Чары - Эприлинн Пайк Страница 38

— Собакидрались? — скептически спросил он после того, как мама ушла спать.

— Ясно, чтоне собаки, а тролли. — Она слегка раздвинула шторы и вгляделась в темнотуза окном.

Накатило чувствовины. Сегодня вечером и люди, и феи подверглись опасности из-за нее.

Сзади подошелДэвид и, обняв Лорел за талию, нежно притянул ее к себе.

— Пожалуйста,не надо… — прошептала она. Он убрал руки и отошел с обиженным видом.

— Нет, делоне в тебе. Это из-за цветка. Черт, он ужасно болит!

После всех ужасовсегодняшней ночи настало временное затишье, и стреляющая боль в спине сводилаЛорел с ума. Дрожащими руками она попыталась развязать шарф, но узел неподдавался. Сжав зубы, она рванула ткань со всей силы, желая лишь одного — поскореерасправить раненые лепестки.

— Дай-ка япопробую, — ласково предложил Дэвид.

Лорелпочувствовала прикосновение теплых пальцев к спине. Вскоре он развязал второпяхзавязанные узлы и, слегка приподняв блузку, расправил лепестки цветка. Оназадохнулась от боли: и прятать, и высвобождать лепестки было одинаковоболезненно.

— Ну что таму меня? — Лорел прижала ладони к глазам.

В ответ непоследовало ни звука. Тогда она обернулась: лицо Дэвида выражало смесь ужаса истрадания.

— Кажется, онвырвал у тебя почти все лепестки. Остались одни рваные клочья.

Лорел взволнованнопосмотрела назад, за левое плечо, где еще совсем недавно красовалисьбледно-голубые лепестки. За правым плечом ничего не изменилось, а слева… зиялапустота. Грудь сдавило чувство невыразимой потери, по щекам потекли слезы.Лорел уткнулась в рубашку Дэвида, не в силах сдержать рыдание: все отчаяние,страх и муки сегодняшней ночи выплеснулись наружу.

Он бережно обнялее, стараясь не задеть рану на спине. От груди Дэвида исходило умиротворяющее тепло,все страхи стали казаться незначительными; его подбородок с отросшей занесколько дней щетиной приятно покалывал лоб Лорел. В кольце рук Дэвида былоуютнее всего на свете.

Вскоре ониустроились на диване, и Лорел, свернувшись калачиком, положила голову юноше наплечо.

Дэвид дождался,пока она успокоится, и только после этого заговорил:

— Ну и ночкавыдалась!

— Да уж…

— Что будемделать?

— Неуходи! — Лорел схватила его за руку.

— А я и несобирался. — Дэвид притянул ее ближе.

— Главное,дождаться рассвета.

— Значит,дождемся вместе. Мама все поймет. Я скажу, что мы уснули перед теликом.

Лорел зевнула.

— Это даже невранье. Лично я срубаюсь.

— Честноговоря, мне неохота уходить отсюда.

— Какие мысегодня трогательные. Ну прямо мальчик-одуванчик!

Лорел захихикаланад своей «ботанической» шуткой и тут же широко зевнула.

Бодрствовать послезахода солнца стоило ей огромных усилий. Каждую секунду энергия уходила, будтовода сквозь песок. Сейчас Лорел держалась из последних сил.

— Засыпайспокойно, — заботливо сказал Дэвид. — Я никуда не уйду.

Лорел наконец-топозволила себе расслабиться. Несмотря на боль и неотступный страх, уснула онабыстро. Перед мысленным взором замелькали видения: тролли с ножами, люди спистолетами и Иеремия Барнс…

Лорел проснулась спервыми лучами солнца, стараясь не разбудить чутко спавшего Дэвида. Однако онзаморгал и вскоре широко распахнул глаза.

— Я не сплю.

— А зря.Представляю, какой у меня сейчас видок.

Лорел одернулаблузку. Цветок все еще ныл, но, по крайней мере, стреляющая боль ушла. Попыткипривести одежду в надлежащий вид пришлось оставить: при любом нажатии налепестки снова становилось хуже.

Дэвид откровенноухмылялся, разглядывая ее обнаженный живот. Его руки плавно заскользили вверхпо спине Лорел и нежно прикоснулись к уцелевшим лепесткам. Наверняка Дэвид дажене догадывался, какие они чувствительные! Иногда он случайно дотрагивался доцветка или, обнимая, прижимал ладонь к спине прямо над тем местом, где пододеждой прятались туго замотанные шарфом лепестки. Лорел смущали этиприкосновения, казавшиеся очень интимными. Это было больше, чем держаться заруки. Даже больше, чем целоваться.

— Ты скороотцветешь? — В голосе Дэвида проскользнуло сожаление.

— Да. Черезнеделю или две. А после вчерашнего, может, и быстрее, — с нескрываемойрадостью заметила Лорел.

— Он тебемешает?

— Иногда.

Дэвид нежно провелпальцами по лепестку, от основания до самого кончика, и вдохнул его аромат.

— Простоцветок на спине… очень… сексуально, что ли.

— Серьезно? Апо-моему, скорее очень «растительно».

— «Растительно»? —со смехом переспросил Дэвид. — Это новый научный термин?

— Ладно, неприкидывайся, будто не понимаешь.

— Не понимаю.У тебя самый классный в мире цветок, у него совершенно улетный аромат, алепестки гладкие, как шелк! И самое главное, в них заключена магия! Разве несексуально?

Лорелухмыльнулась.

— Ну, еслирассуждать так, то может быть.

— Спасибо.

— Тебе бытакую «радость».

— А она иесть моя. — Дэвид притянул ее к себе.

— Только смоего согласия.

Он нежно поцеловалЛорел и посмотрел ей в глаза таким долгим взглядом, что она не выдержала иотвернулась.

— Мамазвонила? — спросила она, решив нарушить неловкую паузу.

Дэвид покачалголовой.

— Пока нет,но мне лучше двигаться. — Он быстро посмотрел на экран своегосотового. — Сообщений нет, значит, она еще не спохватилась. Если рванупрямо сейчас, может, она и не догадается, что я не ночевал дома. В отличие оттебя я не ранняя пташка. Хоть посплю немного: у меня до работы еще пара часов.

— Ты в какуюсмену сегодня?

— Всего-то сполудня до пяти вечера. Дэвид помогал на фармацевтическом складе при аптеке,которой заведовала его мама. Статус сына начальницы имел свои преимущества:гибкий график, дежурства по субботам не чаще двух раз в месяц и редко-редко повоскресеньям. Лорел, естественно, пользовалась теми же льготами, когдаподрабатывала в магазинах своих родителей, пополняя запасы карманных денегдолларов на двадцать. Или даже больше.

— Твоя мамани за что не останется сегодня вечером дома, я правильно понимаю? —спросила Лорел.

Дэвид спритворно-страдальческим вздохом закатил глаза: его мама обожала проводитьвремя в компании.