Море имен - Ольга Онойко Страница 39

Он быстро вызубрил последовательность действий, перестал задумываться над ней, но все равно каждый раз, когда он выныривал из лиственного сияния, то ощущал подобие легкой обиды – словно потерял что-то.

В Старице же Алей, чтобы не терять время и заодно попрактиковаться, вычитал распечатку Ворона. Ловушки отыскались мгновенно, и на сердце стало легче. Кажется, и поиск из Старицы был не такой трудной задачей…

Они с Осенью обсудили работу семантического фильтра: эффективность выросла впятеро. В конце квартала собирались выложить бета-версию на большой поиск, а рабочую группу – премировать. Алей пришел в бодрое расположение духа и был готов к подвигу.

Затем Осень собралась уходить, а он – приступать к настоящему делу.

Она еще раз предупредила его, что сразу может не получиться. Она редко повторяла дважды, но уж если повторяла… «Теоретически искать что-либо из Старицы проще, – припоминал Алей, – потому что исчезают любые преграды. Практически – намного сложнее, по той же причине». Насколько Интернет как область поиска был обширнее, нежели личное ассоциативное поле лайфхакера, настолько же Старица превосходила Сеть. Она содержала все смыслы, когда-либо существовавшие. Алей представил, какие же тайны тогда заключает в себе недостижимая Река Имен: голова закружилась. Воды тайн; великий незнаемый мир за зеленой дверью…

Алей кинул последний взгляд в ту сторону, где исчезла Осень, вздохнул и вернулся к насиженному месту на бревнах.

«Пока на тебя кто-то смотрит, выйти из Старицы нельзя, – повторил он про себя слова Осени, – потому что люди не могут исчезать как выключенные. Н-да… А вот пропасть как Инька, завернув за угол, запросто можно… Ладно. Начнем. Иней Обережь, вечер, звонок в дверь».

* * *

У него ничего не вышло.

Все здесь было иначе.

Он захлебывался в ассоциативном потоке, тонул в нем, как в штормовом море. Ветвей-идей было слишком много, они делились слишком часто и уводили невесть куда. Старица, река… озера и степи, глухие нездешние леса, колодезная тьма, которая вдруг оборачивалась тьмой небесной и приводила Алея к супермаркету в Новом Пухове, где под фонарем стояли мама и отчим. Теснившие супермаркет высотки сверкали огнями окон. Ржавые старопуховские гаражи, заросли пыльных акаций, проулки и тупички сплетались в фантасмагорический лабиринт, многомерное кружево дорог и пространств. Немедля возникали огромные внедорожники на этих дорогах и крупные хмурые мужики возле машин, сонные, но сторожкие, как рептилии…

…дощатые причалы у берегов малых рек. Людные вокзалы и забытые полустанки, дачные поселки и ветхие деревеньки старше городов. Тропинки в березовых рощах, пронизанных светом. Духмяные грибные поляны, шумные летние ливни, листва, играющая на ветру… Шумливая Листва, столица Росы, и прохладный Ливень, северная столица.

Одно за другим воскресали видения прошедших дней. Летен Воронов. Электричка за рекой в лесополосе. Самолеты, рассекающие поднебесье. Старая видеозапись, на которой отец бродил по комнате и что-то искал под столом… Молния разбивала в пыль бетонные стены, а папа стоял посреди ковыля под звездами и улыбался странной недоброй улыбкой.

Опоры линий электропередачи – и тонкий, тонкий, зудящий звук, который издают провода… Захоронения токсичных отходов, умершая земля под брошенными заводами. Четыре цвета в логотипе Windows, символизирующие четыре стихии…

Алей забывал дышать, в глазах мутилось, и к горлу подкатывала тошнота. Казалось, что он ошибся на старте, неправильно задал цель и теперь вместо того, чтобы заниматься конкретным предельным поиском, зачем-то плетет Великую сеть. Еще небольшое усилие воли – и весь мир станет единым нераспутываемым клубком связей и взаимозависимостей…

«Чертовщина», – бормотал Алей и пытался начать все заново.

Изумляло то, что в этом бешеном шквале все образы оставались раздельными и распознаваемыми. Благодарить за это стоило, пожалуй, не собственный ясный разум, а админов Старицы. «Раз уж они открыли доступ, – думал Алей, – то должны были и позаботиться о юзабилити… максимально возможном для нечеловеческих интерфейсов».

Или все-таки интерфейсы были человеческими?

Теоретически к Старице мог попасть любой. Больше того – любой мог выйти к Реке. Вопрос заключался лишь в том, насколько гость готов к этому. Была минута, когда Алей пожалел, что его собственный Предел не взломан. Может, так было бы легче.

Ежесекундно он готов был признать, что потерял нить поиска. Ежесекундно он получал подтверждения тому, что находится на верном пути.

Путей было слишком много.

Вместо одной нити – тысяча. Любая из нитей приведет к цели, но слишком плотно они перепутаны, клубок становится лабиринтом, и блуждать в нем можно до скончания века…

Алей не мог взять в толк, как же пользуются Старицей его коллеги, обычные менеджеры, аналитики, программисты, если даже для лайфхакера это немыслимо сложная задача. Может, все дело в опыте? Несколько дней тренировок – и он в Старице будет как рыба в воде? Или сотоварищи задают Старице вопросы попроще? С распечаткой Ворона Вежина он разобрался быстро, но найти десяток ключевых слов среди данных тысяч – не то, что найти человека в огромном, постоянно обновляющемся мире…

Под конец он уже еле сидел; стволы деревьев плыли перед глазами, листва превращалась в зеленый дым. Пора было дать себе отдых. «Тренировки, – решил Алей, сдаваясь, – нужны тренировки. Я знал, что получится не сразу. Завтра продвинусь дальше».

Но это значило, что один день он уже потерял.

* * *

Над городом плыл пронизанный огнями мрак. Уже покинув Старицу, Алей долго сидел в офисе – в тихой белой переговорке, в предполуночной пустоте. Приходил в себя.

Удивительно, как легко оказалось выпасть из привычного времени. Алей физически чувствовал, как оно пульсирует – растягивается и сжимается, вздрагивает и замирает. Осень говорила, что в Старице время иное, но о таком побочном эффекте не предупреждала. Вряд ли она забыла, скорее не знала сама. В первые минуты после выхода Алей шевельнуться боялся. На границе зрения вспыхивали и гасли зеленые блики, стрелка часов ползла по циферблату то быстрее, то медленнее, и слышалось в отдалении журчание темной воды.

Но галлюцинации неуклонно меркли и вскоре сошли на нет. Алей даже успел на последний поезд метро.

…Ночной автобус скрылся за поворотом. Алей перешел пустую дорогу. Было так темно, что в небе причудливой полосой очертился Млечный Путь. Редкие освещенные окна словно висели над землей.

Подул ветер. Деревья зашелестели, перекликаясь, – скромные, запыленные, они были точно тени прекрасных деревьев Старицы.

«Осень меня предупреждала, – думал Алей, шагая по тротуару. – Я не паникую. К тому же результат уже есть. Маленький, но результат». Он нашел еще одно ключевое слово в придачу к «двери» и «морю». Поиск вывел его на собственные воспоминания, на первое видение – лес и туманное озеро, за которым шел поезд. «Поезд» и был новой опорной точкой. Стало быть, придется куда-то ехать за Инеем на поезде: намечалась некая определенность, и оттого на душе полегчало.