Красный Рыцарь - Майлз Кэмерон Страница 39

Гельфред не смог заставить лошадь везти голову демона, а капитан не смог сосредоточиться и применить свою силу, чтобы хоть как–то помочь в этом егерю. Поэтому они обвязали голову веревкой и поволокли за собой.

Обратный путь обещал быть долгим. Через час позади них послышались завывания, и у капитана зашевелились волосы на затылке.

Моган смотрела, как убийца ее кузена медленно садится на лошадь и едет вверх по дороге. Она была охотницей, а не неистовым воином. Смерть кузена напугала ее, еще до случившегося она поняла, что не станет сражаться с людьми. Вместо этого Моган осторожно перебиралась от скалы к скале, держась подальше, чтобы ее не заметили, наблюдая за их продвижением зоркими глазами, приспособленными для выслеживания добычи на расстоянии в милю.

Когда они покинули место сражения и скрылись из виду, она быстро сбежала со скалы. Танксис выглядел жалким, после смерти его некогда мощное тело съежилось, труп уже облепили птицы.

Они отрезали ему голову. Жуткое зрелище. Моган запрокинула голову и завыла от гнева и печали. Услышав ее, появился ее брат. А с ним еще четверо охотников, все они были вооружены боевыми топорами или мечами.

Туркан посмотрел на труп сородича и покачал огромной головой.

— Варвары, — выплюнул он.

Моган потерлась плечом о его плечо.

— Его убил человек, в одиночку. Я решила не нападать на него. Он так легко прикончил нашего кузена.

Туркан кивнул.

— Некоторые их воины на самом деле внушают страх, сестренка. Да и у тебя не было оружия, чтобы пробить его доспехи.

— Он не носил доспехов, — поправила Моган, — но обладал силой. Нашей силой.

Демон задумался, втягивая носом воздух. Несколько раз прошелся к кромке воды и обратно, а его собратья стояли, не шелохнувшись.

— Могучий, — произнес Туркан.

Углубившись в свои мысли, он рассеянно вылизывал плечо там, куда добрался комар, укусив между чешуями. Насекомые. Как он их ненавидел. Беспомощно ударил по земле, подняв облако пыли. Затем нагнулся над останками кузена, вскинул переднюю лапу и вспышкой ярко–зеленого света испепелил труп.

Позже, когда они неслись через лес, Туркан обратился к сестре:

— Все вышло не так, как надеялся Шип.

Моган махнула когтистой лапой, показывая отсутствие всякого интереса к Шипу.

— Ты пытаешься управлять им, а он тобой, и поскольку он не один из нас, ты впустую тратишь силы, — едко заметила она.

Прежде чем ответить, Туркан пробежал около сотни шагов.

— Я так не считаю, сестренка. Думаю, он — та сила, которая способна поднять Диких, и мы должны быть с ним. Пока что. Но в этом вопросе он — слепец. Эта крепость. Эта Скала. Здесь мы — хозяева лесов от гор до реки, а Шип принудил бы нас оставить свои владения, чтобы напасть лишь на одно–единственное место. И теперь у Скалы появился защитник, и он обладает силой Диких. — Демон продолжал бежать. — Полагаю, Шип ошибается.

— Ты хочешь ухватить его за горло и завладеть его силой, — заявила Моган, — и это мы хотим вернуться на Скалу.

— Нет, не хотим, если цена окажется слишком высока. Я не Танксис.

Он перепрыгнул через поваленный ствол.

— Откуда у Скалы взялся защитник, который в то же время один из нас? — спросила Моган. — Почему мы не слышали о нем?

— Не знаю, но выясню.

Гэвин Мурьен из Стратнита, которого приятели прозвали Крепкие Руки, поехал на север вдоль реки Альбин, облаченный в доспехи, настоящий странствующий рыцарь. И чем больше он отдалялся от Харндона, тем сильнее злился. Эдам, старший из двух его оруженосцев, насвистывал какой–то мотивчик и кланялся из седла каждой проходившей мимо женщине, искренне радуясь всему на свете. Он вовсе не жалел, что они покинули королевский двор. Прочь от огромного зала, прочь от танцев, игры в карты, охоты и флирта, ведь живших в бараках оруженосцев гнобили самые старшие и жестокие из них. Те, кто помоложе, питались скудно, много трудились и не имели никакой возможности прославиться. Эдам, став оруженосцем именитого и титулованного рыцаря, да еще и странствующего, надеялся увековечить свое имя в какой–нибудь балладе. В Харндоне у него постоянно были темные круги под глазами от недосыпания и болел живот от отвратительной еды.

Тома, младший оруженосец, ехал, понурив голову. Эдам, как ни старался, не мог с этим ничего поделать, вместо ответов на вопросы слышалось бормотание, поручения выполнялись из рук вон плохо, и настроение сотоварища никак не улучшалось. Тома казался младше своих лет и выглядел слишком опечаленным.

Гэвину хотелось приободрить его, но он и сам не мог справиться с раздражением. Жизнь к нему так несправедлива.

Слова ничего не значили. Болван–отец с малолетства внушал сыновьям, что справедливости не существует. Гэвин знал, в этом мире нужно бороться за место под солнцем, иначе ничего не получишь. Каждый должен сам ковать свою судьбу. И еще тысячу подобных афоризмов, содержавших ту же истину. Но, видит Бог и все святые, в прошлый раз Гэвин так и поступил: сражался и, когда сломался его меч, убил проклятое чудовище одним ударом латной рукавицы. Он отчетливо помнил тот бой, как и то, что отправился за чертовой тварью из чувства вины.

«Я убил собственного брата». От этой мысли становилось не по себе.

Ему совсем не хотелось снова сражаться с врагом, ни ради прекрасных дам при дворе, ни ради богатых земель, полагавшихся в наследство. Хотя трусом он не был. Гэвин уже совершил подвиг. В присутствии отца и еще пятидесяти свидетелей. Возможно, во всей Альбе — от одной границы королевства до другой — не найдется и пятидесяти рыцарей, победивших демона в схватке один на один. Естественно, он вовсе не горел желанием повторить нечто подобное. Однако другого выхода не было. Раз велено, значит, надо.

Король недолюбливал Гэвина, его братьев и мать, отца же вообще на дух не переносил. «К черту короля. Вернусь–ка я к папаше в отчий дом».

Стратнит — одна из самых великих крепостей в королевстве. Это истинная цитадель Стены, и Мурьены правили здесь многие поколения. А Нит — огромная река, широкая почти как море, последний рубеж между землями королевства и территориями Диких. Отец управлял крепостью и тысячами мужчин и женщин, исправно выплачивавших налоги и нуждавшихся в защите. Молодой рыцарь вспомнил огромный зал, старинные комнаты, некоторые были возведены еще во времена Архаики, звуки из земель Диких, доносившиеся из–за реки.

Постоянные ссоры, пьяные потасовки, семейные разборки.

— Боже мой, с таким же успехом я могу отправиться на поиски чертового чудовища и убить его, — промолвил он.

Возвращение домой означало непрекращающуюся войну: на полях — против демонов, в залах — против отца и братьев.