Попутчики - Наталья Авербух Страница 37

Виль покосился на Магду и девочку.

— Идите в дом, — коротко приказал он.

Девочка насупилась.

Магда помедлила, смерила взглядом проклятых, пожала плечами и увела девочку за собой. В глазах у неё что-то мелькнуло. Не то жалость, не то стыд, не то грусть… к кому это относилось, Врени понять не смогла.

— Мааам, а кто это? — донеслось до Врени. Ответа она не услышала. — Мааам, а она хорошая или плохая? А зачем она пришла?

— Верю в Освобождение, брат, — проговорила проклятая.

Батарк усмехнулся и подошёл к забору.

— Жду Освобождение, сестра, — лениво отозвался он.

— Хорошая девочка. Чья она?

— Ослепла, Большеногая? Мамашу не заметила?

— А кто отец?

— В капусте нашли, — пожал плечами батрак. — Нечего тебе тут выспрашивать. А пойдёшь языком трепать — пожалеешь.

Врени пожала плечами.

— Что узнала-то?

Врени назвала имена, которые ей перечислил Липп.

— Ржаной Пень — пустой человек, — пояснила она. — Глиняный Лоб — дурак. Кривой Пёс — болтун. Им сказали, они и подхватили. А вот Земляная Тыква — может, она и знает. Говорят, у неё один из общих старших братьев в любовниках ходит.

Медный Паук ничего не ответил. Он задумчиво поглядывал на Врени и под его взглядом цирюльнице сделалось совсем уж нехорошо.

— Ржавого Ножа знаешь? — спросил проклятый.

Врени поморщилась.

— Та ещё крыса.

— Рассказывай.

— Крыса, — с чувством повторила Врени. — Мелкий и гаденький человечишко. Монахом иногда притворялся, пока его в какой-то деревне не отлупили. Девку соблазнил или похуже чего. Тогда перестал. Говорят, недавно снова начал. Лицо-то ему подправили тогда. Теперь под капюшоном прячет. Сначала не мешало, теперь мешает. Вроде за ум взялся, к посвящению готовится. А кто его старший брат — не знаю.

Медный Паук хмыкнул.

— Бывай тогда, Большеногая. Не ищи меня здесь больше, слышишь? И из деревни поскорее проваливай.

Врени поспешила воспользоваться этим предложением. Стоило ей отойти от забора, как она увидела тропинку, прямую и широкую, которая вела прямо к деревне.

* * *

Виль вернулся в дом. Магда помешивала суп, попутно объясняя дочери, как надо кидать в зелье травы, чтобы прочувствовать момент, не поторопиться и не опоздать.

— Когда, говоришь, к тебе силы вернутся, а, Маглей? — спросил батрак.

Магда напряглась, прижала к себе девочку.

— В полнолуние, — ровным голосом ответила она.

— Вот и славно. Тогда-то я от вас и отправлюсь.

Ведьма изумлённо заморгала. Эрна смешно сморщила нос.

— Ты уходишь? — спросила девочка. — А почему?

— Дела есть, — коротко ответил батрак. — Не смотри на меня так, Маглейн, я ещё вернусь, ты и соскучиться не успеешь.

Лил дождь. Магда сидела дома с веретеном и терпеливо учила дочь прясть. Девочка капризничала, отвлекалась, нитка рвалась и дело не ладилось. Магда вздыхала. До того, как она пустила в дом этого паршивого батрака, у неё не возникало таких трудностей. Коз надо было кормить, поить, доить, ещё и хлев за ними чистить. Куры тоже требовали внимания. Ещё больше внимания требовала разболтавшаяся от общения с разными добрыми дядями и тётями девочка. Магда начала уставать и раздражаться. Проклятый батрак! Это из-за него появились и козы, и куры и все связанные с ними проблемы. Сначала это почти не мешало: он прекрасно со всем справлялся. А теперь он ушёл. А животные остались.

Магда никогда особенно не умела возиться с животными. Она, положим, могла зашептать их с Веймой козу так, чтобы та не просто оставалась живой, но и постоянно давала молоко, но вампирша выдаивала животное досуха. И возилась с козой тоже Вейма. Она не особенно любила эту работу, но полагала справедливым, в конце концов, это же её еда. На предложение так же выдаивать хотя бы одну из дарёных коз подруга ответила категорическим отказом. Зачем ей, у неё возле замка целое стадо пасётся. Раньше, когда Леон был совсем маленьким, вампирша не стеснялась даже время от времени выдаивать его кормилицу. Мальчика тайком кормила настоящая мать, и надо было как-то обмануть женщину, взятую для отвода глаз. Магде это казалось чем-то сравнимым с людоедством, на что Вейма обычно отвечала, что, во-первых, вампиры и должны есть людей, а во-вторых, кое в каких рецептах используется женское молоко и никого это не смущает. Ведьму смущало другое: вместе с молоком несчастная кормилица теряла и силы, как теряли их доимые вампиршей козы. Но Вейма пожимала плечами. Она вполне освоилась в роли хозяйки замка и считала, что небольшая подать людей не так уж обременит. К тому же кормилице щедро платят. К тому же Магда её лечила. К тому же…

Ведьме было проще махнуть рукой.

Нитка опять порвалась. Эрна заныла, что хочет играть с ёжиком и так обиженно уставилась на мать, как будто та назло ей вызвала дождь.

Магда снова вздохнула.

Одно дело — встать до рассвета, чтобы босиком войти в лес и там в тишине познать ещё одну колдовскую тайну. И совсем другое — брести в хлев и доить этих паскудных коз. Кормить кур. Потом выводить коз и привязывать их за забором, позволяя животным объедать всё вокруг. Она пару раз «случайно» забывала закрепить верёвку, но старательная девочка обнаруживала это прежде, чем козы успевали уйти. Магда подозревала, что Эрна коз немного приворожила. Она вообще как-то очень легко сходилась с животными, но одно дело ладить, а другое дело — уметь всё делать. Виль потихоньку начал её учить, но не довёл дело до конца.

Если не извести этих проклятых коз с курами, жизни тут не будет.

Вейма навела на дом подруги морок, скрывающий сделанные Вилем постройки. Постепенно — очень медленно — морок сходил, так что все изменения можно было бы списать на неких случайных прохожих, расплатившихся с ведьмой работой. Конечно, у них уже давно не принято было привечать чужаков без доклада в замок, но, во-первых, ведьме никто не указ, а во-вторых, Вейма же вроде как в курсе?..

Магда снова вздохнула.

Кто бы знал, что этот паршивец окажется таким полезным?

Мало того, что он делал всю работу, какая была и даже ту, какой не было. Он ещё и знал бы, что делать с разными неприятностями, которые на неё всё время сваливались. Когда в курятник пробрался хорёк и передушил всех цыплят. Визгу было! Когда коза забралась на дерево и её надо было снимать. Когда околел старый пёс и снова было много визгу, а потом пса ещё надо было закапывать. Виль бы справился бы с этим. Он бы закопал животное, цыкнул бы на девочку, а потом придумал, чем её отвлечь. А теперь надо было справляться самой. Пёс, кажется, был первой смертью, которую Эрна вообще увидела… не считая, наверное, цыплят. Но пёс умер сам. Есть вещи, о которых говорить не хочется. Например, о том, что никто не вечен. И что недостаточно дружить со всякими добрыми плохими дядями, чтобы быть в безопасности. И что безопасности вообще не бывает. Ни для кого. И для ведьмы тоже. Особенно для ведьмы. И что жизнь вообще удивительно мало похожа на игру…