Похищение Афины - Карин Эссекс Страница 39

Оказалось, что она заказала для гостьи два платья, сшитых на турецкий манер. Оттенки топазовый, изумрудный и золотой сменяли друг друга, и сказать, какое из платьев красивей, было невозможно. Мэри приложила их к себе, и солнечный свет из расположенных высоко вверху небольших окошек заставил платья сверкать, подобно драгоценным камням. Юбки были украшены темно-золотыми нитями, а яркие шали усыпало множество крохотных жемчужин. Также Мэри преподнесли очаровательные золотые туфельки с меховыми помпонами, и этот мех точь-в-точь подходил к меховой отделке темно-малиновой накидки, которую Ханум держала в руках, чтобы Мэри могла ее примерить.

Довольная тем, что накидка оказалась ее гостье впору, Ханум накинула на голову Мэри шарф, оставив ее длинные локоны свободно развеваться. От чего ее лицо разгорелось больше — от новой дружбы или от щедрых подарков, — Мэри и сама не могла бы сказать, но в одном она была уверена: счастливый блеск ее глаз и благодарная улыбка отнюдь не были данью дипломатической вежливости. И хоть она не могла произнести и двух фраз на языке Ханум, она не сомневалась, что они понимают друг друга.

— Теперь вы одна из нас, — повторила синьора Пизани вслед за Ханум, и Мэри, не дослушав ее английских слов, поняла их значение и пылко обняла новую подругу.

Неожиданный приход капитан-паши прервал веселье. Он оглядел комнату недоумевающим взглядом и что-то спросил у сестры. Внезапно все присутствующие прыснули от смеха, а переводчица обратилась снова к Мэри:

— Капитан-паша спрашивает свою сестру, куда она вас подевала.

— Капитан-паша, разве вы меня не узнаете? — лукаво спросила Мэри.

— Совершенно не узнал. Передо мной настоящая турчанка, — заявил он, и глаза его блеснули весельем. — Сегодня к нам пожаловал особый гость. Думаю, он будет рад встрече с вами.

Паша приказал всем женщинам удалиться на свою половину во втором этаже дома и проводил лорда Элджина к себе. Солнце уже спряталось, и комнату, в которой сейчас находилась одна Мэри, освещала лишь небольшая лампа. За дверьми послышались голоса приближающихся мужчин, углубленных в беседу.

— Это мой личный кабинет, — услышала она слова хозяина, и он распахнул дверь.

Элджин сделал шаг внутрь и внезапно испуганно отпрянул.

— О, извините, мадам, — воскликнул он и, быстро отступив, встретил смеющийся взгляд хозяина.

— Как вы вежливы с дамами, оказывается, господин Элджин, — произнесла Мэри.

Элджин резко обернулся. Перед ним, выйдя из сумрака, стояла жена.

— Замечательно, хитрецы вы оба эдакие! — воскликнул он и, обняв талию жены, прошептал: — Какая же вы негодница, леди Элджин.

Хоть Элджину до сих пор докучали головные боли и приступы кашля, которые доктор называл астматическими атаками, состояние его после пережитого на Рождество припадка заметно улучшилось. Но его болезнь, какой бы она ни была, начала глодать его нос. Странным образом кожа около ноздрей не только не приобрела здорового вида, но за последний месяц даже ухудшилась. Мэри потихоньку поинтересовалась у доктора Маклина, не заболел ли ее муж проказой или оспой, но доктор уверил ее, что Элджин в довольно сильной форме подвержен какой-то инфекции, симптомы которой пока не являются ясными. Картина заболевания должна проясниться со временем. Мэри надеялась на лучшее и каждую ночь молилась Богу о выздоровлении мужа и даже, пряча от себя собственную смелость, о том, чтобы к нему вернулась прежняя красота. Ей совсем не нравилось, как стал выглядеть ее Элджин, а ведь именно его красота и вызывала у нее те приливы нежности и любви, которые так привлекали ее мужа.

— Я привез фортепиано леди Элджин, — объяснил он, когда паша ввел его в гостиную.

— Дамы пожелали послушать, как я играю, потому я и послала за инструментом, — объяснила его жена. — Утром я непременно поиграю для них, но я не предполагала, что посыльным окажется такой важный господин.

— Вы останетесь у меня на обед? — спросил хозяин дома.

— К сожалению, дела мешают мне принять ваше приглашение. Я вынужден вверить свою супругу вашим заботам.

В душе Мэри обрадовалась тому, что Элджин не остался на обед, поскольку, если бы это случилось, женщинам пришлось бы не покидать своей половины, а она с нетерпением жаждала вернуться в их общество. Когда муж оставил дом капитан-паши, Мэри осталась наедине с хозяином, и это обстоятельство заставило ее поначалу нервничать, поскольку ей было известно его пылкое увлечение ею. Сейчас она вспомнила утверждение Элджина, сделанное им едва ли не сразу по прибытии в Константинополь, о том, что турки настолько не уверены в своем самообладании, что вынуждены держать женщин подальше от глаз. Должно быть, он уже изменил свое мнение, ибо оставил ее наедине с красивым и привлекательным турком.

Это действительно так? Элджин переменил мнение на этот счет? Или же он готов пожертвовать честью жены ради достижения своих целей в Греции?

— Покажите мне, пожалуйста, как играют на этом инструменте, — попросил паша, присаживаясь рядом с нею около фортепиано.

Он нажал пальцем на одну из клавиш, но, услышав раздавшийся звук, резко отдернул руку, будто испугавшись, что что-то натворил.

— А что бы вы хотели научиться играть? Танцы или что-нибудь другое? — спросила Мэри.

— Я бы предпочел что-нибудь более серьезное.

Одной рукой она наиграла мелодию сонаты Иосифа Гайдна, которую как раз недавно разучивала.

— Конечно, эту вещь надо исполнять обеими руками, но для первого урока, я думаю, хватит и одной.

Капитан-паша внимательно наблюдал за движениями ее пальцев и потом довольно уверенно сумел их повторить. Он запоминал не больше четырех тактов зараз, но в конце концов исполнил небольшой отрывок из шестнадцати и, к своей радости, узнал мелодию, которую исполняла она. Он был так сосредоточен, повторяя за ней движения пальцев, что Мэри подумала, что примерно так же этот человек разрабатывает стратегию какой-либо битвы.

— Но у вас же настоящий талант! — воскликнула она.

— Это вы оказались хорошим учителем, — пожал плечами капитан-паша.

Она чувствовала себя довольно смущенной, сидя так близко к нему, поэтому предложила перейти на диван и попросить подать кофе. Он будет счастлив выполнить ее желание, отвечал капитан-паша.

Кофе был подан в золотом, украшенном филигранью кофейнике, к тому же усыпанном рубинам и жемчугами. Когда слуга принялся разливать кофе по крохотным чашкам, Мэри неосторожно выразила свое восхищение, и паша тут же велел слуге отправить кофейный сервиз к ней домой, не став и слушать никаких возражений. Она горячо протестовала, пока не сообразила, что своим отказом наносит обиду великодушному хозяину.

— Есть кое-что еще, что я хотел бы преподнести вашему мужу. Если я передам подарок через вас, он, я думаю, не обидится.

Паша что-то бросил слуге, и тот, выйдя из комнаты, тут же вернулся, но не один. Двое слуг несли роскошное, украшенное драгоценными камнями седло.