Город костей - Марта Уэллс Страница 39

— Тут самые лучшие редкости, — ответил он так, будто это объясняет все. — А кроме того, ведь все равно когда-нибудь придется помирать.

У ворот, ведущих на Второй ярус, в тени, падавшей от пилонов, Хет, пока Илин договаривалась о проходе, отдыхал и думал о том, каким таким способом она умудрится пройти через хорошо охраняемые ворота сама, не говоря уж о нем.

Илин, однако, всего-навсего предъявила печать величиной с торговый жетон. Стражник торопливо поклонился и махнул рукой своим товарищам, чтобы они открывали тяжелые металлические ворота, украшенные резьбой.

— Если древности так дороги, то почему вы с Сагаем так бедны? спросила Илин, когда они шли по широкой улице, где не было даже признака вони от сточных канав. Высокие стены, скрывавшие частные дома, тянулись вдоль всей улицы. Здания за ними были велики, украшены куполами, сверкающими шпилями или высокими тонкими башенками, выложенными золоченой плиткой. Все кругом было из известняка или мрамора, и даже стены украшались узорами из полудрагоценных камней или мозаикой из эмали и стекла. Близилась середина дня, так что народу на улицах было мало: слуги, спешившие по поручениям хозяев и удивленно таращившиеся на Хета с Илин, да одинокие фигуры патрициев в чадрах и со слугами, закрывавшими их от солнца белыми зонтиками. Покрытые потом носильщики тащили богато изукрашенные паланкины с прозрачными шелковыми занавесями и золочеными украшениями на ручках.

— Ни один из нас не может купить лицензию на право пользования монетами имперской чеканки, так что если мы каким-то чудом нападем на редкую вещь, мы не можем продать ее коллекционеру, — объяснил ей Хет. Они только недавно миновали ворота, но эта улица уже успела вызвать у него раздражение. Она была слишком чиста, слишком тиха, слишком хорошо охраняема, и они на этой улице привлекали внимание одним фактом своего присутствия. На Третьем ярусе было куда больше деятельности, торговцев, метельщиков улиц, и он не ощущал там на себе подозрительных взглядов. — Мы можем заниматься только мелочевкой, достаточно дешевой, чтобы обмениваться на торговые жетоны, и брать комиссионные за оценку или помощь в заключении сделки, если, конечно, продавец нас не надует. А Сагай еще частенько уступает неплохие дела людям, которых он жалеет.

— Это Сагай, значит, так поступает? — Голос Илин звучал почему-то насмешливо.

Встречные обходили их далеко, одна старуха демонстративно подобрала юбки и трясла ими, будто боясь заразы. Илин на все это обращала внимания еще меньше, чем Хет.

Они шли вверх по улице, пока наконец Илин не свернула на посыпанную галькой дорожку, которая вела через что-то вроде общественного садика, где в каменных вазах росли быстро расцветающие цветы пустыни и низкие колючие деревца. Вскоре они подошли к высокой калитке, покрытой изображениями лиан и листьев. Стоило Илин протянуть руку к щеколде, как калитку открыл изнутри ликтор в белых одеждах и с духовым ружьем за плечами.

Хет замер на месте, и Илин, уже прошедшая в калитку, обернулась к нему:

— Пошли. Это частная дорога на Первый ярус. Она куда короче, чем если идти через главные ворота.

Хет еще колебался. Он знал, что ему придется побывать в местах, где люди с духовыми ружьями будут преграждать ему дорогу домой, но только сейчас до него дошло, как глубоко на вражескую территорию его завлечет это предприятие. Илин уже проявляла признаки нетерпения. «Слишком поздно пятиться назад», — сказал он себе и поплелся сквозь калитку.

Ликтор смотрел на них ничего не выражающими глазами.

Дорожка уводила все дальше и дальше в глубину сада. По обеим ее сторонам поднимались патрицианские дворцы, впереди громоздилось черное облако стены, служившей основанием Первого яруса. Хет заметил, что земля между вазами с цветами и деревцами была покрыта «серебряным мечом» крошечным растением с узенькими листочками, похожими на белые иголки и блестящие волоски, отражающими яростный солнечный свет и превращающими землю в сверкающий ковер. Он подумал: а знают ли патриции этого яруса, что это растение встречается в песчаных «карманах» в сердце Пекла? Если б знали, то небось послали бы своих слуг тотчас выжечь такую пакость.

Они достигли стены яруса раньше, чем Хет заметил калитку, о которой ему говорила Илин. Прямо в стене был вырублен проход с узкими ступенями, уходящими вверх. Всякий, кто поднимался по ним, был скрыт от чужих взглядов выступом неровной стены; углубления же, в котором вилась лестница, с улицы, проходившей вдоль сада, вообще не было заметно.

— Лестница идет прямо к дому Риатена, — объясняла Илин, карабкаясь по узким и крутым ступенькам. — Но ты, конечно, никому об этом не должен говорить. — Хет промолчал. — Должна сказать, что ты здорово скрываешь свой энтузиазм при виде этого яруса.

Илин уже достигла верха, где ступеньки вели во двор выложенный синей и золотистой плиткой, с трех сторон огороженный стенами очень большого и красивого дома из полированного известняка. Хет, следовавший за ней еще медленнее, чем прежде, отозвался:

— Зато когда мы будем спускаться обратно, я выкажу весь энтузиазм, на который способен.

Илин остановилась и бросила на него суровый взгляд:

— А ведь тебе и вправду все не так уж тут нравится, верно?

Прямо перед ними во внутренней стене дома была дверь, перед которой стояли еще два ликтора с пневматическими ружьями. Это была вполне разумная предосторожность. Любой, кто пробрался бы по лестнице, оказывался в ловушке. Узкие прорези окон второго этажа скорее предназначались для стрельбы из укрытия, нежели для вентиляции комнат. Хет начал чувствовать себя как козел, которого ласковыми словами заманили на бойню. Он ответил:

— Разумеется.

Ликторы узнали Илин и открыли им дверь без всяких расспросов, тут же опять заперев ее. Внутренние стены вестибюля были облицованы синей плиткой различных оттенков, что создавало иллюзию прохлады; у подножия лестницы, ведущей внутрь дома, журчал трехъярусный фонтан.

Они поднимались, минуя площадки, откуда резные арки вели в другие комнаты. Весь дом Нетты уместился бы вместе с крышей и прочим внутри одного здешнего лестничного колодца. Стены украшала плитка, но там, где ее не было, сверкал полированный мрамор. Тут было действительно куда прохладнее, чем во дворе. И уж конечно, не пахло человеческими испражнениями и немытыми телами, а лишь слегка веяло запахом горящего сандалового дерева.

Но самым странным была тишина. Ни шума с улиц, ни криков, доносившихся сквозь щели в стенах соседних домов, не было слышно и обитателей этого дома. Это был тот тип тишины, который Хет встречал лишь на просторах Пекла. Несмотря на безмолвие, а может быть, именно из-за него, плечи Хета напружинились, будто он ожидал нападения сзади.

На следующей площадке лестницы большая дверь с занавесями из тюля вела во внутренний двор под открытым небом. Там Хет остановился, чтобы посмотреть, заинтересованный происходящим против своего желания. На согретом солнцем сером камне двора человек десять, все в возрасте Илин и даже моложе, совершали ритмические движения какого-то формализованного ритуального танца. Хет сразу же узнал эти движения: первая подготовительная ступень к освоению старинного боевого искусства — единственного вида древних искусств, дошедшего до нынешних времен почти в неизменном виде. Магия Хранителей тоже была искусством Древних, но она шла не от природы, как не от природы было и нашествие Пекла, а потому большинство Выживших от нее отказалось.