Колдунья-беглянка - Александр Бушков Страница 38

Как только сила вернулась, Ольга, не размениваясь на возню сзамками, оттолкнулась от земли и взмыла вертикально вверх, стремясь однимпрыжком оказаться по ту сторону ворот. Почувствовала, как сапоги сползают сног. Через мгновение они глухо упали во двор, а возвращаться за нимикатегорически не тянуло – и Ольга, босая, повисла над воротами…

И рухнула на них, ударившись грудью так, что дыхание сперло,а пронзительная боль разлилась по всему телу. Уцепившись руками за каменныйкозырек над воротами, Ольга повисла на них со стороны улицы. Если разжатьпальцы и спрыгнуть – грянешься с приличной высоты, можно ноги переломать,расшибиться… Почему сила не возвращается? Ну вот, кажется…

Ощутив прилив прежнего умения, она все-таки рискнулаотпустить холодный камень. Полетела над землей, горизонтально – и, повинуясьнекоему чутью, поторопилась спуститься ниже, еще ниже…

Вовремя. Колдовские способности внезапно пропали, начисто…Ольгу потянуло вниз, как брошенный с крыши кирпич, но она уже была достаточнонизко, так что словно бы спрыгнула всего-то с пары ступенек лестницы… Обошлось.

Она стояла на узкой немощеной улочке. Насколько удавалосьрассмотреть, оказавшись в положении самого обычного человека, не наделенногоколдовской способностью видеть во тьме, как днем, на другой стороне улицытянулись сплошной линией какие-то неприглядные строения, ничуть не похожие нажилые: кирпич и камень, глухие стены, только под самой крышей кое-где имеютсяузкие горизонтальные окошечки – скорее уж щели, забранные железными прутьями.Купеческие лабазы? Казармы? Какие-то иные казенные здания?

Справа тускло горел на полосатом столбе один-единственныйуличный фонарь. Других поблизости не усматривалось. Ольга совершенно непредставляла, где очутилась, не настолько хорошо она знала Петербург, чтобымоментально сориентироваться по столь скудным приметам.

Кругом ни единой живой души. Что же это за место? Охта?Где-то на Васильевском? Выборгская сторона? Захолустье, одним словом, а вотточнее определить невозможно…

Как бы там ни было, не стоит здесь далее задерживаться – воизбежание возможных неприятных сюрпризов. Ситуация тем более опасная, чтоисчезнувшая только что сила все не возвращается, хоть ты тресни, от прежнегоумения не осталось ничегошеньки, ни крохотной капельки…

Ольга так и стояла возле высоченных ворот, поеживаясь отночного холода и переступая босыми ногами: ждала, когда кончится очереднойприлив бессилия и вернется прежнее умение.

Не дождалась. Как ни пыталась, результат был всегда один…точнее, совершеннейшее отсутствие какого бы то ни было результата. Слезынаворачивались на глаза от столь печального оборота дел.

Наверху, в доме, раздался громкий выстрел – и еще один, а заним и третий. После этого уже не было слышно ни адского шума, ни медвежьегорыка – да и прочие звуки прекратились. Ольга поняла, что с косолапым мстителемпокончено, а значит, уцелевшие начнут осматривать дом, первым делом спустятся вподвал и обнаружат, что птичка упорхнула…

Как-то не хотелось даже думать о том, что может быть потом,насколько быстро поставят в известность господ и что предпримут граф скамергером. Следовало побыстрее отсюда убираться, вот и все, а попечалиться надсвоей жалкой участью можно и позже, уже в безопасности. Собственно говоря, ееучасть не следует пока что именовать жалкой: она на свободе, вольная, какптичка, а босые ноги и неизвестная окраина города – это, право же, не особеннои тяжкие беды после того, что пришлось перенести… а также и того, что можетпроизойти, если она вновь угодит в те же руки…

И Ольга, не раздумывая, двинулась быстрым шагом в тусторону, где на столбе еле теплился фонарь, предпочтя именно это направлениесовершеннейшей темноте справа. Фонарь – это все же некоторым образом признакцивилизации, в то время как тьма кромешная – безусловное ее отсутствие…

Брести босиком было, конечно, трудновато с непривычки, новсе же и с этим, как оказалось, можно свыкнуться: земля достаточно мягкая, покачто не попадалось ни битого стекла, ни прочего опасного мусора… ч-черт!

Судя по ощущениям и запаху, в этом уголке города обиталонесметное количество собак и кошек. Хорошо еще, что в кармане панталонуправителя отыскался достаточных размеров носовой платок. Стоя на одной ноге,будто цапля, ругаясь сквозь зубы не столь уж и цветисто, но безусловно ядрено,Ольга кое-как справилась с дорожной неприятностью, отбросила перепачканныйплаток и зашагала в прежнем направлении. Подойдя ближе к полосатому столбу, онаубедилась, что ход догадок был верным: поодаль столь же скудно теплился ещеодин фонарь, а там и другой, а слабый огонек третьего вырывал из мрака нечтопохожее на дом вполне обитаемого облика. И вроде бы даже человеческая фигурамелькнула…

Ольга направилась в ту сторону. Человек стоял спиной к ней,привалившись плечом к полосатому столбу и вроде бы мурлыча что-то под нос. Отвсей его фигуры так и веяло самой заматерелой скукой. Судя по одежде, перед нейоказался не мужик, а субъект в обычном городском платье, носившем даженекоторые признаки сближения с последней модой, правда, стоявший, надополагать, не особенно и высоко на общественной лестнице.

– Прошу прощения, – издали сказала Ольга. –Не подскажете ли, сударь, какая это часть?

Человек обернулся без испуга и удивления, осмотрел ее с ногдо головы, покачал головой, свистнул, крякнул:

– Фу-ты ну-ты! Откуда ж вы такой выбрели… сударь?

Голос у него был веселый, сам он выглядел довольно молодо и,судя по устойчивому запаху какого-то скверного алкоголя, был выпивши – нотолько слегка. Ольга не почувствовала в нем ни опасности, ни угрозы для себя.

– Какая это часть? – терпеливо повторила Ольга.

– Часть? Да как все прочие, полицейская, –незнакомец, все так же посвистывая сквозь зубы, разглядывал ее с откровеннойнасмешкой. – Шалан на талан? Онвад то аватсирп? Ах, не разумеете, вашесиятельство… Это где ж вас в такой вид привели, милсдарь?

– Неважно, – сказала Ольга. – Послушайте…Здесь где-нибудь можно найти подходящие башмаки?

– Башмаки? Да здесь, скажу вам по чести, сударь, можнои натуральнейшего персидского слона найти, хоть в живом виде, хоть в чучельном.При соблюдении одного непременнейшего условия… – и он выразительно потербольшой и указательный пальцы, подняв их к самому Ольгиному лицу. – Ежелисоображаете, о каких я высоких материях…

Все было понятно, и Ольга, поколебавшись, полезла в карманпанталон, нащупала там вязаный кошелек управителя, запустила пальцы, не рискуяизвлекать кошелек на свет божий в присутствии столь непонятного субъекта. Вщепоть ей упрямо подворачивались довольно маленькие монетки, которые с равнымуспехом могли оказаться как серебряными пятиалтынными, так и золотымимпериалами, кои извлекать сейчас было бы и вовсе неблагоразумно. Наконец онанашарила солидных размеров денежку, которая, ну что за напасть, являла собоюсеребряный рубль. Многовато, конечно, но не перебирать же деньги на ладони…