Тамплиеры. Книга 2. След варана - Варвара Болондаева Страница 38

Граф Гуго Шампанский, прибывший на Пасху в Иерусалим, вновь давал званые вечера и сам выезжал в гости. Последнее время рыцари, Гуго де Пейен и новообращенный Ролан, все чаще жили у него в особняке. Дом Роже стал слишком шумным и тесным. Смех и крики детей отвлекали шевалье де Пейена от молитвы, а Ролан медлил с оммажем. Вассальный договор принес бы ему собственный феод и позволил обзавестись семьей, но юноша все больше отдалялся от мира.

Вернувшись со званого вечера, граф Шампанский в большом волнении вызвал к себе Гуго.

— Гуго, мон шер, мы нашли еще одну фреску!

— Святые угодники! Где?

— Совсем недалеко, возле сожженной синагоги. Некий Жоффруа Бизо, рыцарь, воевавший в отряде Раймунда.

— Будет ли он согласен говорить?

— Я не знаю, но послал к нему слугу.

Слуга вернулся через час. Жоффруа Бизо находился дома и был согласен принять незваных гостей.

Лачуга Жоффруа Бизо находилась между улицей Сионской горы и немецкой церковью. Похоже, что раньше в ней жила семья иудеев. После захвата Иерусалима католики-крестоносцы изгнали всех иудеев и православных христиан.

— Чем могу помочь, господа? — Дверь открыл худой высокий человек в льняной тунике до пят и сильно отросшими небрежными волосами. Борода также давно не знала ножниц и гребня.

Признаться, рыцари приняли его за слугу.

— Граф Гуго Шампанский и шевалье Гуго де Пейен, — представился граф: — Мы к сеньору Жоффруа Бизо.

— Рад служить, господа, — поклонился незнакомец. Сильный южный акцент выдавал в нем провансальца. — Шевалье Жоффруа Бизо к вашим услугам.

Хозяин низко поклонился и жестом предложил войти. Аскетизм жилья удивил. Стол, грубо сколоченный табурет, соломенный тюфяк без постельного белья, брошенный прямо на пол и единственное украшение — фреска. У Гуго перехватило дыхание. Все тот же великолепный пир во дворце сына Давида, придворные в пышных одеждах, эфиопы с опахалами в руках, танцовщицы и Суламифь, юная и стройная, как серна. Нежная девичья рука тянулась за огромным цветком с широкой темной середкой.

— Прошу Вас, достопочтенный граф, извинить убогость жилища.

— Вы здесь с первых дней?

— Да, я прошел весь Поход под знаменами Раймунда Тулузского.

— Упокой Господь его душу!

Весть о гибели графа Тулузского только долетела до Иерусалима. Ненасытность довела его до стен Триполи, где граф, как неразумный богач, вдруг отдал свою душу. Эльвира Кастильская осталась безутешной молодой вдовой с маленьким сыном на руках.

— Граф был доблестным воином, но его сгубила алчность. Мы пришли сюда служить Гробу Господню, а не набивать карман. Воинство земное, презрев свой долг — заботу о людях и церкви перестало защищать и обратилось к грабежу и разбою.

Было видно, что Жоффруа не из тех, кто ищет компромисс между спасением и мамоной. Гуго, постоянно терзавший себя подобными мыслями, со времен бунта под Мааррой не слышал подобных речей. Тем более — из уст благородного человека.

Теперь стала объяснима крайняя убогость жизни провансальского рыцаря. Жоффруа пытался вести подвижнический образ жизни, подражая христианским аскетам.

— Раньше я жил недалеко отсюда, в Армянском квартале. Но прежний дом был слишком велик для меня и я его продал.

— А-а… э-э… не желаете ли вы, сударь, продать и этот дом? — граф Гуго решил действовать без прелюдий.

— Я слышал, Вас интересуют фрески? — Жоффруа держался достаточно независимо, несмотря на бедность одежд, и в глазах его играли хитрые искры.

— Вас известили верно, — несколько растерялся граф. — Я бы заплатил тридцать безантов. Ваша цена?

— Видите ли, сеньор, меня не интересуют деньги. Всё что нужно, я приобрел — возможность молиться у Гроба Господня. А эта лачуга вдохновляет меня на смиренный ход мысли. Её мне оставил слуга, когда убежал в Европу.

— Вы бы могли приобрести дом рядом с храмом. Или потратить деньги на добрые дела… Или основать обитель.

— Полагаю, Вы заботитесь больше о доме, нежели о моей душе.

Жоффруа ставил в тупик. Его действительно не интересовало богатство. Как отшельник-анахорет, он сам мечтал жить в скудости и нищете. Предлагать же ему деньги, чтобы купить еще худший дом было бы абсурдом. Гуго де Пейен пожалел, что не взял с собой Орла. С ним бы переговоры пошли легче.

— Ваше предложение, сударь?

— Я слышал, фрески связаны с какой-то легендой.

Провансалец знал, что просить.

Гуго де Пейен переглянулся с сюзереном. Граф Гуго кивнул:

— Этим они и влекут нас.

— Разумеется, господа. Но я хотел бы присоединиться к Вам. Сеньор Гуго де Пейен, я много наслышан о Ваших добрых делах. Говорят, вы основали братство?

— Братство? Нет, это лестно для меня. Я и мои друзья служим паломникам, охраняя их путь от мусульман.

— О том же мечтает настоятель госпитальеров, но у них слишком много хлопот. Сеньор Гуго де Пейен, для меня было бы честью предложить Вам свои услуги и меч. А после решим вопрос с фреской.

Так, с озорством и южным напором, Жоффруа Бизо ворвался в их отряд — отряд, который в шутку или всерьез стали именовать «нищими рыцарями». Смешно, но оказалось, что ни у одного из них не было стоящего дома.

— Он сказал: «братство»! — с тоской в сердце повторил Гуго, когда они распрощались с провансальским отшельником.

— Я не хочу, чтобы ты становился монахом, — тут же возразил граф. — Подумай о жене и сыне… Впрочем, тебе решать. Король Балдуин нуждается в людях, думаю, он благословит ваш союз.

Как только стало ясно, что Жоффруа Бизо можно полностью доверять, ему поведали о тайне фрески. К слову, в тайнике Жоффруа Бизо, вскрытом через несколько дней, тоже оказался ключ. Ключ от двери, на которой был изображен подсолнух, тогда еще незнакомый европейцам.

Новая ниточка, новая зацепка в головоломке. Сейчас рыцари были близки к разгадке, как никогда раньше. Дверь с большим цветком вела их внутрь Храма Соломона, за мегалиты фундамента, туда, где могли находиться еще подземные этажи.

Ролан капнул оливкового масла на массивные дверные петли и в замочную скважину. Недавно посвященный в рыцари и еще не привыкший к почестям и настоящим доспехам, Ролан предпочел держаться Гуго де Пейена, как отпущенные на свободу рабы подчас не желают уходить от своего господина. Единственное, что изменило его быт, это появление пятнадцатилетнего оруженосца, сбежавшего из семьи ростовщика и нанятого на службу.

Гуго де Пейен, граф Гуго Шампанский и Жоффруа Бизо с волнением наблюдали за каждым жестом Ролана. На всякий случай прихватили двух слуг. Жюрден, как всегда, охранял дверь наверху, а рябой простоватый Паскаль, слуга из числа сервов Шампанского графа, держал запасной факел и прихваченную, на всякий случай, кирку.