Красавица и ее чудовище - Ева Никольская Страница 38

Не держи меня чернокожий монстр на уровне своей шеи, я бы распласталась где-нибудь в районе его живота, а так угодила носом в ямочку между ключицами. Вместо того чтобы припечатать меня сверху всем своим весом, Рыжик умудрился извернуться в полете и, с мрачным рыком рванув на себя мое обмякшее тело, рухнул рядом. Оказавшись между ними, я поняла, что ошиблась: нет, они меня не раздавят и в кустах не изваляют, зачем? Они меня попросту разорвут, как мягкую игрушку, в попытке поделить!

Идиоты тугодумные! Звери, сцепившиеся из-за добычи. Не хочу быть ею… не хочу!

Я начала отчаянно вырываться, стараясь отбиться от обоих. На крики сил не было, зато дергалась и извивалась я не хуже синего чудика, который, судя по приближающемуся шипению, тоже полз сюда.

Резкий взмах руки, неожиданно скользкое препятствие и… обиженный вопль в награду (а нечего было на меня свои огромные глазищи выпучивать. Я же не вижу, куда бью, в таком состоянии)! Очередное неосторожное движение — и мои ногти пропахали через вытянутую морду рыжего, заставив его не менее обиженно зарычать (мало вам, голубчики, ох, мало!). Я снова принялась выкручиваться из объятий чудовищ, активно работая всеми конечностями, которые монстры почему-то не стали хватать, вместо этого они дружно вцепились в мою талию. Пополам разодрать решили, верна догадка. А меня спрашивать кто будет? Я, между прочим, на такой радикальный раздел себя любимой согласия не давала! Нет, ну ладно черноглазый дурью мается, но мохнатый-то о чем думает?! Хотя да… думать ему в этой ипостаси не свойственно. А жаль.

То ли болевые ощущения ослабили их хватку, то ли налетевший коршуном пернатый монстр был слишком проворен, но в следующий миг я уже болталась в лапах фиолетовой "птички" с мордой Алекса, а в когтях валяющейся в кустах парочки скупыми трофеями остались: кусок моего ремня и рукав от многострадальной блузки.

Оригинальный способ раздевания! Стриптиз отдыхает.

Откуда-то снизу донесся веселый хохот Эссы. Ну, надо же! Кто-то счастлив наблюдать наше маленькое представление под названием "переходящий приз". Меня тут тискают, разрывают и воруют друг у дружки шайка крупногабаритных уродов, а голая нимфоманка верхом на человеке-пантере радостно хлопает в ладоши, крича мне снизу, чтобы я перестала дергаться и получила, наконец, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Получу, непременно получу. Если выживу, то найду ее утром и с "ни с чем не сравнимым удовольствием" повыдираю ей все космы к чертовой матери!

Длинный язык прочертил влажную дорожку от моего плеча до уха, мазнул по мочке и смачно шлепнул по щеке. Я сжалась, ощутив чужое прикосновение к своей коже. До чего же противно!

— Сссв-ффф-вежая, — выдохнул мне в лицо крылатый похититель, заставив испуганное сердце пропустить удар. Ааа… караул! Этот не только эмоции выпьет, этот меня в прямом смысле слова сожрет, вон уже на вкус пробует. Да ужжж, "ни с чем не сравнимое удовольствие"! Ну почему? Почему я не осталась в той милой и, главное, пустой комнате с большими шкафами? Лучше бы треп Лили терпела. Я даже на ночь скрипичной музыки согласна, пусть и с фальшивой игрой, лишь бы не в "жарких" объятиях покрытой перьями образины с жизнью своей молодой расставаться. — Моя дев-ффф-вушка, — со свистом провозгласил крылатый похититель, пролетев мимо разочарованно шипящей темно-синей физиономии, высунувшейся из травы.

Змееподобное существо заскользило следом и, странно изогнувшись, прыгнуло. Высоко так прыгнуло. Я едва инфаркт не заработала, когда передо мной, как черт из табакерки, появился извивающийся силуэт с дьявольской улыбкой тонких губ на заостренном лице цвета индиго. Кому-то явно следовало либо летать выше, либо трепаться меньше. А так нас опять стало трое. Не суть, что комбинация другая, я-то все равно в центре клубка очутилась. И клубок этот, вопреки частым взмахам сиреневых крыльев, неумолимо приближался к земле.

Вот теперь… точно раздавят! Уууу, уроды!

Мне, как ни странно, снова повезло. Просто потому, что в самый последний момент перед тем, как стать прослойкой для "монстровидного бутерброда", меня снесло "огненным потоком" в сторону. Оставшиеся обниматься чудики что-то недовольно кряхтели нам вслед, невольно (а, может, и сознательно) отминая друг другу бока и считая ребра. А у меня в ушах свистел ветер, лицо ласкало пламя, а над ухом раздавалось тяжелое дыхание. Н-да, намаялся, видать, красноглазый по саду носиться да в драки ввязываться. И все из-за непутевой невесты. Я уже собралась было мысленно покаяться, но пламя вокруг вдруг наполнилось рваными кусками черного тумана, и в голове моей вместо извинений зажглось одно единственное словосочетание: "Замкнутый круг".

Они снова сцепились. Яростно и с удовольствием, будто разодрать друг друга — было главной целью их жизни. Звери! Однозначно, звери. Человеческого в этих существах слишком мало, чтобы быть значимым, и достаточно много, чтобы пугать невольных зрителей, типа меня. Это жутко, когда в знакомых глазах нет ни единого проблеска разума. Один охотничий азарт и животный голод. Они дрались, словно псы за кость. Но на этот раз бедной "косточке" в моем изрядно подранном обличье удалось выскользнуть из их лап без посторонней помощи и, не помня себя от радости, броситься бежать к дежурному Хранителю. А тот, судя по его застывшей позе, в изумлении наблюдал за творящимися в саду безобразиями. Наблюдал, но не спешил вмешиваться. Вот сволочь! Убеждение в том, что Лили не зря на него бочку катила, росло и крепло с каждой секундой его бездействия. Меня тут разорвать на кусочки пытаются, а он даже спуститься с каменной плиты не соизволил. Гад красномордый!

И, тем не менее, я бежала к нему. Бежала, слыша за спиной грызню и рыки. Бежала, боясь обернуться, замешкаться, потерять из виду крылатую фигуру четэри, которая была сейчас единственным ориентиром для моего спасения из ада, в который я сдуру угодила. Ноги затекли, я их практически не ощущала, а в голове испуганной птицей билась одинокая мысль: "Успеть! Только бы успеть!" Мне казалось, что шею щекочет чье-то горячее дыхание, я отчетливо слышала тяжелые шаги и скрежет острых когтей, которые сливались в мрачную музыку с цокотом моих металлических набоек по каменным плитам аллеи. Мне бы и в голову никогда не пришло, что я умею с такой скоростью бегать. Тем более, на каблуках.

— Ну же! — голос Смерти резанул по ушам, отсекая все посторонние звуки: как реальные, так и надуманные. — Быстрррее, малышка! — рявкнул рогатый Хранитель и призывно протянул ко мне руки.

Кисти его пересекли границу мерцающего купола и вдруг, прямо на моих глазах, они начали меняться: красная кожа пошла пузырями, постепенно становясь болотно-зеленой. Вздутые бугры начали лопаться, выбрасывая во все стороны отвратительные струйки какой-то вязкой жижи. А и без того острые когти увеличившихся в размерах лап почернели, некрасиво загнувшись.

Я замерла, не добежав пары десятков метров до рабочей зоны, и с ужасом уставилась на уродливые конечности существа, к которому так стремилась. Мужчина, поняв свою ошибку, резко отдернул назад руки, возвратив им прежний вид. Но моему буйному воображению хватило и той малой демонстрации, чтобы понять, насколько симпатичен оставшийся "зверинец" в сравнении со второй ипостасью мужа Лилигрим. Я вспомнила его призрачную Арэ, и где-то в глубине души с новой силой всколыхнулось сочувствие к ней. Глубоко… очень глубоко. Потому что шок от увиденного повлек за собой не только оцепенение тела, но и заторможенность мыслительных процессов.