Дети лампы. Книга 3. Джинн и Королева-кобра - Филип Керр Страница 39

Доктор Сахерторт покачала головой.

— Лейла, дорогая, уж прости за резкость, но, по-моему, у тебя невроз, причем на пустом месте. Большинство родителей были бы счастливы иметь детей с такими, с позволения сказать, недостатками. и вообще… ты хотя бы знаешь, где твои дети. Хотя бы знаешь, что они живы… — Доктор Сахерторт судорожно всхлипнула.

— От Дыббакса все еще никаких вестей? — Миссис Гонт участливо сжала руку подруги.

— Никаких. Мы с тетей Фелицией ищем его повсюду. — Она вздохнула. — Я сама виновата. Я была с ним слишком строга. Надо было давать ему больше свободы. Но после того, что случилось с его сестрой Фаустиной… — Доктор Сахерторт смахнула со щеки слезу.

— Ты ни в чем не виновата, — убежденно сказала миссис Гонт.

— Нет, Лейла, увы… Как говорится, потерять одного ребенка — несчастье. Но потерять двоих — типичная безответственность. — Она высморкалась. — Я убеждена, что исчезновение Дыббакса как-то связано со смертью его друга Брэда и мистера Бленнерхассита. Вопрос только — как? Я этого не знаю. И полиция у нас в Палм-Спрингс, похоже, ничего не выяснила.

Лейла обняла Дженни Сахерторт.

— Ты права, — сказала она. — Я и вправду стала чересчур нервной.

— А как ты думаешь — почему?

Миссис Гонт на мгновение притихла.

— Хочешь, объясню? — продолжила доктор Сахерторт. — На самом деле это ясно как день ты чувствуешь себя виноватой за то, что вынуждена их скоро покинуть. Ведь ты станешь следующей Синей джинн. Верно?

— Ты об этом знаешь?

— Конечно. Мне сказала тетя Фелиция. А она узнала от Эдвиги-странницы. Они — старые друзья.

— Понятно…

Испокон веков Синяя джинн Вавилона — женщина, и сильнее ее никого в мире джинн нет. Она обязана быть равнодушной к Добру и Злу, поскольку должна вершить между ними справедливый суд. Миссис Гонт дала тайную клятву: она согласилась сменить Айшу, нынешнюю Синюю джинн, после ее смерти, чтобы совсем старая, одряхлевшая Айша, которая на самом деле была ее собственной матерью, не вздумала сделать своей преемницей Филиппу. За необыкновенное могущество все Синие джинн всегда платили ужасную цену: им приходилось поступаться семейными и дружескими связями и жить, руководствуясь лишь холодными правилами Логики. Без любви.

— Тебе кажется, что, будь они непослушны, тебе было бы легче с ними расстаться? — Доктор Сахерторт покачала головой. — Пойми, Лейла, милая, дети ничем не больны, это у тебя болит душа. Потому что ты знаешь, как будешь тосковать по своим детям, как тяжела будет разлука. — Она помолчала. — Ведь я права?

— Да. Ты права. — Миссис Гонт глубоко вздохнула. — Но что я могу поделать, Дженни? Я же дала слово. У меня не было выбора. Я поклялась Айше, что, когда она уйдет в иной мир, я приду ей на смену и стану следующей Синей джинн. И произойдет это совсем скоро. Через несколько дней. — Миссис Гонт закусила губу. — Что же я скажу им, Дженни? Что я скажу Джону и Филиппе?

— Ты просишь совета?

— Конечно.

— Скажи им то, что сама Айша когда-то сказала тебе и Нимроду. Когда уходила, чтобы стать Синей джинн. Ты ведь справилась с этой утратой, Лейла? Справятся и они. Просто повтори слова своей матери. И если твои дети хотя бы наполовину такие расчудесные, вдумчивые и понимающие, как ты описываешь, они тебя не осудят. Поверь.

В то утро, когда в своем берлинском особняке скончалась Айша, миссис Гонт поднялась к детям и обнаружила, что они сидят по своим комнатам и читают. Ну, Филиппа еще ладно, но чтобы Джон схватился за книгу с самого утра? Миссис Гонт даже решила пощупать его лоб: не упала ли температура, поскольку у джинн температура во время болезни не поднимается, а, наоборот, падает. Нет, кажется, горячий. Значит, температура нормальная. И все же поведение Джона так насторожило миссис Гонт, что она сунула ему термометр под язык. Все в порядке: 39,6, что на три градуса выше температуры здорового человека и абсолютно нормально для здорового джинн.

— Что-нибудь случилось? — спросил Джон-2.

— Вроде нет, — задумчиво сказала миссис Гонт. — Во всяком случае, с тобой.

— Со мной? — удивился Джон-2. — Я прекрасно себя чувствую.

— Надеюсь, дорогой… Просто ты чересчур послушный… — Она пожала плечами. — Вот и все.

Тут в комнату вошла Филиппа-2. Она теперь повадилась по утрам проверять, нет ли у мамы для нее поручений. Мило улыбнувшись, девочка села на краешек стула. Воплощенная скромность: руки на коленочках, ножки вместе, спинка точно струнка. В точности так, как просит мать. Она даже надела платье, хотя обычно миссис Гонт не удавалось убедить Филиппу сменить джинсы на девичью одежду.

— Вы оба какие-то… ручные, — растерянно продолжала миссис Гонт. — Ну вот, смотри, как ты сидишь, Филиппа. Ты же всегда сутулишься, а сейчас нет. И платье тебя обычно надеть не заставишь. И Джон вдруг перестал пялиться в телевизор и начал читать книги. Все это как-то… неестественно.

— Но, мама, ты же всегда просишь меня не сутулиться, — возразила Филиппа-2.

— И всегда говоришь, что я должен больше читать и меньше смотреть телевизор, — добавил Джон-2. — Ну вот, я так и делаю.

— Да, дорогой. Ты прав. — Миссис Гонт присела на край кровати. Ей все еще было невдомек, что перед ней не ее родные дети, а лишь совершенные копии Джона и Филиппы. — Странно сетовать на то, что вы вдруг стали неукоснительно выполнять все мои просьбы и требования… Конечно странно… Но я как-то… привыкла к тому, что вы ведете себя несколько хуже, чем сейчас…

— Давай уточним, — сказала Филиппа-2. — Ты хочешь, чтобы мы плохо себя вели?

— Нет. — Миссис Гонт смущенно улыбнулась. — Этого я не говорила. Но я не хочу, чтобы вы вдруг переменились до неузнаваемости. Не хочу, чтобы вы утратили свое «я».

Сама того не понимая, миссис Гонт точно определила проблему двойников Филиппы и Джона. «Второе я» — совсем не то, что «первое я». У «второго я» нет души. Впрочем, наличие или отсутствие души у этих детей можно было проверить лишь одним способом: поднявшись с ними на чердак и поставив там каждого перед зеркалом под названием «синопадос». Но это миссис Гонт в голову не пришло. Сейчас ее занимало совсем другое и весьма немаловажное дело: как сообщить близнецам не только о том, что их бабушка умерла, но и что сама она, Лейла Гонт, должна немедленно покинуть дом и семью, поскольку согласилась стать преемницей Айши и, соответственно, следующей Синей джинн Вавилона. Понимая, что Дженни Сахерторт права и нет смысла ходить вокруг да около, миссис Гонт выложила им все новости сразу, то есть поступила точно так же, как поступила много лет назад ее собственная мать.

— Все это означает, что я навсегда покидаю наш дом, — закончила она. — Я должна оставить вас и папу. Отныне я буду жить в Берлине. Ну и в Вавилоне, конечно. Я уезжаю прямо сейчас.

— Да, мамочка, я понимаю, — сказала Филиппа-2, смахивая уместную слезинку. — Ты согласилась ради меня, верно?