Песнь Огня - Уильям Николсон Страница 37

Попрыгунчик послушно отошел в тень. Бомен отправился туда, где под темными деревьями сидела мать. Отец и сестры тоже были рядом.

Бомен встал перед матерью на колени. Аира подняла глаза и увидела, что написано у сына на лице.

– Так значит, тебе пора, Бо…

– Пора, – ответил он.

– Тебя ждут?

– Да.

Аира кивнула, ничему не удивляясь. Пинто заплакала:

– Не оставляй нас, Бо! Пусть возьмут кого-нибудь другого!

Бомен поцеловал сестричку и прошептал:

– Ты должна помогать маме с папой. Будь сильной! Не плачь.

Пинто, глотая слезы, крепко-крепко его обняла.

– Ты ведь вернешься, правда? Мы еще увидимся?

– Не знаю, – ласково ответил Бомен. – То, что я должен сделать, может занять много времени.

– Ты всегда был с нами, Бо. Ты должен быть с нами.

– Люблю Пинпин!

– Люблю Бо!

Брат обнял сестру, как тогда, когда она была совсем малышкой, и назвал ее детским именем. В этот раз Пинто не обиделась. Потом Бомен разжал объятия, и сестра прижалась к Анно.

Бомен встал на колени перед отцом и поцеловал его в щеку.

– Ты понимаешь, папа.

Анно гладил Пинто по голове и смотрел иа Бомена с грустной улыбкой.

– Да, понимаю.

Бомен видел горящий взгляд Кестрель. С ней он попрощается последней.

Он поцеловал мать – как она похудела!

– Мама, может, мы никогда…

– Да-да, – нетерпеливо оборвала его Аира, – мы все делаем то, что должны сделать. Пора идти, так иди!

На мгновение мать стала прежней Айрой Хаз, которая кричала смеющейся толпе: «О, пропащий народ!» Бомен благодарно обнял ее.

– До свидания, мама.

Мать опять улыбнулась, и Бомен почувствовал, как она им гордится. Потом поднялся и пошел искать Мампо.

Мантхи притихли: они поняли, что предстоит грустное прощание.

– Мампо, друг! Мы много вместе пережили…

– Возьми меня с собой, Бо. Я уже здоров.

– Поэтому ты должен остаться. Будь сыном моим родителям и братом моим сестрам. Присмотри за ними – ради меня.

– Конечно присмотрю – пока буду жив.

Друзья обнялись.

Наконец Бомен с тяжелым сердцем пошел к Кестрель. Как с ней проститься? Сестра стояла на берегу реки.

– Кесс…

– Нет, молчи! – яростно выкрикнула она. – Мне не нужны твои «до свидания»! И слушать не хочу!

– Но, Кесс…

– Где этот Певец? Веди меня к нему!

– Кесс…

– Если ты идешь, иду и я!

– Ты не понимаешь! Я иду… я должен… Кесс, пути назад нет!

– Где он?

Зоркие глаза девушки заметили Попрыгунчика, тихо стоявшего там, где оставил его Бомен. Кестрель кинулась к нему, брат нехотя поплелся за ней.

– Это ты? – требовательно спросила Кестрель, внимательно посмотрев на Попрыгунчика. – Ты от Певцов?

– Да, – ответил Попрыгунчик.

– Смотри!

Кестрель вытащила из-за пазухи серебряный голос Поющей башни.

– Пощупай! Теплый, да? Не только от кожи! Не только от тела!

Попрыгунчик дотронулся до серебряного голоса короткими пальцами.

– Теплый.

– Я иду с братом! Мы вместе!

Попрыгунчик наморщил розовый лоб.

– Меня послали за потомком пророка, – пробормотал он. – А не за потомками.

– Мы одно целое. Мы и есть потомок пророка.

Посланец заглянул в ее глаза и задумался.

– Кесс, – мягко заговорил Бомен, – я не хочу тебя оставлять. Я хочу остаться с тобой, больше жизни хочу. Но если я умру, а ты будешь жить, то будем жить мы оба. Не дай умереть нам обоим. Тогда это будет настоящая смерть.

Кестрель его как будто не слышала. Она не сводила яростных глаз с Попрыгунчика и все еще держала в руках серебряный голос.

– Ты сам видел, – настаивала Кесс – Он теплый.

– Конечно теплый, – вмешался Бомен. – Ты же носишь его на теле!

– Он знает, о чем я.

К удивлению Бомена, Попрыгунчик согласно наклонил голову.

– Наверное, так будет лучше.

– Так мне можно с вами?

– Можно.

Не успел Бомен и рта открыть, как Кестрель бросилась прощаться с родителями.

– Зря ты разрешил ей пойти, – упрекнул он Попрыгунчика.

– Она хочет быть с тобой.

– Все равно мы расстанемся. Не сейчас, так очень скоро.

– Оно-то, конечно, так…

Попрыгунчик вздохнул, но менять свое решение явно не собирался. Бомену стало одновременно и легче, и грустнее. Он боялся прощания с Кестрель. Теперь вроде бы бояться не нужно – но страх перед болью остался, разлука все так же неминуема.

– Бомен!

Юноша оглянулся и увидел Сирей.

– Правда, что ты уходишь?

– Да.

Она перевела большие глаза на Попрыгунчика.

– Это вы пришли за ним?

– Да, – ответил маленький человечек.

– Берегите его.

Попрыгунчик наклонил круглую голову.

– Бомен, ты говорил, что когда-нибудь уйдешь, я не в обиде. Только знай: я буду тебя ждать.

– Нет, Сирей! Не нужно.

– Ты знаешь то, что знаешь ты, а я знаю то, что знаю я. Теперь поцелуй меня.

Бомен послушался.

– Видишь? Я не плачу, – сказала девушка.

– Зато плачу я, Сирей.

С глазами, блестящими от слез, Бомен взял ее руки в свои.

– Ты должна выйти замуж, родить детей и прожить долгую и счастливую жизнь.

– Так и будет, Бомен! Так и будет…

Аира Хаз молча обнимала Кестрель хрупкими руками и покачивала ее, как много лет назад, когда та была еще ребенком. Кесс беззвучно плакала.

– Мы встретимся снова, – наконец произнесла Аира слова, которые мантхи обычно говорят на похоронах.

По лагерю разошелся слух: оказывается, уходят и Бомен, и Кестрель! Люди толпились вокруг, тревожно расспрашивая близнецов:

– Зачем вы уходите? Куда? Вы вернетесь на родину?

– Не знаем. Может, и нет.

– Тогда нужно попрощаться! Нельзя просто так взять и уйти.

Все были того же мнения, и никто не хотел, чтобы о нем забыли. В темноте было трудно различить лица, и маленькая Пеплар Вармиш, которую совсем оттеснили, выхватила из костра пылающую головню.