Ступени в вечность - Людмила Минич Страница 39

— Не потому.

Снова повисло молчание. Никто из Ведателей даже не глянул на девушку, без чувств распростёртую на шкурах.

В небольшой комнатке посреди Табалы, затерянной в пустошах у Пограничной Расселины, бродили незнакомые медлительные ветры. Точно чьё-то мощное дыхание лениво перекатывалось из угла в угол, мимоходом окутывая противников. Раванга вытянулся, казалось, даже вырос, Ведатель же, назвавшийся Аркаисом, напротив, прирос к полу цельным монолитом. Даже пламя свечей вокруг него стелилось в сторону, пригибаясь к земле, в то время как огни рядом с Равангой тянулись вверх, свиваясь в узкие нити.

Извечную насмешку хозяина жилища, наверно, тоже унесло ветрами. Черты обострились ещё больше, глаза запали. Остановившийся взгляд смотрел в другое пространство.

Раванга, основательно вытянувшись вверх, тоже застыл, уставившись взглядом в никуда. Но видел он, должно быть, кое-что поприятнее — прозрачная улыбка то и дело всплывала, трогая почти окаменевший лик, потом уходила опять, унося подобие жизни.

Похоже было, что в комнате спал не один человек, а сразу трое. Только двоим удалось устоять на ногах, когда их окутало оцепенение.

Тонкий жалобный звук тронул густой, как рыбий клей, воздух. Потом ещё один в тон, и ещё. Потом муштары на стенах застонали все разом. Струны дрожали сами по себе, рождая немыслимо жуткий звук. Точно чья-то Нить рвалась, сопротивляясь каждым своим волокном, и никак не могла порваться. Шум нарастал. Все струны разом звенели в ужасающем вопле, наверняка перебудив уже полгорода, а двое Ведателей все мерили друг друга невидящими взглядами. Внезапно почти все пришло в движение. Фигурки на своих подставках задрожали, зашатались, вторя сумасшедшим муштарам. Казалось, началось одно из тех землетрясений, что нередко случаются в окрестностях Пограничной Расселины.

Достигнув поистине пугающей мощи, пиршество звука неожиданно пошло на спад. Первыми сдались самые низкие ноты, как раз те, что и вступили-то последними. Потом начали затихать и остальные. Несколько порванных струн — вот что осталось от светопреставления.

Противники разом осмысленно взглянули друг на друга.

— Мы давно не говорили с тобой, — задумчиво уронил Раванга.

— Очень давно, — подтвердил Аркаис.

Его щеки, и без того впалые, обрезались ещё больше, и это все, чем закончилось никому не видное противостояние. Даже тени под глазами куда-то исчезли. А Великий, тот не изменился вовсе.

— И я не вижу необходимости тратить время на разговоры, — добавил Ведатель спокойно, словно не было вокруг недавнего кошмара. — Забирай её и уходи. Я помню договор и не собираюсь чинить препятствия.

Раванга скользнул беглым взглядом по фигурке Маритхи, приютившейся на шкурах.

— Я пришёл не за этим. Не только за ней.

Ведатель едко усмехнулся.

— Я заметил. Ты пришёл зря. Забирай и уходи.

— Я не хочу мучить тебя, Саис. Я хочу понять. Ты достоин этого. Зачем рисковать всем… рисковать целым миром ради бесплодной мечты?

— Достоин? — Аркаис расхохотался, и Маритха содрогнулась бы, если б довелось услышать этот смех. — Кем ты себя вообразил? Одним из Бессмертных?

Раванга кротко улыбнулся.

— Твоя насмешка — это всего лишь боль.

— Все на свете — боль, Раванга. И самая сладчайшая из твоих улыбок тоже.

— Пусть так, — согласился Великий. — Тогда раздели её со мной. Выйди из Сферы и…

— Вот чего ты хочешь!

Казалось, Ведатель даже не удивился.

— Я хочу говорить с тобой. Не с оболочкой, которую вижу.

Он ждал ответа, но его не было, и Раванга продолжал, убеждая:

— Я готов сделать то же. Ты прав — слова лишь искажают. На них не стоит тратить силы и время. Но нам необходимо прийти к соглашению!

Аркаис уже качал головой.

— Ведатель не должен покидать свою Сферу.

— Ты не Ведатель, Саис. Ты не связан нашими законами.

— Зато ты Ведатель, Раванга. Самый добропорядочный из всех, кого я знал.

— Я открою свои мысли без страха. Я готов.

— Ты готов даже на это, чтобы выманить меня из Сферы. Но я силен не только в защите. Не испытывай мои силы и терпение.

— Я всего лишь хочу понять…

— Ты хочешь только одного: понять, как меня остановить, — жёстко бросил Ведатель, перебив своего противника.

— Хочу, — согласно кивнул Великий. — И это тоже.

— Оставь. Теперь меня не удержать.

Аркаис опустился в то же самое кресло, Раванга остался на месте. Даже шага не сделал. Как навечно врос.

— Почему теперь?

— Потому что теперь я знаю — это возможно. Близко. По силам. Необходим лишь Ключ. — Он с вызовом взглянул на противника, одиноко высившегося посреди комнаты. — Тебе меня не остановить!

— Я заберу твой Ключ. — Раванга обернулся в сторону Маритхи.

— Это не первый Ключ и не последний.

— Из найденных тобой это первый. Долгие годы поисков… Подарки Бессмертных небесконечны.

Ведатель ничего не ответил, и через некоторое время голос опять подал Раванга:

— А ты уверен, что именно она и есть этот Ключ?

Его собеседник вновь промолчал. Он не был уверен.

— Не потому ли ты отдаёшь женщину так легко?

— Это моё дело, — нехотя разлепил губы Ведатель.

— Ты надеешься вернуть её. — Великий покачал головой, утверждая обречённость этой затеи.

— Не так уж это сложно.

— Один раз тебе удалось. Но больше я не допущу такой ошибки. Не покину её одну, не буду излишне полагаться на Тангара. Отступи, Саис. Пожалей несчастную женщину.

— Такой ошибки… пожалуй, нет, — пробормотал Ведатель. — Но будут другие. И Великим приходится ошибаться. И не так уж редко. Иначе моя жатва была бы гораздо меньше.

Прозрачная улыбка, придававшая неповторимое сияние обличью Раванги, мгновенно стёрлась.

— Я пришёл с добром, Не надо бросать мне вызов. Ты и так балансируешь на грани, нарушая договор.

— Она звала меня сама. Добровольно.

— Это мне известно.

— Не откликнись я на зов, девчонка была бы уже мертва.

— Это я тоже знаю. Слишком просто читать её мысли.

— А ты зря пренебрегаешь давним знанием. Примитивно, да, до дрожи в костях. Но порой и это приносит нежданную пользу. Одна несложная пара — и ты слеп и глух, как самый обычный Ведатель из Храма. Вся твоя сила ничто, когда не видишь направления.

— Нельзя охватить всего в тот срок, что отведён нам Бессмертными. Знание бесконечно, и потому я иду вглубь, а не вширь. Ты выбираешь иной путь.