Когда прольется кровь - Томаш Колодзейчак Страница 37

Гнездо стало выигрывать бой за боем, изгнало атакующих за пограничные болота. Самая ужасная битва разыгралась именно на болотах, разделяющих оба края. Шершни пересекли Реку Форелей и двигались дальше, к самой сердцевине Лесистых Гор. Овладели Кругом, а Матери Лесистых Гор погибли. Они не остановились, быстро покорили весь край. Удивительно быстро. Владыки Горчема присягнули им, поклялись душить бунты, приносить дань и повиновение. Благодаря этому сберегли много жизней, а также Горчем и Увегну, спасли искусство Мастеров Стекла. Но отдали край в рабство. Город Ос не сумел бы бескровно покорить Лесистые Горы. Именно баны надели нам на шею ярмо. Город Ос только того и ждал.

* * *

Люди прибывали целыми группами. Из леса выходили еще недавно преследуемые изгнанники, разбойники и грабители. В поисках возможности искупить вину или легко обогатиться за счет военного времени они присягнули Белому Когтю. Шепчущий принял их и простил былые прегрешения. Разбойники и проходимцы, сильные, ловкие в бою, привычные к убийствам, могли значительно укрепить силы повстанцев. Под штандарты Белого Когтя встали земледельцы и лесорубы, особенно беднота, те, которым нечего было терять, а приобрести можно было многое. Они приносили доказательства своего мужества — насаженные на шесты головы сборщиков и пойманных в лесу солдат.

В первый день в Даборе вспыхнуло несколько пожаров. Случилась пара убийств и грабежей. Белый Коготь быстро навел порядок. Были сформированы соответствующие отряды, пойманных преступников сурово карали — после пыток сажали на кол.

Шепчущий прекрасно управлялся с такой массой людей. Дал задания лучшим из избранных сотников. Три сотни окружили Горчем, охраняя город от вылазок осажденных в крепости солдат. Две сотни отправились в лес, чтобы выловить недобитых бановцев, взять под контроль важнейшие тропы и развилки. Им предстояло отрезать Круг от сообщений из Даборы, преследовать, задерживать, а если понадобиться — убивать всех, кто пытался уходить на восток или к стоянкам окружных правителей. Неизвестно было, когда до наместников бана дойдут сообщения из Горчема, хоть следовало полагать, что Пенге Афра уже разослал голубей с приказами. Никто также не мог предвидеть, как поведут себя воеводы: выступят против бунтовщиков или, возможно, пожелают присоединиться к борьбе с Шершнями.

Шепчущий приказал быть готовыми на случай выступления правителя Нийльборка. Не забывали также о заблокированных в крепости гвардейцах и армии бана. Началась подготовка к штурму. Йопанщики, скорняки и щитники работали день и ночь почти без сна. Множество льнянок и платежных бус попало в сундуки к ремесленникам. Свое получили шлифовальщики наконечников для стрел, сапожники и портные. В то время как мужчины несли службу или работали в мастерских, юноши мастерили кладки, помосты и лестницы.

Лесорубы и плотники отправились в пущу, чтобы отобрать и срубить деревья на осадные машины. Под ударами их топоров падали высоченные сосны, люди ошкуривали их, обрубали ветви и придавали нужную форму. Башни росли быстро — не слишком красивые, кривоватые, но высокие и крепкие, обшитые шкурами, которые перед боем польют водой, с длинным помостом, который должен будет через ров опереться о вал Горчема.

Заготавливали провиант — чтобы накормить такую массу людей, требовались немалые запасы, а два самых вместительных в Даборе амбара размещались за ограждениями крепости. Цены на муку быстро ползли вверх, хотя Белый Коготь преследовал слишком уж жадных купцов.

Теперь главным было вооружить и подготовить армию. Три опасности нависли над повстанцами. Первая — Горчем. Как ни говори, в крепости сидели пять сотен бойцов, считая и гвардейцев. Любая удачная вылазка из Горчема могла привести к большим потерям у повстанцев, а прежде всего напугать людей. Горчем окружили тщательно, заблокировали подходящие к нему улочки так, чтобы в случае неожиданности хватило времени на организацию отпора. Второй опасностью была Гвардия. Подразделение, охраняющее Круг, насчитывало две сотни прекрасных бойцов, и на каждого из них приходилось еще по нескольку рабов. Шершни, хоть и немногочисленные по сравнению с даборцами, были серьезной силой. На открытой местности строй гвардейцев мог сдержать и вдесятеро большую армию. А если еще на тылы этой армии навалятся солдаты, стоящие в Горчеме…

Однако пока что Гвардия была далеко. И на самом деле другой топор навис над шеями даборцев. Нийльборк мог за короткое время собрать две тысячи человек. Если к нему присоединятся наместники из ближайших станов, а бунт не распространится на все Лесистые Горы, то образуется армия, способная задушить восстание уже в самом зародыше.

Обо всем этом перешептывались у костров, об этом так или иначе говорили выкрикиваемые на площадях приказы Когтя. Тем временем лесорубы и плотники закончили строительство башен и изготовление таранов.

* * *

На валах не происходило ничего интересного. Весь день на них стояли бановы воины — некоторые бездумно глазели на Дабору, другие обзывали всячески то и дело подбегающих ко рву людей. Еще утром трупы густо покрывали предместье. Белый Коготь приказал засыпать ров. На валах Горчема тут же появились несколько десятков лучников. Они стреляли метко, убивая и раня множество людей. Видя потери и растущее недовольство, Коготь отозвал своих. Выкрики и ругательства сыпанули с Горчема вместо стрел, лучники спустились с валов, оставив на них только стражников. Повстанцы, которые в честь своего вождя стали именовать себя «белыми», чтобы показать, что они не хуже, начали подползать ко рву и забрасывать оскорблениями охранников. Так с полудня и шла эта перепалка, приятная, но опасная, поскольку и те, что выглядывали из-за зубцов, а еще раньше — те, что были внизу, могли стать легкой добычей какого-нибудь меткого лучника. Однако обе стороны придерживались правил странного перемирия. Белые не пытались засыпать ров, люди бана убрали луки. Они только орали друг на друга, проклиная врагов, вражьих матерей, предков и потомков, предрекая противникам скорую и мерзостную смерть.

Дорон посидел немного в предместье, прислушиваясь к этим крикам, и решил вернуться домой. Встал, поднял с земли накидку. Повесил за спину завернутую в шкуру кароггу. Бросил последний взгляд на Горчем и направился к Западным Воротам, не заметив двух человек, идущих следом.

* * *

Вечерело.

Ветер сонно покачивал ветки деревьев, было тепло, но уже несколько дней шел дождь.

Дорон медленно шагал по улице. Клонило в сон, он мечтал только о миске горячего супа и теплой постели. Однако если второе ждало его наверняка, то с первым могло быть похуже. Уже вчера возникли сложности с приобретением съестного. Солдаты Когтя захватили амбары бана в городе, подразделения охраны выгребли зерно даже из частных сусеков: ведь требовалось накормить четыре тысячи мужчин, служивших новому хозяину. Еще полбеды, когда речь шла о даборцах или жителях близлежащих поселений, но прибывшие из дальних краев могли рассчитывать только на армейское обеспечение.

Цены на мясо и муку тут же подскочили, но все равно хороший товар стал редкостью. Люди еще потребляли старые запасы, но Дорон знал, что надолго их не хватит и тогда призрак голода глянет белым в глаза. Коготь начал рассылать группы на волах и собачьих упряжках в глубь Лесистых Гор, но он не мог выделить для этого слишком много солдат — люди нужны были в Даборе. А пословица гласит: сборщик без палки, что волк без зубов.