут мертвяки наши православные, а мобильника не купить, непорядок выйдет! Тьфу, еще накаркаешь! Местечко для таких мыслей самое подходящее. Сейчас он ощущал неподдельный страх — и на то были существенные причины.

Развалины эти не считались особо безопасными никогда. И главным образом потому что тут, по странному капризу Зоны, пролегал один из основных маршрутов, каким двигались к Периметру зомби.

Существа эти (назвать их людьми уже было невозможно) хотя и не кидались на живых с целью немедленно сожрать, но все равно часто были весьма агрессивны и к тому же, случалось, не забывали того, как надо пользоваться оружием. Толпа зомби представляла угрозу, сравнимую со стаей псов — а в толпу они сбиваться любили. Впрочем, не только в зомби было дело. С некоторых пор в Народичи повадились бандиты — не из солидных команд вроде той, к какой он принадлежал, а мелкие и безмозглые. Своим куцым умишком они полагали, что тут в случае чего будет легче спрятаться. Конечно, время от времени «Долг» и вояки чистили Народичи, оставляя трупы бандюганов на поживу крысам и воронам, но дурная слава заставляла многих сталкеров держаться от городка подальше. Так что нужно быть готовым ко всему — есть вероятность налететь на засаду ребят Воронина или на пару–тройку каких–нибудь отморозков.

Он огляделся вокруг — обглоданные временем и выбросами дома, скелеты автомобилей, останки киосков и магазинчиков. Полуразрушенный остов пятиэтажного здания — больница или гостиница.

Держась подальше от канализационных люков — неизвестно еще что может вылезти из здешних подземелий, — он продвигался вперед, поминутно останавливаясь. Хотя вроде все уже привычно — равномерный шаг, автомат наизготовку, движение ближе к стенам, напряженный холодок перед каждым поворотом, смутное ожидание внезапной атаки. Слышал он, что твари Зоны как–то приспособились за прошедшие годы к человеческой тактике, научившись «подрезать» людей именно на повороте из–за угла. Поэтому Валет часто замирал, затаив дыхание: не донесется ли негромкое монотонное бормотание — зомби часто бубнят себе под нос что–то начисто лишенное смысла. Но все было тихо — ни жутковатого речитатива мертвых голосов, ни тяжелого шарканья. Однако все равно страх не отпускал — ибо мало чего этот головорез боялся так же, как зомби. Чувство это было больше иррациональным, подобно тому, как иные люди боятся пауков или, скажем, женщины — мышей. Какой–нибудь психолог, наверное, докопался бы, что в основе страха перед бродячими трупами лежит боязнь самому стать таким же, и даже, возможно, назначил бы лечение в виде просмотра «черных комедий» на тему оживших покойников. Но Валет в подобные тонкости не влезал, он просто боялся. Впрочем, возможно, дело было в другом — за неполный год в Зоне, перед тем как попасть к Шторму, он перепробовал самые разные занятия. И в самом начале по ошибке вступил в маленькую шайку, занятую выслеживанием зомби и продажей того барахла, что с них удавалось снять. Он сбежал оттуда через три недели — нервы спецназера–уголовника не выдержали общения с нежитью, и он еще долго просыпался ночами от жуткой бессмыслицы, изрекаемой бродячим трупом, или прикосновений гниющих рук, тянущихся к его горлу.

…Базука осторожно вышел из прохода… Ему тоже было страшно — и даже то, что он сжимал в руках верный «Вал», почти не прибавляло храбрости. Ибо страх его был иной природы, нежели обычный страх человека в Зоне — перед аномалиями, хищными мутантами или военными. Нет — ужас у него порождала сама Зона, и если в компании других людей это чувство не то чтобы исчезало, но как–то утихало, то стоило ему остаться в одиночестве, как окружающий потусторонний выморочный мир начинал почти физически давить на него — так ребенок до дрожи боится ночного мрака. Дело в том, что Базука был крайне суеверным человеком, почитавшим Зону воистину порождением Тьмы.

Не то чтобы он верил в то, что обе аварии и все прочее устроил лично Дьявол, как говорили всякие полубезумные проповедники. Он, кстати сказать, и в Бога, и в черта не очень верил. Но он зато свято верил, если можно так сказать, в темные иномировые силы, что породили и саму Зону и все ее противоестественные кошмары. Он был человек не шибко грамотный — читать и писать еле научился к восемнадцати годам, — ибо детство и юность его пришлись на конец прошлого века и прошли в глухих карпатских лесах в нищей деревне. Конечно, с тех пор он сильно продвинулся: пять лет гастарбайтером в Москве и Польше плюс четыре года в российских миротворцах — как раз тогда оскудевшая призывниками страна стала вновь набирать контрактников из жителей эфемерного СНГ (вдобавок к малообразованности Базука обладал железным здоровьем). Ну и общение с таким неглупым народом, как сталкеры, тоже что–то значит. Но все равно, по сути, он остался тем же темным мужиком из медвежьего угла.

И вера в Тьму у него была своя, специфическая. Он полагал, что оба чернобыльских взрыва — дело неких очень древних злых сил, пришедших из времен совсем давних, может быть, Гипербореи и Атлантиды (представления о которых он почерпнул, надо отметить, в основном из фентезийных блокбастеров вроде «Рыжей Сони»), Тех могучих и потусторонних, которые всегда были, есть и будут; тех, что когда–то правили миром и хотят править снова, которые ждут вне наших пространства и времени, незримые и бессмертные. Тех, что давали о себе знать легендами о вампирах и демонах, тех, что дремали десятки веков, ожидая своего часа, и наконец дождавшихся. Иными словами, он был уверен, что эти земли облюбовала нечистая сила, причем не классические черти с рогами и хвостом, а гораздо более странные и страшные существа.

Он не был знаком с терминами вроде «хтонические чудовища», «аннуаки», «Первожители», «Старейшие» или «Великие Древние», которыми оперировали всякие продвинутые оккультисты, рассуждая о происхождении Зоны. Но, пожалуй, в нем они нашли бы самого благодарного слушателя.

Да и как могло обойтись тут без Тьмы Вечной, когда такое творится? Пусть умники болтают про всякие радиации и флуктуации (тьфу, и не выговоришь!). Но достаточно побродить по Зоне, когда там происходит вообще невесть что — например, непонятное жуткое зарево колышется над землей, и, наполняя сердце ужасом, в нем движутся жуткие тени; или вдруг ни с того ни с сего начинает бешено биться сердце, и дышать становится нечем. Когда после ночлега в тихом месте твой товарищ превращается в седого трясущегося безумца, в то время как все остальные ничего не чувствуют.

Когда бьют в небо синие лучи над глухими урочищами, что лежат за Болотом, или ходят сполохи по поверхности Янтарного озера… Когда пляшут над просторами зимней Зоны в небесах огни, совсем не похожие на виденное Базукой в Мурманске во время службы полярное сияние, отражаясь в глазах мертвых мутантов.