Люди и боги - Роман Суржиков Страница 38

— Мы плывем на юг. Ты свободна.

Она вышла и повалилась на палубу. Рука пульсировала тупой тягучей болью, в голове звенело. Теперь Аланис не понимала, чего хотела добиться. Вызвать доверие у Пауля? Зачем?..

Он также вышел из каюты и позвал капитана. Тот подошел, оставив у штурвала рулевого.

— Где мы?

— Через два часа придем в Морровинд, господин генерал.

— Не придем. Милей ниже на западе будет вход в боковое русло. Сворачивай туда.

Капитан нахмурился:

— Милей ниже… там еще водяная мельница, да?

Пауль не дал ответа.

— Генерал, в то русло нам нельзя. Это же быстрый рукав! Он идет мимо Морровинда прямиком в море!

— Да, — сказал Пауль. — Ты прав.

— Но сир генерал, это же не морское судно! У нас низкие борта, малая осадка, нам нельзя!..

— Выйдя в море, свернешь на юго-запад. Пойдем в Надежду.

Капитан аж попятился:

— Как — в Надежду? Нельзя, мы не сможем, потонем! Вам нужно сойти в Морровинде и сменить судно!

Пауль посмотрел на Аланис:

— Твой анализ плох. В Морровинде нас тоже будут ждать. Этого ты не сказала.

Капитан крутанул головой так, что затряслась борода:

— Нельзя в море! Погибнем! Судно не выдержит!

И матросы, и солдаты бригады обернулись на звуки голосов. Потому все видели, как Пауль выхватил кинжал и вонзил в глаз капитану. Тело забилось в агонии, будто плясало безумный танец. Ноги топтались по палубе, руки дергались, сжимаясь в кулаки, рот по-рыбьи раскрывался и хлопал. Пауль досмотрел эту пляску до конца, а затем швырнул тело за борт.

Все матросы схватились со своих мест — и замерли. Зрелище шокировало и парализовало их. А вот солдаты бригады за миг обнажили клинки и рассыпались так, чтобы каждый матрос оказался под ударом.

— Кто старший? — произнес Пауль.

— Какого черта вы творите?! — крикнул один матрос, самый рослый в команде.

— Нет, не ты, — сказал Пауль и подал знак.

Ближайший к матросу солдат бригады сделал выпад. Клинок вошел в грудь, матрос замер с широко раскрытым ртом. Солдат подождал несколько вдохов, затем выдернул клинок. Сердце уже не билось, потому крови почти не было, лишь расплылось небольшое пятно. Солдат пнул труп ногой, и тот полетел в реку.

— Старший — он, — Пауль указал ножом на своего человека. — Его зовут Бурый. Через милю сворачиваем в западный рукав.

— Есть, командир! — Ответил Бурый и крикнул матросам: — Все по местам!

Команда замерла, как галерея статуй. Рулевой застыл с разинутым ртом, штурвал крутился сам собою, судно разворачивалось поперек реки.

Бурый подошел к рулевому и шлепнул по лицу:

— Ты понял, куда править?

— Д… д…. да.

— Так правь.

Рулевой схватился за штурвал так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, откуда «словно»? Следуя примеру рулевого, остальная команда разошлась по местам.

Аланис поймала на себе взгляд Пауля.

— Чего желаете, милорд?

Она знала, чего он желает: проверить, испугалась ли она.

— Не милорд, а командир, — сказал он и скрылся в каюте.

* * *

Видимо, первый прием пищи она проспала. Второй состоялся ближе к вечеру. Солдаты бригады развязали вещмешки, достали каждый свою снедь и принялись жевать. Кок, с позволения Бурого, раздал харчи матросам.

Аланис не чувствовала голода, но знала, что поесть стоит: нужно восполнить силы, утраченные с потерей крови. Обратилась к Бурому, тот отказал: не было приказа кормить ее.

— Так зайдите к Паулю и получите приказ!

Бурый уставился на нее, как баран на новые ворота. И отошел, ничего не сказав.

Она сама постучала в каюту.

— Войди.

Вошла. Пауль изучал карту, раздетый до пояса. Его кожу покрывали самые странные шрамы, какие видела Аланис: тонкие белесые линии образовывали сеть шестиугольных клеток по всей его спине и груди. На коже Пауля, если содрать ее с тела, можно сыграть в стратемы.

— Что?

— Хочу есть. Извольте накормить меня.

— Раздевайся.

Она молча воззриалсь на Пауля. Вероятно, она ослышалась.

Пауль поднял глаза от карты и сказал:

— Разденься догола.

Аланис ощутила не страх, а брезгливость и сильнейшее удивление. Этот человек настолько глуп? Как же он командует отрядом?!

— Сударь, я сделаю вид, что не слышала этого. Дайте мне поесть.

Пауль поднял левую руку и согнул два пальца. Намек был мрачен и очевиден.

— Мои приказы должны выполняться.

Она издала смешок, полный презрения и яда.

— Меня зовут Аланис Аделия Абигайль рода Светлой Агаты. Вы не получите меня, даже если сломаете все кости в моем теле.

— Палец, ко мне! — крикнул Пауль.

Когда солдат вошел в каюту, командир приказал ему:

— Запри дверь.

Палец повиновался.

— Раздень бабу.

Аланис вперила в солдата уничтожающий взгляд. Палец должен был смешаться, покраснеть, начать мямлить извинения. Это происходило со всеми, на кого она так смотрела.

Палец подошел и в три рывка содрал с нее платье.

Аланис опустила взгляд, увидела собственную белую грудь, и даже тогда не до конца поверила…

— Изнасилуй ее.

Палец расстегнул ремень и скинул штаны. Аланис не пыталась сопротивляться, даже не шевелилась. Происходило нечто настолько запредельное, что органы чувств отказывались служить. Ее вытащили за пределы вселенской спирали, в мир Темного Идо. Она увидела бесформенный хаос, которому не было названия.

— В зад, — уточнил Пауль.

Палец развернул герцогиню и бросил животом на стол. Мозолистыми руками схватил за ягодицы, раздвинул, ощупал. Грубое движение отдалось болью — и снова пришло то жуткое понимание: ничего не изменить. Это случится, что ни сделай.

Нет же! Нет!

— Командир, позвольте сказать!

Пауль поднял руку. Палец так и замер, засунув ладонь между ног Аланис.

— Я виновата, что не выполнила приказ. Больше этого не повторится.

Пауль выдержал мучительную, пыточную паузу. Насладившись, обронил:

— Палец, ты свободен.

В тот же вдох, без тени колебания, солдат отступил, надел штаны и вышел.

Аланис сползла на пол ни жива, ни мертва. Даже не сознавая до конца, кто она, где находится. Пауль протянул ей миску: