Логово дракона. Обретенная сила - Бернхард Хеннен Страница 38

Артакс замер и огляделся по сторонам. Ишкуцайя были варварами. Их стража наверняка не станет задерживать его, чтобы задать какие-нибудь вопросы, если обнаружат его. Несмотря на то что девантары старались не допустить настоящих войн между крупными империями, время от времени по-прежнему случались пограничные столкновения.

Убьют ли они его за то, что он явился на корабль-дворец незваным гостем? Нет, звать он больше никого не будет, решил Артакс. Ишкуцайя народ странный. Голода в их стране не было. И крупных городов тоже было мало. Они не приводили крестьян в Нангог. И, тем не менее, они были здесь и строили летучие дворцы. Большинство мудрецов придерживались убеждения, что ишкуцайя пришли только ради того, чтобы не потерять лицо. Если все крупные державы отправились в Нангог и принялись строить летучие корабли, то они тоже были должны сделать это. Однако некоторые поговаривали, будто они что-то ищут здесь. Что они вот-вот раскроют какую-то тайну. Ишкуцайя никому не разрешали ступать на борт своих кораблей-дворцов. Однако это могло ничего не означать, поскольку в их империю тоже никому не разрешалось приезжать без сопровождения эскорта и документа, разрешавшего пребывание в стране с печатью великого царя Мадьяса, бессмертного Ишкуцы.

Артакс достиг одной из стоявших на палубе полусфер. Она была сделана из кожи. Палатка. Он замер, прислушался. Каждый его шаг на палубе сопровождался негромким скрипом. Внимательные охранники наверняка услышали бы его, но по-прежнему ничто не шевелилось, и из палатки тоже не доносилось ни единого звука.

Через некоторое время он собрался с силами, обошел кожаный кокон и поднял тяжелую ткань, закрывавшую вход. Она была заскорузлой, напитанной влагой и холодной. В лицо ему ударил едкий запах. Запах влажной шерсти, нестираной одежды и прогорклого жира. И еще чего-то пряного, непонятного. Палатку наполнял матово-красный свет от углей в глиняной жаровне. В сосуде Артакс узнал обгоревшие остатки костей и стебли засушенных растений, которые кто-то сжег. Темные ковры и пестрые одеяла обозначали три спальных места. Рядом с жаровней лежали аккуратно сложенные поваренные принадлежности.

Один бокал опрокинулся и оставил темное пятно на древесине палубы. Артаксу показалось, что палатку оставили совсем недавно.

Он опустил полог у входа и осторожно пошел дальше. Каждый шаг он делал осторожно, старался вести себя как можно тише. Облака по-прежнему были настолько густыми, что нельзя было увидеть ничего на расстоянии пяти шагов. Древесина большого корабля проседала под его шагами, скрипел такелаж.

Артакс поежился. Ему было зябко. В сердце закрался холодок страха. На таком большом корабле не может быть так тихо! Где же команда?

У спуска на нижнюю палубу — узкой лестницы, извивавшейся в темноте, — Артакс замер, но потом собрался с духом. Если за ним наблюдают, ему не хотелось показаться трусом.

Извивающаяся лестница привела его в коридор, где за толстыми роговыми стеклами горели одинокие масляные лампы. Пахло дымом, чаем и кислым молоком. Внимание Артакса привлекли стены. Он с любопытством коснулся их. Они были сделаны из тонко выскобленной звериной кожи, натянутой на деревянную раму. Вместо дверей были проемы, завешенные одеялами или занавесками из жемчужника. Мягкие колебания корабля заставляли жемчужник слегка постукивать друг о друга, и этот звук полностью не смолкал никогда.

Артакс отодвинул в сторону одно из одеял и увидел два расположенных друг над другом круглых отверстия менее шага в диаметре. Когда глаза его привыкли к темноте, за нижним проемом он разглядел комнату, где, как и в палатке на палубе, было несколько спальных мест. Вот только очага здесь не было. Пахло застаревшим потом, ламповым маслом и кожей. У самого входа лежала тряпичная кукла. Он удивленно взял ее в руки, чтобы лучше разглядеть на свету в коридоре. На голове у нее были спутанные пряди шерстяных ниток, маленькая жемчужная пуговица служила вместо глаза, второго глаза не было. Кукла казалась старой и потрепанной. Вне всякого сомнения, это была игрушка. Неужели у ишкуцайя на борту облачного корабля были дети? Или какой-то сентиментальный работник небесного корабля принес ее с собой на память о дочери?

Артакс осторожно положил игрушку на место. Детям нечего делать на борту облачного корабля! Да, в этом мире почти не было детей, в мире, где женщины были бесплодны. Наверняка это просто память!

Он поднялся на цыпочки и заглянул в верхнее отверстие. Здесь тоже обнаружилась узкая комнатка, на полу которой лежали одеяла и сложенные жалкие тряпки. Сколько же людей жило на этом корабле?

Артакс продолжал идти по коридору. Некоторые стены из звериной кожи были разрисованы — простыми черными рисунками, очевидно выполненными обугленными кусками тряпок. Чаще всего на картинах были изображены всадники или какие-нибудь горные пейзажи. Однако одна была совершенно непохожей на другие. Она отличалась настолько сильно, что Артакс остановился, чтобы разглядеть ее повнимательнее. По стене тянулась сеть из золотых линий, а над линиями летели два странных существа. Создания, подобных которым Артакс никогда не видел. Они напоминали змей, несмотря на то что головы у них были другими, а челюсти были оснащены сильными клыками. В воздухе их поддерживали большие бесперые крылья. Крылатые змеи?

Оба существа были нарисованы настолько подробно, как будто художник на самом деле видел их. Артакс содрогнулся. Может быть, когда-то такие змеи населяли небо Нангога? Охотились на собирателей облаков? Нет, возразил он сам себе. Вероятно, эти существа — лишь порождение безумного рассудка художника. Настоящего художника, который мог позволить себе дорогие краски, в то время как все остальные рисовали углем. Артакс отвернулся и поспешил дальше, однако оба крылатых змея не оставляли его. Если он когда-либо вернется на свой корабль, нужно будет спросить об этом девантара.

Он задумался настолько глубоко, что, завернув за угол, не заметил трупа и едва не споткнулся. У стены, свернувшись, лежала крупная собака, широко разинув пасть. Темные глаза глядели в пустоту.

Артакс опустился на колени и ощупал шерсть. Собака была холодной. Над ней не летали мухи. Вероятно, потому, что корабль находился на огромной высоте. Артакс заметил, как изменилось его дыхание. Оно стало слишком частым. Проклятый страх! Он сдавливал горло! А еще он чувствовал легкое головокружение.

От чего умерла собака? Ран не было видно. Артакс принюхался к пасти мертвого животного. Почувствовал запах разложения, однако не было ничего указывавшего на то, что собака была отравлена. Он подумал о загадочных Зеленых духах, живших в лесах Нангога. Говорили, будто их жертвы умирали от страха. У них тоже не было видно никаких повреждений. Может быть, духи пришли на борт облачного корабля? Он затравленно огляделся по сторонам. Нужно вернуться на палубу. Лучше быть там, чем в душном брюхе корабля. Там и дышать легче!

Он встал и снова покачнулся. Может быть, здесь отравлен воздух? Может быть, в конечном итоге в этом причина того, что на всем корабле, похоже, не осталось ничего живого? Нужно выбираться. В голове все кружилось, ему стало дурно. Сломя голову он помчался по коридору, отбросив всяческую предосторожность. Он повернул, побежал, снова повернул, оказался в тупике. Повернул на пересечении коридоров и наконец оказался у лестницы, ведущей вглубь жуткого корабля. Неважно — дальше! Он понесся вниз по лестнице. На стенах повсюду были картины. Они казались настолько пугающе живыми, как будто с помощью какого-то темного заклинания в стенах оказались захвачены животные и люди. Лестница привела его в комнату, из которой вели вглубь корпуса корабля три лестницы. В центре комнаты стоял насаженный на шест череп лошади. Повсюду вдоль стен находились картины. Это были те самые картины, что были нарисованы лучше, которые казались такими пугающе живыми! Они изображали леса Нангога. И духов! Может быть, эти картины призвали духов наверх, в облака! На некоторых рисунках были изображены какие-то существа, жившие глубоко внутри облаков или в темноте между звездами.