Игрушки для императоров. Лестница в небо - Сергей Кусков Страница 39

Я поднялся, пытаясь расслабиться и взять себя в руки. Сердце прыгало в груди и упрямо твердило, что хочет оставаться в боевой готовности. Я с ним соглашался, но с другой стороны, не будут они нападать на меня здесь? В святая святых своей цитадели, где полно офицеров и тренеров, кто бы они ни были по статусу? Я ведь под патронажем самой Катарины, а она здесь если не человек номер два, то уж точно номер три.

Девочки стали вокруг меня полукругом, в расслабленных позах, от которых просто разило опасностью. Малейшее мое движение, малейшая угроза, и каждая из них взорвется ураганом, смерчем, сминая все на своем пути, прямо из этой расслабленной позы.

– Маску сними! – приказала черненькая. Именно приказала, таким тоном только повелевают.

Я величественно обернулся в сторону давешних девчонок и вновь повернулся к ней:

– Не могу.

Они намек поняли, усмехнулись. Черненькая сделала еле заметный жест рукой, крайняя слева развернулась и направилась к тренирующемуся взводу, который при их появлении в зале забросил занятия и во все глаза следил за развязкой.

– Так, мелюзга, перерыв!

Девчонки попытались протестовать, но были грубо и нецензурно перебиты.

– Брысь отсюда, я сказала! Потом продолжите.

И все. Шестерка покорно направилась к выходу, невербально выражая недовольство. Дальше этого их нежелание подчиняться не выплеснулось. Вот это у них тут неуставщина! Девчонки прошли Полигон, но для черненькой со товарищи даже это ничего не значит!

«Сотоварищи» боковым зрением проводили уходящих девчонок, затем черненькая вновь бросила:

– Маску снимай! Теперь можно.

– Почему? – Я решил включить дурака. Пусть мне, неумному, на пальцах объяснят. Я тут человек посторонний.

– Мы – «хранители». У нас высший допуск. Нам все можно.

– А Катарина об этом знает? – Я нагло усмехнулся. – Или Мишель?

Я вспомнил Норму, что-то говорившую им перед выходом. Получается, она специально подстроила их появление? И потому вышла – не мешать. Видимо, так.

– Естественно, – фыркнула черненькая. – Иначе бы нас сюда не пустили.

Я не поверил, но проверить ее слова не мог. Как и противопоставить что-либо. Ну, не прятаться же мне за юбку начальства, в самом деле? Нападут, чтобы сорвать маску? Они могут!

– Да он это! – воскликнула та, которая указывала мне дорогу к Восточным воротам, тогда, у фонтана, еще в прошлой жизни, когда я случайно встретился с ее высочеством. – Его голос!

Я мило-премило ей улыбнулся:

– Спасибо за помощь, сеньорита! Вы тогда несказанно мне помогли.

Та никак не отреагировала. Зато черненькая рассмеялась:

– Ладно, герой, снимай маску, надоел уже.

Я почувствовал, как атмосфера разряжается. Настроение девочек с показно боевого перемещалось к веселому, они узнали, что хотели. Стоять дальше в маске бессмысленно, и я снял ее.

– И что теперь? Бить будете?

– За что ж тебя бить? – Черненькая пожала плечами. – Ты ж вроде нам ничего не сделал?

– Тогда к чему цирк? – Я обвел их всех рукой.

– Уточнить хотели. Что это ты. А то сразу, как услышали, – не поверили. Заодно проверим, чего ты стоишь…

Ой, не понравились мне ее слова. Да и выражение лиц остальной четверки – тоже.

– А Норма знает? Насчет «проверим»?

Черненькая наигранно вздохнула:

– Малыш, это тренировка. Развлечение. Мы не спрашивали у Нормы, тренироваться нам или нет!

Тут я все понял. Да, они пришли сюда не просто так. И они знали, кто я такой. Ну, что я есть в наличии и меня тестируют. Откуда? Хороший вопрос. Но, учитывая, что они – личная охрана ее высочества инфанты, да еще увиденную только что неуставщину, можно смело сказать, эти девочки имеют высокий статус. И высокий уровень доступа к информации. А еще им многое, очень многое позволено. Например, оприходовать кандидата в новички, каким-то хреном не понравившегося ранее. Использовал я их, когда искал вход во дворец? Или полная солидарность с ее высочеством, на дух не переносящей республиканцев? Фиг знает!

Они надели перчатки, в изобилии лежащие возле каждого татами, покрутили суставами, взяли меня в полное кольцо.

– Как там тебя, Хуанито? – презрительно усмехнулась черненькая, чем еще больше напомнила мне Толстого. – Нападай!

Четверо держали меня в круге, радиусом метра три, сама она вошла внутрь, примеряясь, как будет вести бой. Я тоже примерялся, не особо рассчитывая на победу и даже на то, что получится хоть кого-то реально достать. Но попытаться стоило.

«Все, Шимановский, никаких тормозов! Ты и она, и без ограничений! Они будут нападать по одной, менять друг друга, выматывать, издеваться, и пока твоя задача – держаться. Как можно дольше держаться, не поддаваясь на провокации! И ждать, ловить момент, они тоже люди и тоже ошибаются. А уж потом бей так… Ну, ты умный парень, знаешь, как бить подонков, окруживших тебя и пытающихся издеваться, пусть они и в юбках!»

Она напала первая, мои примерочные вялые выпады ударами назвать нельзя. Нападала неспешно, вразвалочку, прощупывая, но я и так поразился ее скорости.

Я ушел, разорвав дистанцию, мягко заблокировав один из ударов. Она попыталась снова, вдогонку, но я снова ушел. На такой скорости в жесткой конфронтации у меня шансов нет. Пока.

Она танцевала вокруг меня, пытаясь прощупать, но, наученный горьким опытом общения с Нормой, я не позволял себе атак, в успехе которых сомневался, и старался экономить силы. И вдруг понял, что я – тупой олень.

Задурить мне мозги, позволить чувствовать себя хозяином положения и расслабиться – это оказалась ее тактика, а не мое достижение. Когда я уже приноровился уходить от атак, она вдруг совершила рывок, жесткий и неожиданный, и моя левая щека залилась краской. Боковой с ноги, который я позорно проморгал.

Она тут же отступила, лицо ее осветила победная улыбка, отчетливо проступала насмешка, ехидная, унизительная. Впрочем, она сюда за этим и пришла – унижать.

– Потанцуем, el niсo? – потешалась она, играя на публику. В данном случае своих усмехающихся товарок. – Сеньоры и сеньориты, белый танец! Мальчикам отказ запрещен!

И снова атака. На этот раз я был готов и почти отбил ее, получив лишь касательный по скуле. Отступил. Вздохнул. Да, я слабее, противопоставить ничего не могу.

Эта мразь тоже отошла на пару шагов и откровенно скалилась. А что она мразь, я убеждался с каждой секундой. В уголках ее глаз плясали демоны надменности. Она играла в кошки-мышки, полностью доминируя над «мышкой», и агония «мышки», желание выжить, доставляла ей несказанное удовольствие.

Нет, убивать меня не будут. Даже для таких крутых девочек это чересчур. И калекой меня делать – тоже. В отличие от Толстого. Ее удары были мягкими и плавными, она только обозначала их. Унижение. Они пришли сюда ради него. Указать зарвавшемуся мальчику его место. Он – никто.