Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов Страница 38

Дружина Андака и Саузард вышла вниз по Печоре к устью реки Усы. Князь раслравил плечи, вздохнул полной грудью, с наслаждением окинул взглядом простёршееся до горизонта безлесное пространство с разбросанными по нему чахлыми рощицами и поросшими осокой болотами. Всё, кончился утомительный и скучный поход через бескрайние леса.

— Наконец-то снова степь. Или... как там её... тундра.

Царевна раздражённо встряхнула длинными чёрными волосами:

— Наконец-то! Как я с тобой намучилась в этих лесах! Всё время следи, чтобы ни ты, ни воины не заводились со всякими удмуртами, пермяками... Это же не степь: налетел, потешил душу и скрылся. Нам ещё назад идти через эти дебри. Нет, не выйдет из тебя царя!

— Хочешь сказать, из Ардагаста уже вышел? — невозмутимо улыбнулся Андак. — Он со всеми в лесу поладит. Потому что сам такой же лесной медведь. Может быть, он тебе уже нравится больше меня?

Гордое, красивое, с ястребиным носом лицо Саузард вспыхнуло гневом. Ардагаста, убийцу своего отца, она ненавидела больше всех в этом мире. А супруг как ни в чём не бывало указал рукой на восток:

— Гляди, стадо оленей! Поохотимся как следует!

Не только царевна, но и все степняки разом оживились, обратили взгляды к желанной добыче — и в удивлении замерли. Верхом на оленях сидели вооружённые люди, и ехали они прямо к сарматам. Вся одежда на людях была из мехов: штаны, сапоги, необычные глухие кафтаны с пришитыми к ним башлыками. Поверх мехов белели костяные панцири. Из оружия у людей были только копья, большие луки да ножи. Странные воины подъехали ближе, и Саузард недовольно скривилась: их узкоглазые скуластые лица напоминали ненавистную тохарку Ларишку, сбросившую её, царевну, с коня перед всем племенем.

Раскосые глаза предводителя оленьих всадников глядели дерзко и весело. Только у него на поясе висел длинный сарматский меч. А ещё — кинжал в бронзовых ножнах. На ножнах был изображён рогатый волк, наконечник их был сделан в виде орлиной головы, скоба для подвешивания — в виде медведя. На пластине панциря был вырезан неведомый бог, стоявший на зубастом ящере.

Рядом с предводителем на санях с обитыми железом полозьями ехал человек с редкой седой бородкой и безжалостным, властным взглядом. Вместо башлыка на нём была шапка, увенчанная деревянной фигурой совы и парой ветвистых железных рогов. У пояса его висели бронзовые фигурки волков, а на груди — бронзовый ящер с сидящей на нём совой. Сани тащили не олени и не лошади, а... собаки.

Переглянувшись с человеком на нартах, предводитель небрежно поднял руку и бесцеремонно заговорил по-сарматски, обращаясь к Андаку:

— Ты и есть тот князь, что собрался за стрелой Абариса? Совсем глупый князь. Как на Хэйбидя-но попадёшь? Там пролив узкий, но бурный, одно море в другое течёт. Сииртя тебя не перевезут: на Священный остров чужим нельзя. Там большое святилище Нума, хозяина неба, стережёт его старый Сэвсэр, сильный белый шаман. А где твой шаман? На юге остался. Глупый шаман послал глупого князя туда, где сам не был.

Он обернулся к своим воинам, сказал им что-то на незнакомом Андаку языке, и те захохотали. Саузард скривила губы в усмешке: издевались ведь над мужем, а не над ней. Князь схватился за меч:

— Кто ты такой, чтобы оскорблять меня?

— Я — Хан-Хаденгота, Железные Полозья, вождь ненцев! Сюдбя! Меня вся тундра знает. Сииртя, печорцы — все меня боятся, даже манжары одолеть не могут. Я первый в тундре стал на оленях сражаться. Я — сюдбя! — Последнее слово он произнёс с особой гордостью.

— Твои олени не устоят перед степными конями, твой панцирь — перед моим мечом! Защищайся, глупый дикарь!

Длинный клинок сверкнул в руке Андака. Ненец захохотал и вдруг взлетел в воздух, а следом — десяток его воинов. С высоты он помахал мечом, а воины положили стрелы на тетивы.

— Эй, достань меня!

Выругавшись, князь схватил лук, послал стрелу. Вождь поймал её рукой.

— Не достанешь! Я — сюдбя!

Вконец опешивший Андак опустил лук. Не бог ли перед ним? Только теперь он обратил внимание на сшитую из чернобурок одежду вождя ненцев, на чёрную шкуру его оленя. Неужели Саубараг, Чёрный Всадник? А тот уже снова опустился в седло и непринуждённо спросил:

— Какой зверь тебя бережёт?

— Волк... Крылатый волк.

— А меня — три зверя. — Ненец похлопал по кинжалу. — Наши медведь с орлом и ваш, степной — рогатый волк. Меня манжары в плен взяли, сарматам продали. Бежал к гуннам, у них научился на коне биться. Явился мне рогатый волк, сказал: «В тундре олень лучше коня. Иди в Саяны, найди народ с языком, похожим на ваш. Научись там ездить на олене». Вернулся я в тундру со стадом оленей, с дружиной. Большим вождём стал, всем врагам отомстил.

— Я тоже хочу стать большим вождём. И отомстить Ардагасту, хоть его и зовут Солнце-Царём, — неожиданно вырвалось у Андака.

Наглый и смелый Хан-Хаденгота невольно располагал его к себе. А тот довольно улыбнулся:

— Само Солнце прогневить не боишься? Скажи, какому богу молишься?

— Я чту Саубарага, бога ночных набегов.

— Ты чтишь Нга, — заговорил вдруг человек на санях, и слова его падали, как удары молота. — Нга, нижнего мира владыку, смерти владыку, всему злу отца. У него много лиц, ты только одно знаешь, и не самое важное. Откуда тебе знать? Ваши колдуны перед нашими шаманами — совсем дети.

— Понял? Это говорит Паридэ-Хабт, Чёрный Бык-Олень, великий шаман. Слушай его, он всё знает, — сказал Хан-Хаденгота, и в голосе его теперь была не дерзость, но боязливое почтение. А шаман продолжал:

— Хочешь на Священный остров ступить, солнечную стрелу взять? Врагом Солнца стань, воином Нга стань, тогда сможешь. Приказы Нга от меня узнавай, тогда сможешь.

Человек на санях глядел в лицо Андаку снизу вверх, но под его властным взглядом князь чувствовал себя маленьким и растерянным. Даже Сауархаг, Чёрный Волк, колдун-оборотень, не страшил его в детстве так, как сейчас этот шаман с оленьими рогами. Лезть в битву богов? Не сожжёт ли его на месте Гойтосир-Солнце? Он робко поднял глаза к небу. Оно было сплошь затянуто белёсой пеленой. Бросил вопросительный взгляд на жену. Та презрительно вскинула голову, всем своим видом говоря: «Он ещё раздумывает!» Дрожащей рукой Андак нащупал за пазухой чёрный халцедоновый амулет, поднёс к лицу. Испуганная, мечущаяся мысль князя понеслась на юг. Вскоре в мозгу зазвучал недовольный голос Валента:

— Чего тебе? Я занят.

Андак торопливо зашептал. Выслушав его сбивчивый рассказ, некромант ответил:

— Слушай во всём этого мага. Твоё дело — добыть и доставить стрелу. Мог бы и не беспокоить меня.

Князь взглянул на тёмную поверхность амулета. Всадник с копьём и крылатый старик с косой. Двое из многих лиц того, чьим рабом он отныне стал. Вернее, был им всю жизнь. Потому что хотел славы, почестей, власти и всего, что власть даёт знатному воину. Разве может он теперь вернуться без добычи, без победы? Жена и дружина бросят его. А надсмотрщика он сам над собой поставил. Сейчас тот лишь передал его другому надсмотрщику. Князь покорно склонил голову перед шаманом.