Танец кровавых ма­ков - Ирина Молчанова Страница 38

Оборотень, в свою очередь, умоляюще посмотрел на Катю.

— Не заставляй ее.

Если бы это сказал кто-то другой, девушка даже не подумала бы прислушаться, но его слова подействовали. Катя резко выпрямилась и, ничего не говоря, выбежала из комнаты. Она пронеслась по коридору, свернула на лестницу, ведущую в тронный зал. И проигнорировав то, что гером преградил ей дорогу, ворвалась в круглый зал.

— Вы должны запросить аудиенцию! — крикнул слуга, но девушка уже стояла перед сидящим на троне Создателем.

— Я думаю, вы ошиблись во мне, — скороговоркой выпалила она. — Мы должны как-то проверить!

Цимаон Ницхи, подпирая голову рукой и задумчиво взирая на нее, приподнял брови. Тогда она пояснила:

— У вампиров встречаются самые поразительные способности, среди них наверняка есть те, кто могут предсказать будущее! Нам бы только узнать чуть-чуть, немного вперед!

— Известно ли тебе, что в мире почти не осталось вампиров с даром прорицания? — скучающе поинтересовался Создатель.

Катя растерянно покачала головой.

— А почему?

— Ценность будущего в его таинстве.

— О-о-о, — закатила глаза Катя. — Это ничего не объясняет!

— Когда я прожил на земле триста лет и невыносимо устал, — начал он, растягивая слова, — я собрал вокруг себя каких только можно прорицателей. Единственный вопрос, который я им задавал, это: «Когда?»

Тех, кто говорил, что нескоро, я в ярости казнил, тех, кто отказывался предсказывать, я казнил, тех, кто солгал мне, пообещав скорое освобождение, я казнил. — Цимаон Ницхи уставился куда-то в пространство, на ярких янтарных глазах появилась поволока: — Милая, понимаешь, я не хочу знать «когда», я просто хочу верить, что это случится скоро.

Катя ошеломленно моргнула. Прежде она не задумывалась, что для Киры в Тартарусе может оказаться еще опаснее, чем у Павла Холодного. Ей-то наивно казалось, будто ничего хуже его извращений приключиться не может.

— Значит, мы никогда не проверим? — безнадежно выдохнула девушка, чувствуя, как беспощадно закололо глаза.

— Никогда — это никогда. А мы когда-нибудь проверим, — усмехнулся Создатель. — Всему свое время.

На этом, надо было полагать, разговор окончен, но Катя продолжала стоять, сама не зная, чего ждет. Зато Цимаон Ницхи, похоже, лучше ее знал, потому что сказал:

— У нее слабый дар, она мне неинтересна. Да и, насколько могу судить, эта малышка держит язык за зубами.

Девушка сделала несколько шагов назад, собираясь уйти, но против воли у нее вырвалось:

— Как вы боретесь с желанием узнать?

Создатель провел ногтем по подлокотнику трона.

— Тебе, дитя, неизвестно, каким бывает желание, что значит из века в век ждать, надеяться и верить.

Расспрашивать еще о чем-то расхотелось, угнетенная и опустошенная, девушка побрела вниз по лестнице к выходу из дворца. На улице уже стемнело, солнце почти закатилось за черно-серую тучу, создавая ей святящуюся багряную окантовку.

Некоторые горожане, проходящие по главной улице, негромко разговаривали, но Катя не понимала их. Она ступила на первую ступеньку, выложенную драгоценными камнями, шумно втягивая в себя воздух. И резко задержала дыхание, испуганная и счастливая одновременно.

В теплом искусственном запахе цветов, трав проскользнул совсем тонкий, но легко узнаваемый аромат ледяной свежести.

На следующий вечер в трехэтажном доме по главной улице города царила атмосфера праздника. Бальный зал с изумрудным полом сиял в свете сотен разноцветных лампочек, украшенных покачивающимися бриллиантами, спускающимися на серебристых нитях с потолка. Женщины были одеты в легкие, воздушные разноцветные наряды, изобилующие драгоценными камнями. Мужчины ходили в тонких туниках разных цветов.

Катя единственная явилась в европейском платье и теперь ощущала себя белой вороной. А ведь Цимаон Ницхи прислал ей соответствующий наряд. Только она захотела сделать все по-своему. Девушка надела голубое платье, которое особенно нравилось Лайонелу, и ее ни на миг не оставляла мысль: «Неужели показалось?»

Возле стены стояли музыканты с лирами, наигрывая непривычную для ее слуха мелодию, немного дребезжащую, с глубоким эхом, чуть грубоватую, но красивую.

Девушка стояла возле Вильяма, оглядывая собравшихся. Кира с Йоро остались в комнате, Олило тоже пришлось оставить с ними, вряд ли кто-то из вампиров обрадовался бы появлению чертенка с зеркальными глазами. Особенно учитывая, что нигде в городе не висело ни одного зеркала. Создатель в пурпурном одеянии с золотым терновым венцом на голове восседал на троне, слева стояли две его молодые жены, темноволосая красавица Агарь и светленькая Наама, справа Уриэль.

— Вам весело? — услышала позади себя тонкий кроткий голосок Катя.

Его обладательницей оказалась дочь Цимаон Ницхи Сарах, одетая в белый полупрозрачный наряд, на груди скрепленный крупным черным бриллиантом. Густые щеточки ресниц взлетели и опустились, прикрыв сверкающие янтарные глаза как у отца. Девушка откинула назад черные блестящие волосы, смущенно прошептав:

— Мне хотелось бы с вами подружиться.

— Рада, — Катя выдавила из себя ответную улыбку.

Девушка просияла и, обведя рукой зал, предложила:

— Познакомить вас со всеми?

— Пожалуй, нет.

Сарах не расстроилась, нашла взглядом Вильяма, беседующего с одним из сыновей Создателя, и заметила:

— Он очень хорош собой, правда?

Катя сердито прищурилась.

— Цимаон Ницхи прислал тебя воспевать мне ангельские достоинства?

— Просто сказала первое, что пришло на ум, — простодушно созналась девушка.

Почему-то Катя ей верила. А наткнувшись на стальной блеск глаз Уриэля, поинтересовалась:

— Он хоть когда-нибудь веселится с остальными?

Щеки Сарах покрылись румянцем, та быстро взглянула на гиганта-воина возле отца и так тихо, что пришлось буквально читать по губам, сказала:

— Нет, что вы, каждую секунду он на службе у Создателя.

Катя хмыкнула, она была уверена, что эти двое неравнодушны друг к другу, но решила не озвучивать свои догадки. Заметив, как к трону Создателя подошел Наркисс, единственный среди всех вампиров облаченный в черное, извинилась и заспешила в его сторону.

Собственный порыв ей самой до конца не был понятен, но после вчерашнего разговора в сквере со старейшиной, вдруг захотелось поговорить с ним еще.

— Веселишься? — заметил ее Цимаон Ницхи.

Его жены, Уриэль склонили перед ней головы, а Наркисс даже капюшона не повернул. И прежде чем она успела рот раскрыть, затерялся среди гостей.