Пищевая цепочка - Виктор Ночкин Страница 39

Слепой зашагал к «Сундуку» по короткой дороге, через владения «Долга». Дела были окончены, теперь и правда можно отдохнуть, отоспаться. Побездельничать в ожидании позволения возвратиться за Периметр. Солнышко пригревало, дорога была пустынна, и с каждым шагом настроение становилось всё лучше. Слепой с удовольствием задумался о том, как вернётся, как встретится с невестой, как она будет притворно сердиться на него, как он станет — так же притворно — оправдываться, рассказывать про сталкера Петрова, который зарекался ходить по Зоне и решил завязать, но его не выпустили наружу, за Периметр, миротворцы, как Ларик наконец смилостивится и скажет, что прощает в последний раз, потому что он, Слепой, такой дурак, что на него толком сердиться невозможно… А он, Слепой, на это ответит, что последних разов не бывает, последняя только у сталкера Петрова рубаха — потому что он её никогда не меняет… и Ларик будет смеяться. Потом сталкер поймал себя на том, что от таких мыслей глупо улыбается, и это тоже было так здорово, что его улыбка сделалась ещё шире…

* * *

Камыш поглядел вслед Слепому, тяжело вздохнул и подумал, что завидовать, конечно, нехорошо… но иногда очень уместно.

— Ладно, — сказал он, — Хижняк, со мной. Чугун пока за старшего.

Двое «долговцев» отправились в глубину ничейной территории. По дороге оба строили догадки, что могло оказаться причиной стрельбы. Вообще-то здешняя округа считалась довольно тихим местом. В нескольких километрах к северу располагалась зона повышенной аномальной активности, то есть там чаще встречались зловредные образования и, следовательно, выше была вероятность разжиться артефактами. Понятное дело, что сталкеры тянулись туда, и «Свобода» норовила подмять земли к северу под себя, там и стычки между группировками случались. А здесь — тишина можно сказать, курорт.

— Говорят, тут неподалёку собачья стая обосновалась, — разглагольствовал молодой сталкер по фамилии Хижняк, — и сюда забредают. А вожак у них — чернобылец, здоровенный, седой совсем, матёрый.

— Я слышал, даже пару раз издалека на него глядел, — кивнул Камышов. Оба давно знали о стае с чернобыльским псом, просто молча идти скучно, вот и повторяли в который уж раз одни и те же нехитрые местные байки. — Близко он не подпускает, хитрая бестия. Но если стая насядет на мужиков, то стрельба не такая получается. Псы сразу не нападают, сперва кружат, пугают, дразнят… То есть как бы постепенно всё. А тут с ходу несколько стволов…

— Ага, несколько, — с готовностью подхватил Хижняк. — И стихло быстро.

— А как стихло? Мне из кунга было почти не слыхать. Как оно, разом, дружно огонь прекратили или как?

— Ну… не совсем так. Перестрелка вроде как с минуту продолжалась, потом ещё одиночные вроде. Но уже издалека, тише. А потом и вовсе смолкло.

— Чернобылец не отступился бы, если уж вывел стаю на охоту. Хотя… кто его знает, мутантскую морду? Так они прошли пару километров по редколесью, вокруг было спокойно — ни движения, ни громкого звука. Вдруг Хижняк замер и вскинул автомат.

— Что? — Камышов тоже взял оружие на изготовку и повёл стволом вокруг, осматривая редкий лес, пронизанный солнечными лучами, бьющими наискосок сквозь прорехи в кронах молодых деревьев. Из-за такого освещения казалось, что лес состоит из светлых и тёмных пятен. Словно мозаика.

— Собака вроде.

Камыш проследил, куда глядит автомат напарника. Сперва не увидел ничего подозрительного. Потом за кустами мелькнула тёмно-рыжая спина. Пёс брёл, опустив морду, и будто не замечал сталкеров. Не похоже на обычную манеру слепых собак. Чутьё у них острейшее, мутант не мог не ощутить присутствия людей.

— Подойдём ближе, — решил командир.

«Долговцы» осторожно двинулись наперерез медленно бредущему мутанту. Тот остановился, поднял безглазую морду, повернулся и немного быстрее потрусил прочь, удаляясь от сталкеров. Передвигался пёс по-прежнему медленно, будто нехотя. Он убегал, но словно не выказывал страха. Обычно слепые собаки действуют шустро — и когда нападают, и когда спасаются бегством. «Долговцы», разумеется, не могли знать, что пёс из стаи чернобыльца настолько оглушён ужасом, что до сих пор не может прийти в себя. Все эмоции, на которые способен мутант, у этой собаки были притуплены, реакции заторможены.

— Странный он какой-то, — заметил Хижняк. — Может, больной?

— Зона его знает. Как по-твоему, мы не слишком далеко прошли?

— Вроде не слишком. — Парень задумался. — Отсюда, если пальнуть, ещё будет у нас слышно… Хотя…

— Ладно. — Камыш остановился и сделал пометку на ПДА. Отсюда свернём, продвинемся на север с километр, там снова развернёмся, пройдём ближе к блок-посту. Прочешем местность, и если до обеда ничего не найдём, значит, ничего и нет. Обед пропускать неохота.

Сталкеры повернули в северном направлении. Намеченный километр им пройти не удалось.

Сперва Хижняк разглядел в зарослях что-то тёмное, мохнатое. Находку почти полностью скрывал невысокий, но очень густой кустарник, так что пришлось подойти вплотную и нагнуться, чтобы рассмотреть.

— Что там? — спросил Камышов.

— Ещё собака, дохлая, — младший боец пнул тушу. — Вроде свежая совсем.

— Застрелена?

— Нет, крови не вижу.

Камыш хотел приказать парню отойти на открытое пространство — не то чтобы он что-то разглядел, но интуиция советовала быть внимательнее и соблюдать осторожность. Позвать напарника он не успел. Раздалось хриплое рычание, кусты рядом с «долговцем» будто встали на дыбы — зелёная стена поднялась, пошла волнами, как изображение в телевизоре, если сигнал приходит с помехами. Воздух поплыл вокруг Хижняка, в нём проступили контуры почти человеческой фигуры, налились объёмом и цветом. Парень успел заметить движение, однако кровосос был быстрее — длинная когтистая лапа смахнула молодого сталкера в кусты, Камышов вдавил спусковой крючок. Кровосос оказался вполоборота к нему, очередь легла поперёк широкого корпуса мутанта от поясницы до плеча, монстр отлетел, сбитый пулями с ног. Камыш шагнул следом, поливая огнём заросли, в которые канул кровосос. Шорох листьев и треск стали удаляться. Мутант получил хорошую порцию свинца — достаточную, чтобы убедить его, что он связался не с тем противником, но слишком малую для того, чтобы лишить подвижности.

Камыш вломился в кусты, отшвыривая автоматом гибкие ветви, пролетел сквозь зелёный хаос и вывалился по другую сторону колючей преграды. За деревьями — уже далеко — мелькнул прозрачный силуэт, по которому из пулевых отверстий ползли коричневые потёки. Мутант удалялся широкими скачками, раскачиваясь и размахивая лапами на бегу. Гнаться за ним было уже бессмысленно, если кровосос решил убраться — значит, на этом бой окончен. Некоторое время он будет неопасен, забьётся в какую-нибудь нору и пересидит, пока затянутся раны. У кровососов это занимает не больше суток, завтра он снова выйдет на охоту.

— Хижняк, ты живой? — позвал Камышов.

— Я в порядке, — кусты зашевелились, боец на четвереньках выполз из-под нагромождения веток. — Просто не успел сообразить. Чего это он на нас напал? Я думал, мы здесь их уже научили держаться подальше, когда по двое идём.