Люди сумрака - Кармаль Герцен Страница 4

Я бросила взгляд на отца. Мне так хотелось увидеть на его мужественном лице подбадривающую улыбку. Но он молчал, как и мама, в ожидании моего ответа.

— Да ничего такого, — пролепетала я. — Мы просто болтаем о всяких… пустяках. О погоде. О школе. Она не ходит в школу, она же кукла. Но она многое знает.

Рука матери с моего подбородка переместилась на мою кисть. Сильно сжала и притянула к себе — так, что наши лица оказались на одном уровне. В какой-то момент я подумала, что мама хочет меня обнять, успокоить, унять страх, прозвучавший в моем голосе. Но хватка тонких пальцев была слишком сильной, а серые глаза — точь-в-точь, как мои, — потемнели, предвещая бурю.

— Я что говорила тебе о Сатане? — голос мамы больше не казался отстраненным, он звенел от напряжения и гнева. — Ты не должна слушать его, ты не должна поддаваться на его мерзкие уловки!

— Но, мамочка, Дарлин — не Сатана, — протестующе воскликнула я. — Она милая и добрая, ну и что, что всего лишь кукла! Она говорит не как кукла, а как человек! И говорит, что раньше была человеком. Она скучает по той, прошлой жизни.

Несколько минут мама буравила меня взглядом. Резко разжала руку, и я по инерции отпрянула назад.

— Чтобы больше я не слышала ни слова о тебе или твоей кукле! А если я еще хоть раз услышу, как ты говоришь с ней — я ее сожгу!

Я знала, что это не пустые угрозы. Бросила умоляющий взгляд на папу — ну почему он молчит, почему не вмешается? Он казался таким сильным, но когда мама выходила из себя, внезапно притихал и замыкался в себе. Папа очень ее любил.

Даже тогда, будучи ребенком, я понимала, что маму он любит гораздо больше, чем меня. Горькая, несправедливая правда, с которой мне оставалось только смириться.

Я развернулась и ушла в свою спальню. В приступе злости опрокинула чашки со столика, Дарлин заперла в шкафу, не обращая внимания на ее жалобные причитания и мольбы. Забралась с ногами на кровать, и долго лежала, обнимая Рича и пропитывая его коричневый мех слезами.

Прошлое #2

Помня о словах матери, я старательно делала вид, что не слышу голоса Дарлин. После нескольких попыток достучаться до меня она обиженно замолкала.

Мне исполнилось десять, но многие взрослые — мамины друзья и подруги, говорили, что я куда взрослее и рассудительнее, чем большинство моих сверстников. И это правда — мне было скучно с ними, мои школьные подружки казались мне глупыми и несмышлеными. А тут под боком был такой интересный собеседник! И в конце концов, я сдалась.

Снова начались долгие разговоры. Дарлин очень многое знала — обо всех и обо всем. Рассказывала мне о дальних уголках, где я никогда не была и вряд ли когда-нибудь побываю. Она знала сотни — а, быть может, и тысячи — разнообразных историй: грустных и смешных, коротких и бесконечных. Развлекала меня долгими пустыми вечерами, когда у мамы не находилось времени для того, чтобы со мной поиграть или почитать мне книгу. А с тех пор, как я начала видеть и слышать то, что нормальной девочке видеть и слышать не пристало, у мамы никогда не находилось для меня времени.

Я старалась вести себя осторожно: говорила с Дарлин тихо, перед этим убедившись, что дверь в мою комнату закрыта. Но в один из дней я все же потеряла бдительность: мамы не было дома — она ушла на какую-то вечеринку к давней знакомой, тете Фэр, а папа возился в гараже, изредка напоминая о себе доносящимся из приоткрытого окна оглушительным шумом.

Я сидела в своей комнате, играла с Дарлин. Легкий сквозняк, проникающий сквозь окно в приоткрытую дверь и обратно, обдувал мои щеки. Лето в этом году выдалось невероятно жарким, и я радовалась тому, что наступил вечер, потеснив душный день. Из-за непрекращающегося стука молотка я не услышала, как в проеме двери появилась мама. Увлеченная беседой с Дарлин, я не сразу увидела ее. Увидев, вздрогнула и выпустила куклу из рук.

Кажется, мама была сильно пьяна. Ал называл это «навеселе». Чтобы сохранить равновесие, она прислонилась к дверному косяку. Между пальцев тлела сигарета. Я нахмурилась, позабыв про страх. Мама никогда не курила в доме, по правде говоря, я вообще не знала, что она курит.

Мама направилась ко мне нетвердой походкой.

— Встань, — коротко приказала она.

Я подчинилась. Дарлин притихла, глядя на меня с пола своими большими голубыми глазами — глазами, которые никогда не закрывались.

Мама села на край кровати, затянулась и выпустила в сторону дым.

— Я, кажется, говорила тебе, что будет, если я услышу, как ты разговариваешь с куклой.

— Мамочка, пожалуйста, не сжигай Дарлин, — шепотом попросила я. — Я больше не буду…

— Ты знаешь, что Выжигатели делают с теми, в ком течет кровь Сатаны?

Я молчала, опустив голову вниз. Я знала — они выжигают дар клеймом.

— Знаешь? — взревела мама.

Я начала всхлипывать. Я — порочная, порочная, порочная…

Она схватила меня за запястье — так сильно, что не вырваться. Быстро сунула сигарету в рот, прижав ее зубами. Освободив руку, принялась расстегивать верхние пуговицы на моем платье. Я дернулась один раз, другой, но мама держала крепко. В ярости дернула ворот платья в сторону. Несколько пуговичек — маленьких, глянцево-черных, как глаза у дешевых тряпичных кукол, отскочили в сторону. Лежали на пору, с укором глядя на меня.

Мама перехватила мои кисти, зажав их одной рукой, и ткнула горящей сигаретой мне в грудь на уровне сердца. Я завопила от боли, начала вырываться — сигарета плотно прилегала к коже, удерживаемая мамиными пальцами. Стук молотка затих — папа услышал мой крик.

— Вот что будет с тобой, если ты и дальше будешь вести себя как одержимая! — выпалила мама.

Отпустила меня, плачущую. Я прижала руку к груди, постанывая от боли. Дарлин молча лежала на полу, как и я, ошеломленная произошедшим. Но почему-то, глядя на нее, я читала в ее глазах: одержимая, одержимая.

И хотя мама забыла сжечь Дарлин, больше я никогда не заговаривала с ней.

Настоящее

Открывший нам дверь Рори Монаган выглядел неважно. Глаза покраснели, темные круги говорили о ночи, проведенной без сна. Пшеничного цвета волосы растрепаны, на щеках — колкая щетина

— Мистер Монаган? Детектив Лунеза, — я показала значок. — Это — детектив Флетчер…

— Вы нашли ее? Нашли мою жену? — перебил меня

— Да, нам… очень жаль.

Некоторое время он просто оторопело смотрел на меня. Потом судорожным жестом закрыл рукой рот и обессилено прислонился к косяку.

— Как это случилось? — он прошептал это так тихо, что я не сразу различила слова.

— Ее нашли в парке рядом с вашим домом, — вклинился Флетчер. Он вообще не умел долго молчать.

— Как? — выдавил мистер Монаган. — Ее… убили?