Странники и Островитяне - Стив Кокейн Страница 38

— Ну конечно, это ваше дело, Мастер. Однако я тоже не пойду. Со следующей недели я здесь уже не работаю.

Леонардо почувствовал, как к сердцу прилила внезапная волна печали. К собственному удивлению, он схватил старика за руку.

— Мне будет вас не хватать! — горячо воскликнул он и почувствовал, как слезы щиплют глаза. — Без вас здесь все будет не так. — Он вдруг понял, что никогда даже не знал, как зовут этого охранника. — Они уже нашли вам замену?

— О нет, Мастер, замены не будет, — ответил часовой с неожиданной веселостью. — Они поставят здесь какой-то механизм безопасности. Они называют его контролером пропуска. Вам придется опускать в прорезь что-то вроде жетона.

Зайдя в мастерскую, Леонардо не удивился, увидев на коврике только один конверт. С тех пор как его контору распустили, очень немногие желали поддерживать с ним отношения. Он наклонился и поднял маленький свиток, всмотрелся в него в полумраке, затем подошел к решетчатому окну, которое было теперь единственным источником света. Внимательно рассмотрев пергамент, он с удивлением узнал эмблему административного ведомства Короля, но, увидев аккуратный, круглый почерк, которым был написан адрес, он на секунду почувствовал, что сердце словно перестало биться. Затем сломал печать. Администрация Короля приглашала волшебника на праздник. Основной текст был безличным, его диктовали механическими пишущими машинами, которые недавно вошли в моду, но короткая приписка внизу, как и адрес, была добавлена знакомой рукой Элис:

Надеюсь, Вы придете. Э.

Эти несколько слов изменили все. Леонардо посмотрел на календарь, сосчитал дни. И некоторое время был так счастлив, что забыл поставить крестик на графике.

Мне нравится смотреть на них. Днем они спят в сточных канавах, брошенных домах или на грудах мусора. Ночью они бегут, двигаясь, думая и действуя как один, и я тоже люблю бежать среди них.

В сумерках они просыпаются, почесываются, потягиваются. Они принюхиваются к ветру, готовые почуять запах свежей добычи. При каждом запахе они обмениваются взглядами, сигнализируя «да» или «нет» когтями, бровью, пока не почуют запах, который покажется им хорошим, и затем вместе поднимаются, молча мчатся по тайной паутине своих тропинок, мягко начинают незаметное преследование, осторожно подкрадываясь, держась против ветра, пока все не развернутся и не будут готовы. Затем один или два тихо проскальзывают вперед, становятся по ветру, дают жертве увидеть их, почувствовать запах вожака…

И тут стая ловит острый запах страха, и начинается погоня, жертву уводят от главных дорог в путаницу все более и более узких тропинок, стая умело плетет невидимую сеть, дыхание сбивается, сердце дрожит в груди. Бегущие по краям начинают толкаться, сужая круг, затягивая петлю, пока жертва не останавливается, окруженная, съежившаяся, всхлипывающая…

И затем они набрасываются на нее, железной хваткой удерживая молотящие руки и ноги, клыками и когтями раздирая надувающиеся вены, острые языки лакают горячую густую кровь, когда она хлещет, льется и струится в голодные глотки, тело слабо дергается, пока наконец не расстанется с жизнью. И теперь когти врезаются глубоко в мягкую плоть, клыки отрезают куски безжизненной плоти. Мясо на вкус сочное, влажное, вкусное.

А потом, когда голод утолен, один за другим они разворачиваются, крадутся прочь, оставляя растерзанное тело крысам, ползут на четвереньках туда, где уснут, прижимаясь друг к другу, спасаясь от холода, обнимаясь, гладя, хихикая, капая кровью друг на друга в чудовищной путанице уставших тел.

А на следующую ночь они снова проголодаются.

Новое административное ведомство дворца представляло собой большой зал, расположенный в недавно сооруженной шестигранной надстройке на крыше дворца. На каждой стороне имелись огромные окна, которые открывали бы потрясающий вид на город, если бы архитектор благоразумно не снабдил их железными ставнями, запирающимися на замок, вероятно заботясь о том, чтобы служащие не отвлекались от своих обязанностей.

Леонардо поднялся на крышу дворца, затем пробрался между металлическими колпаками, прикрывающими трубы, и осями вентиляторов к веренице новых серых воздушных змеев, которые были привязаны к пристройке и развевались на ветру. Оказавшись внутри, он огляделся. Интерьер зала показался ему однообразным и непривлекательным. Пол был покрыт какой-то шершавой серой искусственной тканью, а пространство заставлено металлической мебелью, окрашенной в серый цвет. По всему залу жужжали, чирикали, вспыхивали и подмигивали со зловещим самодовольством разнообразные управленческие механизмы. И только бесцветные воздушные шарики говорили о том, что сегодня здесь состоится торжество.

Похоже, праздник длился уже несколько часов. Большинство присутствующих были в одежде унылого серого цвета, согласно новому порядку. Служащие поскромнее нарядились в спортивные костюмы, а рангом повыше — в плотные официальные униформы. Все бойко разговаривали. Выделяясь на фоне серого цвета, Леонардо заметил несколько цветных фигур, облаченных в прежнюю одежду с гербами, в такую же, как он сам, — предыдущее поколение придворных. Теперь они выглядели старомодно и явно не к месту. Мебель уныло стояла вдоль стен. Музыкальный инструмент с механическим приводом скрипел от натуги, выдавая однообразные аранжировки неузнаваемых мелодий, а толпа странным образом двигалась и вертелась вокруг него. Леонардо вглядывался в танцующих, высматривая, есть ли среди них Элис, но, прежде чем найти ответ на этот вопрос, он почувствовал, как кто-то взял его за локоть. Он повернулся и увидел смуглого молодого человека по имени Кевин, который показывал ему машину для советов во время аудиенции у Короля. Молодой человек сверялся со свитком, испещренным длинным списком имен.

— Добро пожаловать… э-э… господин Пегас — Тон Кевина был заискивающим. — Мы так рады видеть вас, рады, что вы воспользовались возможностью поддержать наши профессиональные отношения.

— Я смотрел на танцующих, — ответил Леонардо, не вполне понимая, чего от него ждут.

— Мэтт очень хочет, чтобы как можно больше людей танцевали, — сказал Кевин. — Он страстно желает, чтобы у его работников была возможность выражать себя.

Леонардо не удалось подобрать подходящий ответ на эти слова. Он видел, что лица танцующих выражали смущение и замешательство.

— В общем, наслаждайтесь, — мягко продолжил Кевин. — Может быть, еще как-нибудь поговорим.

Он исчез в толпе, оставив Леонардо сбитым с толку.

— Закуски? — прозвучал женский голос.

Он оказался лицом к лицу с настороженной женщиной в сером поварском фартуке. В руках у нее был большой поднос с аккуратной, геометрически правильной горкой маленьких квадратиков сухого хлеба. Леонардо взял светло-коричневый квадратик и осторожно откусил. Он оказался тем, чем и выглядел, — ржаным хлебом, и не первой свежести. Заметив, что он никак не может проглотить кусок, женщина пожалела его.