Бой бес правил - Антон Мякшин Страница 38

— …Сам во всем и виноват, — ворвался в мои уши обрывок речи, произносимой довольно угрюмым голосом, — через три кнехта якорину тебе в глотку, ставрида позорная! Чтоб тебе гальюны до скончания твоей никчемной жизни чистить ватными палочками! Чтоб тебе!.. Ух, ексель-моксель, шпангоут враскорячку! Тьфу, дредноут недоделанный! Хрень-трень через кубрик налево!

Я прокашлялся — исключительно для того, чтобы убедиться: жив я или нет? И строго потребовал на всякий случай:

— Немедленно прекратите ругаться!

— А-а… Причалил наконец к берегу! Вставай, хватит валяться, симулянт!

— Кто симулянт? — обиделся я и открыл глаза. — Сам симулянт! — сказал я Петьке, сидевшему напротив меня на корточках. — Видел же, как синегвардейская пуля попала мне в грудь! Вот сюда!

Я шлепнул себя ладонью по нагрудному карману гимнастерки и внезапно увидел, что никакой гимнастерки на мне нет. Есть кожанка, чрезвычайно грязная между прочим, украшенная потрепанным красным бантом и веточками петрушки, отвратительно воняющими огуречным рассолом. Да и Петька… То есть никакой это не Петька! Это же Петро Карась — в извечной своей тельняшке, драном морском бушлате…

— Синяки меня подстрелили… — по инерции договорил я.

— Это ты синяк! — ответил мне Петро. — Всем синякам синяк! После той битвы за Волынск тебя и не узнать, Адольф. Был человек человеком, хоть и бес, конечно. А стал каким-то бандитом! Ругаешься как сапожник, пьешь как… как сапожник.

— Карась! — закричал я, бросаясь прямо из положения лежа на шею матросу. — Ур-ра! Если б ты знал, как я рад тебя видеть! Я вернулся! Артефакт сработал, — правда, хрен его знает, как он сработал, но я ведь вернулся! Где мой любимый, настоящий Огоньков без всякого дурацкого псевдонима? Где моя дорогая зеленоволосая Анна? Где мои прекрасные оборотни, великолепные домовые, очаровательные лешие, умопомрачительные русалки и водяные?.. Кстати, а мы сами-то где?

— «Где?..» — передразнил Петро, ускользая от моих объятий. — В рифму ответить?

Я огляделся. Радость моя порядком поугасла. Похоже, что именно в рифму на мой вопрос и отвечать: окружающий нас с Карасем интерьерчик смотрелся мрачновато. Представьте себе каменный мешок размером два на два, земляной обледеневший пол, лишь кое-где прикрытый чахлыми пучками соломы, и — как единственный источник света — крохотное окошко, забранное могучими металлическими прутьями.

— Тюрьма, что ли? — предположил я.

— Догадался! Молоток! Старайся в том же духе, кувалдой станешь… Ты что, не помнишь, как нас сюда тащили? А вообще-то где тебе помнить. Ты же пьяный был в зюзю! Белогвардейцев, которые нас повязали, синяками называл! А себя величал боевым желтым комиссаром. И еще песню пел. Как это? «И от тайги до британских морей…»

— Желтая армия всех сильней… — совсем уж уныло доскулил я.

Вот ведь елки-палки! Вернулся из параллельного мира — и нет чтобы за стол, ломящийся от яств, нет чтобы в объятия к какой-нибудь знойной красавице — попал прямо в узилище. Ну почему так всегда бывает, а?

— Если так и дальше пойдет, — решительно высказался Петро, — я от тебя переведусь куда-нибудь. Хоть к Махно. Он, наверное, и то покультурнее будет.

— Петро! — проникновенно начал я. — Ты мне, конечно, не поверишь, но я должен тебе кое-что объяснить…

— Объясни! — взвился Карась. — Объясни, пожалуйста, трень-хрень, ядреный штурвал! Объясни, почему после взятия Волынска ты как с цепи сорвался?! Запил, закуролесил! К бедной Анне приставал! Довел кикимору несчастную до слез, аж Огоньков за нее заступаться полез, а ты ему глаз подбил и меня чуть не покалечил. Пришлось поскорее из Волынска сваливать, чтобы ты окончательно новую власть не это… не дискредитировал!

— Так мы сейчас не в Волынске?

— Конечно нет, пьянчуга! Тебя там надолго запомнят! Уж на что я выпить люблю, но до такого, чтобы конную статую губернатора оседлать и удивляться, почему она стоит как вкопанная, ни за что бы не додумался! А потом что было, помнишь? Как ты все два дня похода дербанил спирт и распевал одну и ту же песню про Желтую армию? Как предлагал лешему Кузьме руку и сердце, перепутав его с Анной? А последний финт — когда мы подошли к занятому белыми Рогунову? Даешь, мол, разведку! Пошли, мол, Петька, — это ты мне — в разведку! Законспирируемся, никто нас ни в чем не заподозрит! Я и пошел сдуру. Ни хрена себе конспирация! В первом кабаке, где, как ты уверял, можно важные сведения получить, ты нажрался, плясал, будто сайгак, на столах, расстегнулся до полного безобразия и белогвардейскому патрулю предложил попробовать горячего комиссарского тела! Это даже удивительно было бы, если б нас не повязали!

— Мы уже в Рогунове? — прошептал я.

— Да! В городской тюрьме!

— Петро! — глубоко вдохнув, начал я. — Это был не я.

— Что?

— Последние два дня… это был не я!

— А кто? Иван Федорович Крузенштерн?

— Какой еще Иван Федорович? — опешил я.

— Ну не знаю какой… Так пароход назывался, на котором я юнгой плавал.

— Послушай, кот Матрос… тьфу! Послушай, Петро. Сложно — я понимаю — в это поверить, но я… В общем, я посредством колдовского артефакта Черного Барона переместился в параллельный мир. А на мое место переместился некто Василий Ива…

— Слушать не хочу твои выдумки! — отрезал Карась. — Набедокурил, протрезвел, теперь выкручиваешься. Оправдания ищешь. Сейчас за нами придут, между прочим. Ты белякам тоже про этот самый… параллельный мир трындеть будешь?

— У меня и доказательства есть!

Я пошарил по карманам кожанки. Ага, вот он! Мой дорогой, проклятущий артефакт. Кристалл. Я постучал по граням, подкинул артефакт на ладони, подышал на него, протер рукавом. И как же он действует? Хоть бы кнопочка была какая-нибудь или рычажок. Или хотя бы инструкция по применению… Подозреваю, что принцип работы с этой штуковиной довольно простой. Как-то ведь у меня получалось дважды его использовать? Хм…

— Это что такое? — заинтересовался Петро. — Ух ты… И как ты его хитро заныкал! Тебя ведь беляки здесь обшаривали с ног до головы — и ничего, кроме воблы, огурцов, куска сала и шкалика, не нашли.

— Конечно, не нашли, — кивнул я, рассматривая артефакт. — Потому что не меня обыскивали, а Василия Ивановича Чапаева.

— Опять выдумки? Какого еще Чапаева? Первый раз слышу!

— Это меня давно уже удивляет и настораживает…

— Эй! — зашумели за дверью. — Красношарые! Чего вы там шепчетесь! А ну — который комиссар — выходи в коридор! На допрос.

— Это тебя, — толкнул меня в бок матрос — Давай вали. Попробуй теперь отмазаться, диверсант хренов.

Дверь открылась. Двое мрачного вида конвоира с винтовками стояли на пороге.

— Артефакт сохрани, Петро! — шепнул я, незаметно передавая матросу артефакт. — А я уж попробую…