Клинки севера - Алина Илларионова Страница 38

– Сожалею, барышня, но мест нет! – из-за стойки горестно заявил рыжий гном, едва она переступила порог. Горестно оттого, что оценил добротное платье клиентки, а размеры кошеля внушали уважение.

Хозяин врал: несмотря на сумерки, в корчме было нелюдно. Трое орков из последних сил пытались обдурить в карты гнома, возле лапищи которого красовалась горка меди, шапка и полупустой штоф. За столиком в дальнем углу ели мясо двое мужчин в черных мундирах с серебряным шитьем по вороту-стойке и обшлагам. Один из них поднял на вошедшую блестящие желтые глаза. Варги.

«Эге! Да хозяин-то расист!» – сообразила пантера.

– Правда? А может быть, одна комнатушка найдется? – Алесса улыбнулась, демонстрируя клыки, и гном тут же радушно осклабился в ответ. – У меня есть деньги.

– Одна… найдется! – возвестил гном тоном фокусника, выудившего из шляпы голубя: хоп! – Ровно для вас и берег! Уверен, милая барышня, в цене мы сойдемся…

– Мгм, – неопределенно кивнула Алесса. Каждому неверрийцу известна прописная истина: если владелец заведения гном, то шансы на сделку, выгодную для обеих сторон, практически равны нулю.

– Гей, Белык! Подь сюды, сородича обслужишь! – Глотка у гнома оказалась луженой.

И в зал вошел медведь. То есть не медведь, конечно, а беар, здоровенный и черный, с белым воротничком на груди.

Когда Белык, заверив, что Перепелка будет устроена по-королевски, потащил сумки наверх, Алесса припомнила свой интерес.

– А в мундирах кто был?

– В мундирах? А-а, это варги из гвардии. Цвет войска.

Алесса непонимающе нахмурилась.

– Императора нашего придумка. Папенька его покойный, чтоб ему, клятому, на том свете ?огнем рыгалось, едва всю страну не сгубил… Так сын старается теперь, мира да лада хочет. Нас с тобой, вон, людьми сделал, документы выдал… А в личке у него теперь и орков полно, и эльфов, что помоложе. Но остроухие сюда не ходят. Эта… Элита, вот!

– В какой такой личке?

– В личной охране. Дворцовые гвардейцы… Сливки, так сказать!

– У меня там лучший друг служит.

– Эээ… Замечательно, – после некоторой паузы осклабился медведь.

«Все-таки полезная штука – репутация!» – подумалось знахарке, когда за ужином к столику подошел сам хозяин с белоснежным полотенцем через руку и в свежем накрахмаленном фартуке без единого пятнышка.

– Уютно ли у нас любезной госпоже? Жалоб не имеется?

– Нет-нет, что вы, уважаемый! Все просто чудесно, благодарю…

– Тогда, быть может, и с женихом к нам придете? Уж попотчуем на славу!

– Всенепременно, – блаженно вздохнув, Алесса обмакнула желтоватый пшеничный мякиш в мясную подливу – свежую, пряную. И в цене они с гномом сошлись.

Иногда случается так, что в день, к которому готовишься с особым, лишь тебе ведомым трепетом, бог удачи вдруг решает зло поглумиться. Платье, разглаженное влажной губкой, за ночь высохло и отвиселось, а теперь немым укором лежало на кровати. Через полстраны ехало оно в сумке, но захватить туфли Алесса не догадалась.

– Дура ты, Леська, ой ду-ура! – сокрушалась знахарка, туго шнуруя сапоги.

Поразмыслив, решила взять карету фасона ради. Уже на подъезде к Дворцовой площади лошадь умудрилась споткнуться левой ногой об идеально гладкую дорогую брусчатку.

«А-а-а! К неприятностям!» – запаниковала пантера.

«У извозчика они точно будут», – вздохнула девушка, глядя вслед хромающей кобылке.

Алесса медленно, с кошачьей грацией оправила платье. Пускай грудь подкачала, зато в обморок, как тетки в корсетах, не упадет, да и не тощая она, а вовсе даже хрупкая. Вилль – парень видный да разборчивый, и в женщинах пуще всего ценит естественность!

Он поднимет ее на руки, прижмет крепко-накрепко и закружит. Прямо у всех на глазах! И спросит:

«Как же ты добралась так далеко?»

«Господин Винтерфелл, какие пустяки, право!»

И все гвардейцы из личной охраны императора зааплодируют.

Два эльфа у ворот вместо оваций сомкнули пики крестом прямо перед ее носом. В другом месте и в другое время Алесса назвала бы такое поведение невоспитанным и возмутилась, но, памятуя о должности Вилля, решила считать его образцово вышколенным. Издали стражников можно было принять за статуи – до того неподвижно стояли, навытяжку, разве что изредка моргали по очереди. Оба стройные и высокие, сероглазые, длинные льняные волосы забраны в косы. Очаровательно! И Виллю точно идет темно-синий долгополый мундир с гарцующим на груди серебряным грифоном.

– Любезные господа, позвольте обратиться?

Ноль эмоций.

– Господа, я ищу знакомого. Не могли бы вы помочь мне?

Стражники хранили гробовое молчание.

– Уважаемые? Господа? Стражи? Л’лэрды? Козья вошь!!! – В сердцах она пнула камушек. Тот, отлетев, глухо щелкнул по колену того, что справа. Эльф даже не ойкнул, лишь тонкая черная бровь угрожающе взметнулась.

– Ничего себе! – присвистнула знахарка. И тут же поспешила ретироваться.

Теребя подарок Липки, она брела вдоль ограды, увитой колючим диким виноградом, что здоровался с улицей пурпурными листьями, когда услышала тихое пение вроде бы на эльфийском. Точно, «Лебединая верность», которую Алесса выдурила у своего друга в «пьяницу», после чего долго хлопала, а дурашка Вилль застеснялся и зарекся петь вообще.

Здесь же обнаружилась крохотная лазейка, куда Алесса сунула голову, прежде чем сообразила, что кусты наверняка защищены чем-то убийственно магическим. Зажмурилась. Но виноград не спешил дырявить ее ядовитыми иголками или душить лозой. Приоткрыв глаз, затем другой, отмахнула тычущую в нос желтоватую метелку.

Голова ее, как оказалось, попала прямехонько в сад, только не обычный, с яблонями, грушами да норовящей разгуляться по грядкам малиной, а вишнево-кленовый. Сам певец, стоя по щиколотку в узеньком ручье, выкладывал пороги из разноцветных булыжников. Ручей «низвергался» крохотным водопадом в овальный пруд с какой-то башенкой в центре, обрамленный лиловыми ирисами. Свежо. Красочно. Интересненько. Хотя на Алессин вкус камней было многовато – точно посреди сада затеяли стройку. Общую картину портила одинокая сирень с печально поникшими жухлыми листьями, тем паче что рядышком красовались ослепительно-белые розы. Тем временем мужчина достал из мешка банку, откупорил ее, и в пруд нырнула здоровенная лягушка ровного жгуче-салатного окраса. Алесса решилась:

– Эй! Пс! Господи-ин!

Тот поднял на нее удивленные ярко-синие глаза, отложив банку, медленно взял секатор:

– Вы ко мне обращаетесь?

– Кроме вас здесь только кусты! Но не думаю, что они разговорчивы, – хихикнула Алесса.

– Они просто стесняются, – доверительно шепнул незнакомец, прищелкнув секатором. – Сколько их помню, всегда были такими.