Наковальня льда - Майкл Роэн Страница 38

— Если он тот, за кого себя выдает, — упрямо проворчал тот. — Если мы можем доверять ему. Если он хоть чего-то стоит в своем деле. Альм пил как сапожник, но, по крайней мере, мы знали, чего можно от него ожидать. Я вот что хочу сказать: разве хороший кузнец стал бы селиться в таком гиблом месте?

— Почему бы тебе не испытать меня и не выяснить самому? — процедил Элоф, замерзший, голодный и раздраженный сверх всякой меры.

— Отличное предложение, кузнец, — заметил высокий воин. — Судя по твоему выговору, ты северянин. Ты знаешь что-нибудь о кораблях?

Элоф покачал головой:

— Я лишь однажды был на борту корабля, и то не по своей воле. Их устройство мне неведомо.

Воин вздохнул.

— Так же, как и нашему последнему кузнецу, а ты едва ли можешь быть хуже, чем он. Видишь ли, наше судно получило повреждения в бою. Мы едва смогли добраться до этого побережья, а наш единственный кузнец умер — причем не от ран, а от пьянства. Иди и посмотри сам… с твоего разрешения, шкипер?

Толстяк что-то буркнул, но позволил им пройти и пристроился сзади вместе с остальными.

— С плотницкой работой мы справимся сами, — продолжал воин, — хотя в здешних краях очень мало хорошего дерева. Но самое худшее здесь — под форштевнем, у килевой скобы.

Он указал на место под изгибом носа, где скоба, закрепленная тяжелыми нагелями, соединяла длинный киль, вырезанный из цельного куска дерева, с круто уходившей вверх балкой форштевня. Здесь находились корни искореженного клубка металла, переплетенные с деревом. Элоф, всматривавшийся через завесу гниющих водорослей, мог видеть, что металл когда-то был тяжелым стальным тараном в виде гарпуна, с гребенкой изогнутых зубьев вдоль массивного основания. Вынесенный вперед — перед носом судна, он мог превратить корабль в огромное копье. Но сейчас он печально свисал наискось, зубья погнулись и обломались.

— Наш боевой таран, — указал воин. — То, что вы, северяне, называете ярнскекке — «железная борода». Без него у нас нет шансов выстоять против более крупных кораблей. Если ты сможешь починить его, мы с радостью поделимся с тобой местом у костра, одеялами и едой, какая у нас есть. Ну, что скажешь?

Элоф наклонился поближе, чтобы рассмотреть повреждения, одновременно пытаясь понять, с кем свела его судьба. Толстяк и остальные вполне могли сойти за корсаров, но высокий мечник выглядел более образованным; по крайней мере его речь была культурнее, чем у простого разбойника. Тем не менее Элоф благоразумно воздержался от прямых вопросов. Он тщательно изучил разбитый таран, проводя пальцами по изогнутому, искореженному металлу. Когда-то таран был цельным и прочным, но частые, резкие удары способны ослабить даже лучшую сталь… Внезапно он выпрямился.

— Этот таран уже ломался раньше, не так ли?

Воин вопросительно взглянул на толстого шкипера. Тот неохотно кивнул:

— Да, несколько месяцев назад. Альм как следует подлатал его…

— Ничего подобного! Взгляните на зубья, здесь и здесь. Видите мелкие трещины и места отломов, покрытые ржавчиной? Должно быть, он просто заварил их сверху, поэтому в бою таран подвел вас. И здесь он лишь замазал разлом, когда следовало перековать заново весь зубец!

— Похоже на него, — пробормотал мечник. — Что ж, кузнец, острое зрение говорит в твою пользу. Но можно ли это починить?

— Да, конечно… — небрежно начал Элоф, но в следующее мгновение его голос пресекся. Боль утраты и безнадежность овладели им с такой силой, что, должно быть, отразились на его лице. Капитан посуровел и со значением посмотрел на своих людей. Элоф поспешно перевел дыхание.

— Можно, но лишь в том случае, если бы у меня были инструменты, — поправился он. — Разумеется, я не взял их с собой на болото, когда пошел… искать железо.

— Разумеется, — эхом отозвался высокий воин. — Возле костра ты найдешь инструменты. Я уже собирался воспользоваться ими, поскольку ничего иного не оставалось. Но я знаю о кузнечном деле только из книг и не стал бы состязаться с любым кузнецом, а тем более — с северянином. Посмотри, они тебе сгодятся?

Элоф с легким отвращением перебрал инструменты.

— По большей части это дрянные вещи, а те, что могли бы сгодиться, очень старые и изношены до крайности. И ни в одной из них нет ощущения силы или хотя бы индивидуальности.

Лишь теперь, столкнувшись с этим, Элоф осознал, как сильно проявлялась индивидуальность в его собственных инструментах и в снаряжении мастера-кузнеца. Но выражение лиц вокруг него менялось от озадаченного до откровенно презрительного; даже высокий воин напустил на себя снисходительный вид, словно встретился с расхожим предрассудком. Значит, даже образованный сотранец — хорошо начитанный, если он изучал кузнечное дело — не имеет представления об истинном мастерстве. Если бы он только мог показать им… но кто знает?

— Сойдет, — решил Элоф. — Да, я смогу починить ваш таран, но мне понадобится наковальня…

— У Альма был маленький металлический блок, — проворчал капитан. — Ставил его на пень или на какую-нибудь сподручную деревяшку. Тебя это устроит?

— Думаю, да. Еще мне понадобится горн — вы можете выложить его из камней прямо на пляже, вот так… — Он нарисовал на песке квадратный очаг в виде небольшого короба. — Попробуем смастерить ручные мехи, но если ветер окрепнет, можно будет вынуть несколько камней с нужной стороны и сделать поддув.

— Умно! — пробормотал мечник. — И сколько времени это займет?

Элоф пожал плечами:

— Сутки… может быть, два дня.

— Слишком долго! — отрезал тот с неожиданным гневом, пробудившим в Элофе ответное раздражение.

— Это не моя вина, черт побери! — хрипло выкрикнул он и выпрямился, сжимая кулаки и с вызовом глядя на худое, жесткое лицо.

Как ни странно, на этот раз капитан поддержал его:

— Оставь его в покое. Альму понадобилась бы целая неделя, а нам с тобой еще больше, если бы мы вообще справились. Хочешь ударить, так пусть это будет крепкий удар! У нас еще есть время настигнуть их.

Худощавый воин мало-помалу расслабился, и Элоф внезапно осознал, что все это время он был напряжен и чем-то сильно обеспокоен. Морщины на его лбу разгладились, и неожиданно он приобрел облик юноши немногим старше самого Элофа — лет двадцати пяти, не более.

— Я согласен, — сказал он. — Нужно быть благодарным уже за то, что имеешь. Тогда за работу!

— После того, как я поем, с вашего разрешения, — возразил Элоф. — И немного посплю; мне понадобится отдых, чтобы показать лучшее, на что я способен. Да, и я хотел бы получить обратно свой меч, если позволите. Как бы то ни было, я мало что могу сделать до постройки горна.

Капитан недовольно заворчал, но воин внезапно рассмеялся.

— Хорошо, я готов поручиться за твои добрые намерения. Ты поешь и отдохнешь, пока мы будем работать, — прими это как плату за наше грубое обращение. Что же касается меча… — Он наклонился, поднял меч с песка и восхищенно взвесил клинок в руке. — Превосходный меч, и должен признаться, меня разбирает зависть. Мне он мог бы принести гораздо больше пользы, чем тебе.