Аббатство Теней - Себастьян де Кастелл Страница 4

— Эй, Келлен? — позвал Рейчис необычно нерешительным тоном.

— Да, ты можешь съесть меня, когда я умру. Теперь ты счастлив?

Минута молчания, потом:

— Нет, я просто думал — как по-твоему, маг говорил правду?

— Насчет чего?

— Когда сказал, что убил Фериус.

Я подозревал, что старая разведчица убьет нас в ту же минуту, когда заведет в пустыню, подальше от любопытных глаз. Мы с Рейчисом по очереди наблюдали за ней, днем и ночью, пока тащились вверх и вниз по одной песчаной дюне за другой. Но оказалось, что мы тратили силы не на того человека, потому что разведчица хоть и в самом деле привела нас в ловушку, ее устроила не она.

Среди множества прочих способов, которыми досаждает пустыня, — это отражающийся в песке свет, дурачащий твои глаза. Иногда вдалеке видится мерцание, в точности похожее на заклинание щита джен-теп. Ты готовишься сражаться, защищая свою жизнь, — только для того, чтобы твоя зловредная проводница посмеялась над тобой, потому что ты пугливый, как тэдпадлер.

Понятия не имею, кто такие тэдпадлеры. Наверное, они очень пугливые.

Каждый раз, когда я психовал из-за миража, старая разведчица подъезжала к мерцающей дымке, сжимая в руках свои кривые ножи и кричала:

— Сразись со мной, пустозвон!

Это казалось ей ужасно смешным вплоть до того момента, когда одно из размытых мерцаний выплюнуло молнию магии огня, которая ее испепелила.

Мы с Рейчисом к тому времени были так измучены, что едва успели упасть на землю, прежде чем к нам устремилась другая молния. Оказалось, что целились даже не в нас: магия огня была направлена на наших лошадей. Они умерли милосердно быстро. К несчастью, с ними исчезли и припасы, необходимые для того, чтобы протянуть еще одну неделю в пустыне.

— Сколько? — спросил широкоплечий маг, сбросив маскирующие чары.

Исчезновение укрывающих заклинаний не было особенно впечатляющим, и я стал надеяться, что парень полагается на амулет, а сам по себе не такой уж могущественный. Может, у него, как и у меня, всего одна татуировка.

— Что — сколько? — спросил я, встав и небрежно потянувшись к своим порошкам.

— Сколько моих товарищей-магов ты убил, Черная Тень? Сколько наших людей погибло, пытаясь привлечь тебя к суду?

Я поразмыслил над вопросом.

— Девять, — солгал я, потом поправился: — Вообще-то теперь десять.

И швырнул перед собой красный и черный порошки. Как раз перед тем, как они соединились, я сделал магический жест: указательный и средний пальцы направлены на мою цель в знаке повеления; безымянный палец и мизинец прижаты к ладони жестом сдерживания, а большие пальцы смотрят в небо (я как никогда приблизился к тому, чтобы молить предков о помощи).

— Караф! — нараспев произнес я.

Взрыв сотряс воздух между нами. Два языка пламени — черное и красное — обвились друг вокруг друга, как змеи, с ревом устремившись к моему врагу. Мгновение спустя пламя погасло, разбившись о его заклинание щита.

«Похоже, этот парень зажег больше одной татуировки».

— Ты и вправду ожидал, что это сработает? — спросил он.

— Нет, но теперь я готов, а ты не можешь метнуть еще одну огненную молнию, не уронив щита.

Мои руки заскользили к мешочкам, висящим на поясе.

— Хочешь проверить, кто быстрее?

— Хе-хе-хе, — захихикал Рейчис.

— Что? — спросил я.

— Ничего. Просто смешно, когда ты пытаешься говорить, будто ты крутой.

— Ты не помогаешь.

Мой противник внимательно наблюдал за мной, оценивая меня так же, как я оценивал его. Он был юным, немногим старше двадцати. Обычно, когда речь заходит о магах, я могу рассчитывать на то, что такие молодые примут мой вызов, но он не потрудился создать еще одно заклинание огня. Вместо этого он отбросил с глаз волосы цвета меди и, удерживая одной рукой заклинание щита, поднял другую так, чтобы я увидел на одном из его пальцев необычно длинный ноготь. Медленным, обдуманным движением он воткнул ноготь в свое запястье и провел яркую линию дюймов шести длиной, оставив на руке алый след.

Рейчис сел на задние лапы, облизывая губы.

— Разве это не наша работа — пускать ему кровь?

— Магия крови, — прошептал я, проклиная свое невезенье. — Почему это должна быть магия крови?

Если бы парень был берабеском, я мог бы принять его за одного из сумасшедших правоверных, которые наколдовывают щиты с помощью собственной крови, но он был джен-теп, как и я, что означало, что дела обстоят намного хуже, чем я думал.

— Тебе бы хотелось узнать, как я тебя нашел, Черная Тень? — спросил он.

Явный джен-теп. Мой народ всегда ощущает жгучее желание заговорить тебя до смерти, прежде чем на самом деле убить.

— Я, наверное, зажигаю сигилы магии песка, — ответил я, — потому что предчувствую, что ты собираешься мне сказать.

— До нас дошли слухи о том, что меткий маг-изгой странствует вдоль и поперек континента в поисках лекарства, что, конечно, нелепо, поскольку каждый знает, что лекарства от Черной Тени не существует. Но я был уверен, что упомянутый дурак — не кто иной, как Келлен из дома Ке, самый печально известный предатель в истории нашего народа.

Вряд ли это было честно. Я не мог быть известнее, чем второй или третий из печально известных.

— Значит, ты решил заслужить собственное имя в исторических книгах?

— Это было нелегко.

Он показал на серебряные знаки вокруг полей моей черной шляпы жителя приграничья.

— Эти чары вуали удивительно эффективны.

Что ж, рад был узнать. Я украл шляпу у своего собрата — меткого мага по имени Дексан Видерис в качестве компенсации за то, что он пытался меня убить. Я никогда не был уверен, насколько надежно шляпа отражает выслеживающие чары.

Маг постучал себя пальцем по виску:

— А потом мне пришло в голову вот что: изгнанник Черная Тень бежит от правосудия джен-теп, зная, что его удача рано или поздно закончится. Может ли отчаяние послать его на поиски нелепой старой легенды об Эбеновом аббатстве? — Он посмеялся над этим названием: — А тебе не приходило в голову, что, если бы такое место когда-нибудь существовало, наш народ давно уничтожил бы его?

Маг оглядел пыльно-желтую пустыню, которая окружала нас со всех сторон.

— Что ж, ты нашел свое таинственное святилище. Сюда так называемые разведчики приводят зараженных. Они перерезают им глотки и оставляют умирать, чтобы трупы их пожрали хищники, а кости дочиста выбелил ветер и они погрузились в песок, уступая место следующему бедному дураку.