Кая. Полукровка - Анна Бегун Страница 38

Рю замолчал. Я даже чувствовала, как сильно забилось его сердце, и каким тяжёлым стало дыхание.

– В чём признаться? – не выдержав, спросила я.

– Я люблю тебя, – наконец сказал он, и на этот раз забилось моё сердце. Я выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

– Что?..

– Всегда любил, – поспешно пояснил он. – Это не в том смысле, что давай встречаться и всё такое... просто, как факт.

Он почесал нос, шмыгнул и вздохнул:

– Вот...

Улыбнувшись, я взяла Рю за край пиджака и, чуть притянув к себе, прижалась губами к его губам. Он сначала удивлённо застыл, а потом ладонью подхватил мою голову и уверенно ответил на поцелуй. Через несколько секунд он резко оторвался от меня и заглянул в глаза:

– Говорил же, поцелуешь сама, когда захочешь.

Я улыбнулась ещё шире и снова потянулась к его губам.

Домой вернулась, окрылённая. Возвращаться пришлось почти сразу, ведь надо было ещё добраться, а я обещала скоро вернуться. Стыдно за обман было жутко, потому я сразу пошла к себе. И не зря: буквально через несколько секунд послышалась трель связующего шара.

– Мы же только что виделись, – прошептала я, нажав на ямку. – Забыл что-то?

– Ага. Забыл признаться в том, в чём хотел признаться.

Я вскинула бровь.

– Та-ак, и в чём же ты хотел признаться?

– Это я виноват... в том, что произошло с твоей матерью.

От упоминания матери во мне что-то оборвалось.

– Не поняла, – медленно ответила я.

– Помнишь, в то время бунты были в городе? Из-за них мне запрещали выходить из дворца, по крайней мере без охраны. Вот я и убегал... Тогда отец узнал, с кем я гуляю, и стал собирать информацию о тебе и твоей семье.

– Та-а-ак, – снова протянула я, уже чувствуя, к чему он ведёт.

– Он узнал о твоей матери нечто... важное. Она показалась ему отличным претендентом для одной... так скажем, операции.

Я закусила губу. Мама иногда брала меня с собой в экспедиции, иногда оставляла с бабушкой. Но в этот раз она категорически отказалась ехать со мной. Не зря. Видимо, она чего-то боялась...

– Она согласилась на его предложение. Именно в ходе этой операции и пропала...

– То, что моя мать готова голову в логово медведя сунуть, если там что-то интересное есть, я и так знаю. В этом нет ничего удивительного. Ты скажи мне лучше, она жива или нет?

– Достоверно неизвестно.

– Если так, то где она пропала хоть?

– Я не могу тебе сказать.

– Что значит – не могу?! Ты скрывал от меня всё это, а теперь – не могу сказать?!

– Я сам узнал только несколько дней назад, честно. И шокирован не меньше тебя.

– Шокирован он! – воскликнула я, подскакивая на кровати. – Что за операция? Почему именно моя мама?

– Это всё секреты короны. Прости, моя хорошая, не могу больше ничего сказать.

– Какая я тебе хорошая! – уже почти кричала я, нервно расхаживая по комнате взад-вперёд. – Ты вообще понимаешь, что для меня значит эта информация?! А если она жива?! Может, её ещё можно спасти!

– Кая! – закричал Рю в ответ. – Прошло восемь лет! Восемь лет! Откуда можно спасти человека восемь лет спустя?

– Не знаю! – голос задрожал, а по щекам полились слёзы. – Оттуда, где она сейчас!

– Моя хорошая... – тихо и нежно произнёс шар.

Я глубоко вдохнула, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы и тихо, медленно произнесла:

– Захочешь рассказать правду – приходи. А пока... не хочу тебя видеть.

И решительно прервала связь.

Рыдания вырвались из моей груди, словно вода через пробитую плотину. Перед глазами стоял образ матери и самые разные варианты обстоятельств, в которые она могла попасть. Почему эта информация такая секретная? В то время были беспорядки из-за того, что гладиры стали пересекать границу, но постепенно всё затихло. Неужели мама как-то связана с этой историей? Экспедиции часто проходили в районе границы...

Раздался стук, а следом за ним в комнату вошла Оле с двумя бутылками вина.

– Смотри, что у меня есть, – сказала она, присаживаясь на корточки рядом со мной.

Я всхлипнула, несколько секунд задумчиво смотрела на бутылки, потом вытерла слёзы и со вздохом встала:

– Нам понадобятся чашки.

Оле расплылась в улыбке и побежала следом за мной.

Раздался стук керамических чашек, и мы сделали по глотку.

– Никогда не любила вино, – заметила я. – Кисло и терпко. Но это как будто даже вкусное, на сок похоже.

– Ещё бы, – усмехнулась Оле. – Это же северное вино! Говорят, его делают из плодов, которые больше нигде не растут. У них кожура с большими шипами, а деревья почему-то не имеют листьев.

Я откинулась на спинку стула и подтянула к себе ноги. Дело шло к осени, и Оле впервые затопила печь. Но, хотя огонь и давал жар, по полу всё равно тянуло сквозняком.

– Хорошо тут... Словно в детство вернулась. Дома, в тепле и уюте... если бы ещё не надо было постоянно учить, было бы совсем прекрасно.

– Ничего, скоро втянешься, – заверила Оле. – Это только поначалу тяжело, а потом даже приятно.

Она внимательно посмотрела на меня, и вместе с привычным холодком я почувствовала проблеск надежды.

– Как-нибудь поступлю, наверное.

– Обязательно поступишь. Кстати, там же Майк учится, да? Было бы интересно с ним встретиться и выяснить, что означала та записка. Может, какое-то недоразумение...

– Сам он недоразумение, – фыркнула я. Хотела добавить ещё несколько подходящих по случаю эпитетов, даже сделала вдох, но передумала и закрыла рот. – Мстил он мне просто за книгу.

Оле протянула мне блюдечко с нарезанным сыром и мягко улыбнулась:

– Да говори уж, что там у тебя в голове происходит. Ты так эмоционально говорила там, у себя, что...

– Скажи, Олеш, – прервала я её, сделала глоток, и, стараясь звучать задорно, спросила: – У тебя когда-нибудь был парень?

Она помедлила и неуверенно ответила:

– Нет, не было...

– Ну, так вот! – я поставила чашку на стол, раздался громкий стук, так что Оле даже чуть подпрыгнула от неожиданности. – Тогда ты ещё не знаешь, но я тебе расскажу. Сразу, так сказать, на берегу. Чтобы не было никаких ложных надежд. Они все подонки. Хотя нет, не все. Они все либо безвольные тряпки, либо подонки, которые бросят тебя, как только найдут занятие поинтереснее. И плевать им, что у тебя ребёнок или там... вообще никого, кроме него, не осталось. Им плевать на твои чувства, на твоё одиночество, на твою беспомощность или даже нужду. Они не умеют любить, слышишь? Физически. Просто не-спо-соб-ны. Поэтому рассчитывай только на себя. И не привязывайся. А Майк этот... ух, если встречу, я ему отомщу. Отыграюсь по полной.