Новый мир. Трансформация - Анна Урусова Страница 39

– Мы можем свернуть на юг и двинуться морем к Новой Венеции. Можем для начала разобраться с поселением крылатых, потом – морем к Новой Венеции.

– А корабли ты, конечно же, создашь. – Балдассаро ехидно фыркнул. – Сожжёшь себе разум, как тот Скандела, но отправишь армию прямиком к Новой Венеции, минуя Чьямонту и Лагсале. Доменике, из нашего нынешнего положения есть только одно разумное направление. И Фредерике это прекрасно понимает.

– Допустим, ты прав. И что из этого?

– То, что горожане просто не могут спокойно готовиться к празднику, когда почти у городских стен стоит армия мерзких ящериц! Даже в Чьямонте! Даже в день Сияния!

Балдассаро вскинул руки вверх, словно призывая розоватое предрассветное небо в свидетели своей правоты.

– Именно в Чьямонте и именно в день Сияния – могут. И потом, как ты тогда объяснишь, почему они всё-таки спокойно готовятся к празднику? Мои источники не могут ошибаться. – Балдассаро пожал плечами. Я тоже молчала, с удовольствием наблюдая, как самодовольство покинуло лицо Доменике, сменившись лёгким раздражением. – Если более разумных возражений нет, слушайте план…

Мы двинулись к Чьямонте с рассветом: моя тысяча ящеров, пятьдесят бенанданти Балдассаро и Шива. Сначала я хотела оставить Шиву с Женевьевой, не желая стать причиной ранней и бесполезной гибели малыша (сейчас ему было четыре месяца, и Шива уже догнал размерами моего Конкистадора). Но котёнок гневно мяукал, укусил меня за ухо и заявил, что Женевьеве придётся посадить его в железный ящик, ибо кот-хранитель обязан быть рядом со своим бенанданти. Вспомнив собственные рассуждения о том, что местные крылатые коты – существа, не менее разумные, чем люди, я смирилась.

Между Ущельем мира и Чьямонтой два макаветте 21 ровной, как бумажный лист, земли, кое-где поросшей низкорослыми кустарниками и подушками сочной зелёной травы. С одной стороны, это очень хорошо для нас – если Балдассаро прав, и дож пошлёт армию на защиту Чьямонты, то они никак не смогут напасть на нас из засады.

С другой стороны – нас будет прекрасно видно с городских стен, едва между армией и городом останется меньше трёхсот каветте. А это означает, что приступить к воплощению плана Доменике придётся как минимум в пятистах каветте перед Чьямонтой.

Всё же интересно: почему Доменике настолько доверяет своим информаторам, что готов проигнорировать логичные рассуждения Балдассаро? Или я в чём-то прокололась, и Доменике решил так элегантно избавиться от меня? Или в чём-то прокололся Балдассаро, а мне безраздельно доверяют и хотят, чтобы я за ним проследила? Или же наше парное предательство каким-то образом раскрыто?

В любом случае, мои шансы выжить, если расчёт снова был неверен и в Чьямонте нас ждут отборные отряды дожа, крайне малы.

– Как празднуют День Сияния в Чьямонте?

Думать о чём угодно: о текущих по улицам багровых винных реках, о сдавленном стоне Балдассаро в нашу прошлую ночь, о вкусе маленьких булочек с джемом, поданных поварами в качестве дополнения к завтраку. Только не о том, что прогулочная атака вполне может оказаться настоящей, и мне снова придётся убить, чтобы выжить самой.

– Обычно утро начинается с возлияния. В нём участвуют все члены семьи старше десяти лет. В десять утра от храма начинается карнавальное шествие. Маски такие же, как в день Обручения, можно и что-то своё придумать. В карнавале участвуют все жители города, даже младенцы. Их наряжают фруктами, обычно виноградом. – Я фыркнула, представив, как духи воды и земли несут на руках белые и красные виноградины, увенчанные головами малышей. – А, костюмы самим делать не принято, их заказывают в скуоле портных. Ну, как и всегда, в принципе. Карнавальное шествие ни на минуту не прекращается – пьют на ходу и только вино, есть нельзя до того, как разведут костёр. Когда Солнце начинает садиться, начинается вечер Свечей. Не совсем свечей, конечно… – Балдассаро скривился. – В общем, свечами называются поленья, из которых будет сложен костёр. И каждый должен самолично, руками, добыть это самое полено, и принести его к костру. Обычно парки вырубают целиком. Бессмысленная традиция.

– И после всего этого Солнце должно усиливаться?

Не, мистическое мироощущение, это, конечно, понятно, но не до такой же степени.

– Доменике в это верит. Я – нет. Ну и остальные также. Кто-то просто радуется лишнему празднику.

– Но ты тоже ощущаешь, что энергии становится больше?

– Нет. И никто из моих родственников не ощущает. Бессмысленная традиция.

Понятно. По всей видимости, имеет место быть эффект магического плацебо.

В четыре часа пополудни мы остановились.

– Народ земли и воды! Мы совсем близко к нашей следующей цели!! Нашему отряду выпала огромная честь: проникнуть в город первыми, смешаться с толпой и, оставаясь незамеченными, поддержать атаку основных наших сил, когда они подойдут к городу! Ваша задача: смиренно идти в окружении наших союзников-людей и напасть на горожан только после того, как я прикажу. На ваши головы будут надеты тонкие верёвки, похожие на цепи, – это лишь способ обмануть врага. Когда придёт время – вы с лёгкостью сорвёте их с себя!

Ящеры молча стояли, ни звуком не выдавая своего истинного отношения к происходящему. Глядя в бесстрастные жёлтые глаза, я в очередной раз задалась вопросом: не совершила ли я ошибку, предположив, что ящеры живут примерно по тем же принципам, что и древние людские сообщества?

Замаскировавшись, мы двинулись дальше: тысяча опустивших головы ящеров, опутанных цепями, прочными только с виду, и пятьдесят бенанданти, играющих роли бесстрашных воинов древности. Кирасы скрылись под пурпурными туниками и плащами, шлемы украсились лавровыми и оливковыми венками. Мы с Балдассаро, так же разодетые в пух и прах, ехали впереди, видимо, изображая полководца и его жену. И я очень старалась не смеяться в голос, глядя на эту пародию на римские триумфы. Впрочем, Балдассаро явно не замечал очевидных несостыковок в происходящем. Значит, не заметят их и совершившие множество возлияний жители Чьямонты.

И всё-таки: почему они так спокойно празднуют, не обращая внимания на угрозу? Может быть, считают, что Доменике не рискнёт прогневать богов в день Сияния?

Примерно в пять часов вечера мы увидели Чьямонту. Солнце, светящее из-за наших спин, нестерпимо сияло на невысоких городских стенах, покрытых то ли гравировкой, то ли филигранью. Казалось, что перед нами огромная лунная дорожка, только море почему-то серое, а не голубое. На мгновение мне захотелось остановить армию, чтобы не запятнать кровью этот памятник человеческим труду и фантазии.

Армии перед городом не было. Не было солдат и на стенах. Неужели разведка оказалась права, и горожане действительно самозабвенно празднуют день Сияния?

Через два часа мы достигли городских ворот. Хотя называть эти прихотливо сплетённые металлические прутья воротами было как-то кощунственно. Если стены Чьямонты были серым морем, то её ворота – чёрными водорослями, вольно извивающимися в толще воды.