Осколки Солнца - Таис Сотер Страница 38

— Может быть. Но почему бы вам не сказать, где общество Орлеанского держит Истван?

— Не утруждайтесь. Я бы не стал приходить без защиты от внушения.

Оставив несколько банкнот за так и не заказанный ужин, Рейнард ушёл, оставив Михаила одного за столом. Некоторое время Михаил просто смотрел в окно. Солнечный свет уже не слепил глаза, но небо все еще было расцвечено закатными цветами. Но больше чем закат Михаила заинтересовал человек, прячущийся в тени под фонарем с газетой в руках. Выглядело это настолько подозрительно, что даже глупо. Или наоборот, слишком глупо, чтобы не быть подозрительным.

Михаил вышел на улицу. К тому времени никого под фонарем уже не было. Но он все ещё чувствовал взгляд на себе. И смутно знакомый запах, которого здесь просто не должно было быть… Нет, не совсем его. Скорее, похожий.

Загадка недолго оставалась таковой. Стоило Михаилу свернуть на тихую и пустынную улочку, как он услышал крадущиеся шаги за своей спиной. Михаил остановился, и потянул носом. Железо и порох.

— Откуда ты достал револьвер, Клод? — развернувшись, спросил вампир. — Это опасная игрушка для детей. Твоя сестра была бы недовольна.

Юноша выглядел скорее растерянным и испуганным, чем опасным. Высокий и долговязый, с едва заметным пушком над верхней губой и в явно коротких для него форменных штанах, Клод Легран казался легкой добычей. Впрочем, как и его сестра когда-то. И все же он смог где-то достать оружие, и выследить его.

— Ты вампир, так? Я видел тебя на рисунке.

— И что теперь? Выстрелишь? Довольно сложно будет доказать жандармам, что ты убил вампира, а не беззащитного человека.

— Если надо — выстрелю. Иди вперед, — отрывисто приказал Клод.

Они зашли в небольшой тупик. Из горы мусора, гниющего у потрескавшейся кирпичной стены, шмыгнула кошка, кинув напоследок на Михаила дикий взгляд. Зашуршали и запищали в коробках и тряпье крысы, но тут же стихли.

— О чем вы говорили с месье Эмбером? — спросил Легран.

— Так ты знаешь его? Как интересно.

— Он мой учитель, — Клод скривился, будто ляпнул что-то не то. — Я состою в братстве и все о вас знаю.

— Юный подмастерье, значит?

Михаил огляделся. Мальчишка стоял достаточно далеко, чтобы можно было схватить его без шума, но место было достаточно уединенное. Вряд ли их кто услышит. Вот только зачем применять силу или внушение, если Клод в своей юношеской самоуверенности и браваде сам был готов все рассказать?

— Я хочу, чтобы ты отвел меня к Клэр, вампир. Немедленно.

— Или? Да прекрати в меня тыкать револьвером! Ты не причинишь мне вреда, — Михаил приблизился к Клоду, и остановился, лишь когда револьвер практически уперся ему в живот. Он ответ стол ладонью, сочувственно улыбнувшись растерявшемуся юноше. — Внушение не так легко преодолеть, тем более кому-то столь юному как ты. Если бы ты и вправду был учеником Эмбера, то знал, что обществу Орлеанского плевать на твою сестру. Даже более того, они способны причинить ей вред. Что ты будешь делать, если обнаружишь, что Клэр уже не совсем человек? Убьешь?

— Нет!

— А Рейрнард Эмбер сделает это легко. Или поступит ещё хуже. Будет держать её на цепи, мучая ради удовлетворения собственного любопытства, — Михаил вырвал из рук Клода револьвер и толкнув, прижал юноше к скользкой стене. — Скажи, ты слышал о Истван от своего учителя? Вампирше, что они поймали?

Клод кивнул, не способный сопротивляться чарам высшего. Только сейчас он понял, насколько серьезно попал.

— И где её держат?

— В особняке, на севере Парижа, — отрывисто ответил студент, дрожа от напряжения в мышцах. Чёрт, он даже не мог шевельнуть пальцем!

— Мне известно о том месте, что ты говоришь. Они не слишком стремились её спрятать, — заметил Михаил, немного успокаиваясь. Его по-прежнему выводило из себя даже упоминание о матери. — Ты ведь понимаешь, что наша встреча совсем не случайна, Клод? А я всё гадал, почему Эмбер упомянул Истван, но не стал идти дальше. Он лишь закинул крючок. Наживка — ты. Я должен заглотить её и отправиться спасать Истван. И даже если я убью тебя, это тоже будет на руку Эмберу.

— Месье Эмбер не знал, что я следил за ним!

— Правда? Тогда почему другой мой преследователь, более искусный, чем ты, так ничего и не предпринял, когда мы ушли вдвоем? Возможно, он надеется найти здесь труп — скорее твой, чем мой. Не могут же они быть так наивны, думая, что со мной способен справиться мальчишка.

Михаил отпустил Клода, и высыпал пули себе на ладонь. Усмехнулся.

— Обычная сталь, даже не серебро.

— Они освящённые!

Высший закатил глаза.

— Как будто это может помочь. Держи свою игрушку и отправляйся домой, мальчик.

— Я хочу увидеть Клэр! И мне все равно, что будет со мной. Я должен, должен…

Клод согнулся, пытаясь справиться с внезапным приступом слабости и головокружения.

— У тебя весьма нетипичная реакция на внушение. Как и у твоей сестры, — задумчиво сказал Михаил. — Если братство поймет это, то у тебя будут неплохие карьерные шансы. Они любят талантливых людей. Хотя на твоем месте я был бы осторожен в выборе друзей. И держись подальше от Истван, если не хочешь стать её жертвой.

— Вам на самом деле не будете пытаться вытащить свою мать? Её же убьют.

— Я рационально рассматриваю свои шансы на победу. И не готов залить Париж кровью ради личных интересов. Тем более есть и другие способы.

Клод смог остаться на ногах, и лишь только когда вампир скрылся, практически сполз в грязь. Сил больше не было. Раздался тихий звук шагов, в проеме мелькнула фигура и тут же скрылась. Вампир был прав. За ними следили.

Почти весь день я провела в какой-то прострации — то вновь вспоминая тот ужас, что мне пришлось пережить, то коря себя за слабость, проявленную перед Михаилом. Нога всё ещё жутко ныла под бинтами, и наступать на неё было нельзя, так что приходилось полагаться на помощь Одри, до смерти на меня обиженную. Служанка постоянно делала вид, что не понимает, что я от неё хочу. А на всякую мою попытку самостоятельно встать она злилась ещё больше, едва ли не силком оттаскивая к кровати.

Михаил и Луи ходили где-то по своим делам. Мне бы радоваться, что богомерзкие упыри оставили меня в покое, но одиночество съедало как никогда, и наводило на грустные и пессимистичные мысли. То и дело вспоминая дом, родителей, брата и семью, я начинала плакать, и к ночи была совершенно разбитая и больная.

Заснуть так и не удалось, поэтому когда дверь тихо открылась, я тут же села и мрачно заявила:

— Ничего пить не буду, кровью делиться тоже, и в постель не пущу. И вообще, у меня голова болит.

Вошедший зажёг керосиновую лампу, скорее для меня, чем для себя, и я поняла, что не ошиблась. Михаил Паланок-Ракоци, собственной персоной.