Железный Грааль - Роберт Холдсток Страница 37

Пара Волчьих Голов – отставных заклинателей, появившихся в лагере беглецов, когда Кимон собирал свое войско, – были по-прежнему грязными, серыми и одичавшими, все так же благоухали звериным салом их одеяния. Однако они оказались искусными резчиками и взяли на себя труд оживить обгорелые статуи в сердце крепостного леса, счистив с них уголь и заново раскрасив охрой.

Я ожидал увидеть Мунду за подобным священнодействием, однако девочка где-то скрывалась. Она явно нашла себе особое занятие.

Зато Кимон все время был на виду. Он ходил рядом с отцом, не говоря ни слова, но все замечая. Мальчик и выглядел и ощущал себя наследником, так что стыд и боль, оставленные неудачной попыткой отбить Тауровинду, быстро прошли. Потерпел неудачу, запомнил урок, и довольно об этом! Нечего оглядываться назад, надо смотреть вперед: защищать Тауровинду, будущее свое владение, от врага, более схожего с порывом ветра, нежели с обычными воинами, врага невидимого, необоримого, но опасного лишь для тех, кто не позаботился о надежном убежище.

Наемники, набранные из коритани, всадники и копьеносцы, воевавшие под началом вождя Вортингора, проявляли себя ловкими и расторопными строителями. Их маленькое войско досталось Урте от Вортингора в уплату давнего долга чести – еще тех времен, когда они вдвоем сражались с северными кланами. Бодрые, свежие, они живо снесли развалины сгоревших домов, вкопали опорные столбы для крыш и начали возводить у противоположных крепостных стен два больших дома – помещения для жилья и пиршественный зал, способные вместить все население крепости.

Домом правителя пока не занимались – на то был особый приказ Урты. Сам дом уцелел, но был разграблен, и в крыше зияла дыра. Однако жить в нем было можно, можно было и держать совет. Урта не собирался щеголять великодушием – тут был простой расчет. Важнее всего выстроить новые казармы для новой армии, хорошее жилье для уцелевших членов клана.

Между тем у колодца устроили четыре кузницы, и всем хватило работы; чинить оружие и доспехи, снабжать орудиями труда строителей.

За стенами, на равнине МэгКата, собирались на пир стервятники. Одни расклевывали глаза и глотки павшим бойцам Урты – останки еще нельзя было убрать с поля. Другие призрачные птицы, красноклювые, с белым оперением, со странно замедленными движениями, словно они летали и прыгали под водой, пировали на быстро разлагавшихся телах пришельцев из Страны Призраков. Серые лица, тела, одетые ржавым железом, воздетые в отчаянии руки приветствовали воронов, питавшихся дважды умершими.

Мрачное было зрелище. Нельзя было смотреть на него, не чувствуя уныния при виде выпущенных кишок, горбатых спин, черных от запекшейся крови ртов.

Стоя на стене рядом с Уртой, я расслышал обращенные к нему слова Уланны:

– Не понимаю. Зачем они покинули свой мир? Что надеялись обрести в этой унылой и жалкой стране? Они сполна прожили жизнь, они пали в битве, они получили новую жизнь в мире, который был добр к ним, где в должный срок встретились бы с сыновьями и дочерьми… Зачем возвращаться на эту забытую богами равнину?

Урта долго молчал, наконец отозвался:

– Зачем дикий конь бежит в колючие заросли?

Уланна нахмурилась:

– Ну, быть может, за ним гонятся? Гонятся люди. Или, может, волки. Он ищет спасения.

– А зачем ясноглазый телок идет в загон с плетеными стенами, где его поймают и заклеймят, уведут прочь, чтобы зарезать?

– Потому что его ведут. Ведут люди.

– Именно так. Гонят или ведут.

Уланна рассмеялась, прижалась к плечу вождя.

– Понимаю, к чему ведешь ты. Но кое-кто разбирается в этих делах лучше нас с тобой. – Она оглянулась на меня. – Что скажешь, Мерлин? Не видел ли ты чего для нас?

– Разве что мельком, – ответил я, и она чуть кивнула в ответ.

Я говорил уже Урте о том, что заподозрил: войско Теней Героев разделено надвое, однако хотя в их рядах явно есть наши союзники, но понадобится время, чтобы отделить друзей от врагов. Чего я не мог постигнуть, так это причин подобного разделения, однако и на этот счет у меня появились кое-какие подозрения. Мне следовало бы вернуться за реку, проникнуть в Страну Призраков глубже, за тот приют, где няньки давали пищу и кров детям, отбившимся от мира живущих.

Позади нас, на одной из открытых площадок, Кимон объезжал серого пони. Он все сужал круги, приучая лошадку к себе: к нажиму ступней, к перемещению веса, к особому движению поводьев. Очень уверенно и совсем по-взрослому, несмотря на малый рост. Покосившись на него, отец вдруг спросил:

– А где Мунда? Я ни разу не видел ее с прошлой ночи, когда мы вступили в крепость.

Они с Уланной оба взглянули на меня, словно я должен был знать, но я в последний раз видел девочку, когда она шла к дальнему склону холма, туда, где растаяло видение Донна и исчезли отчаянные кимбры.

Урта вдруг всполошился. Спрыгнул с подмостков, протянувшихся вдоль гребня стены, громко позвал дочь. Кимон остановил свое кружение, но в ответ на вопрос, не видал ли сестру, покачал головой.

Над отвоеванной твердыней пронесся порыв холодного страха. Затих звон железа из кузни, смех и перекликающиеся голоса сменились тяжким молчанием. Только голос Урты, кликавшего дочь, нарушал тишину.

Голос девочки отозвался, будто из сна, стал сильнее, резче и наконец явным, как и сама девочка.

Урта вздохнул с облегчением и не стал сердиться. Он провел сколько-то времени с нею. Потом, когда он вернулся к делам, Мунда отыскала меня. Я выцарапывал двойные спирали на камнях, чтобы уложить их, отмеченной стороной вниз, вокруг маленького ключа, бившего из стен Тауровинды. Глубоким колодцем за каменной стеной занимались только женщины. Девочка присела рядом со мной, провела бледным пальчиком по моей неглубокой резьбе: две спирали соединялись в середине и тянулись рядом друг с другом.

– Я знаю этот знак.

– Ты, как я замечаю, многое знаешь. Что говорит тебе эта спираль?

– Это Время. Оно начинается молодостью, вот здесь, в середине, потом вьется назад, к новой молодости.

Я был поражен. Девочка заметила мой изумленный взгляд, дернула плечом:

– Это просто. Когда мы идем вперед сквозь Время, в глубину его, то минуем самих себя, идущих назад. Время – как год от весны к весне – стареет и снова обновляется. Это просто. А ты видишь, что по ту сторону? Видишь самого себя на обратном пути?

– Где ты это узнала? – спросил я, не отвечая на дерзкий вопрос. Заглядывать в иное Время, туда, где мир движется к началу, – стоит дорого. Я ни разу не решался на это – не видел смысла.

– Мне снится хорошая наставница, – отвечала девочка. – Она мне нравится. Веселая. Во сне там всегда снег и мы катаемся по льду озер или едим жирную рыбу, жаренную над огнем. Она хорошая.

У меня от ее слов голова пошла кругом.