Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть Страница 4

Правда, он встроил в те амулеты одну хитрую штучку. Работающую только на кровь Суардисов. Кстати – ради Ристаны, чтобы эти амулеты не смогли применить против нее, а то мало ли.

Хм…

Получается, эта хитрая штучка и спасла Шуалейду? А у Темного Брата – отличное чувство юмора! Вот спасибо, любимый предок! Надо будет навестить храм и поблагодарить тебя лично, Хисс.

– И теперь к придворному магу явится Магбезопасность с обвинениями в неудачном покушении. Самое ужасное слово тут знаешь какое, душа моя? – Мгновение посверлив Ристану взглядом, Роне усмехнулся и сам себе ответил: – «Неудачном».

– Ну прости меня, Роне. Я была уверена, что все получится. – Ристана покаянно вздохнула. – В следующий раз сделай все сам, пожалуйста. Ты же никогда не ошибаешься.

– Следующего раза не будет, Тайна. Оставь в покое Каетано и Шуалейду, они тебе не угроза.

– О да, они угрожают всего лишь моей стране. Какие мелочи, трон наследует необразованный мальчишка, проживший всю жизнь рядом с сумасшедшей сумрачной колдуньей, не способный не то что развить – хотя бы удержать то, что уже сделано. Право, совершенно не о чем беспокоиться, милый… а, да, я же совсем забыла, о мальчишке можно вообще не думать! У нас же есть его высочество Люкрес, воплощение добра и света! Моя сестра через полмесяца получит Цветную грамоту, выйдет за него замуж, и – вот оно, торжество справедливости. Прекрасная одаренная шера станет следующей королевой, Люкрес – королем, а мне и Каетано останется лить слезы умиления… где, Роне? В монастыре? Или сразу в Лощине Памяти?

Роне поморщился. Не столько пафосу ее речи, сколько ее правоте. Теоретической правоте, да. Дюбрайн позаботится о том, чтобы Шу не вышла за Люкреса, и Роне ему в этом поможет. Или, наоборот, Дюбрайн поможет Роне, без разницы. А Каетано… да пусть живет, в самом-то деле! Шуалейда его любит, у нее слабость ко всяким милым зверушкам. Да пусть даже получит корону Валанты, если она вдруг не нужна Дюбрайну! Плевать. Все равно мальчишка целиком и полностью зависим от Шуалейды – здесь она проявила себя как истинно темная шера. Правда, не совсем еще понимает, что именно сделала, но ведь сделала! Сама, без педагога, на одних только инстинктах!

О, какой она вырастет при должном руководстве!..

– Успокойся, Тайна, и забудь про Люкреса. И хватит уже этой дурацкой детской ревности и обиды. Они мешают тебе мыслить здраво.

– То есть ты предлагаешь мне возлюбить эти отродья? О, конечно, ты подаешь мне прекрасный пример братской любви с шером Дюбрайном. Ты же жизнь за него отдашь, не так ли, Роне? Все, как завещали Двуединые!

Роне еле сдержал смех. Ристана, Ристана… Жизнь – это, предположим, немного слишком. Хотя если чужую, то легко! И не одну, милая, не одну! Дюбрайн очень дорого стоит. Намного дороже, чем ты можешь себе вообразить, бедная бездарная девочка.

– Именно, Тайна. Я люблю брата моего Дюбрайна… что за сомнение на твоем прекрасном лице? Ты не веришь мне? – Роне укоризненно покачал головой и сделал то, чего сам от себя никак не ожидал. – Я люблю Дайма шера Дюбрайна, видят Двуединые! – громко произнес он, призывая в свидетели богов.

Его пронзила боль, а может быть, наслаждение такое острое, что походило на боль. Вспышка Света и Тьмы на мгновение ослепила его, выбила дыхание, окутала нежным и насмешливым вниманием кого-то непостижимо прекрасного и далекого…

– Ты с ума сошел, Роне, – сквозь марево нечаянного просветления пробился к нему восхищенный и перепуганный шепот Ристаны.

– О нет. Я вернулся в ум, моя прелесть, – улыбнулся он, пытаясь удержать отголоски божественного присутствия. – И тебе того же советую.

– Сумасшедший, – повторила Ристана.

– Сумасшедший, душа моя, это тот, кто не способен оценить сокровища перед собственным носом. Такого, как твоя сестра. Только представь, такая сила – и на твоей стороне, а?

– Я предпочитаю видеть эту силу в мягкой траве, Роне. И поверь, ты тоже.

Роне лишь пожал плечами. По сути, не имело никакого значения, что думает обо всем этом Ристана. Она сама не имела никакого значения.

В отличие от Шуалейды Суардис и Дайма Дюбрайна…

И того, что Роне будет ему говорить. Потому что поговорить начистоту им давно пора.

А пока следует выяснить, что именно пыталась натворить Ристана и что из этого вышло. Газеты врут, но даже из их вранья можно составить правильную картину.

И нужно навестить Мастера Ткача. Куда это годится, что гильдия принимает заказ на принца, не уведомив об этом Конвент в лице Рональда шера Бастерхази? К тому же Роне задолжал любезность одному весьма самонадеянному шеру, а быть должным он очень, просто очень не любил.

Лощина Памяти

Родились Близнецы из океана вечности и песка времени. Были они во всем схожи и потому, играя, не могли отличить, кто есть кто. И тогда один из Близнецов сказал:

– Я – брат, и имя мое Хисс. Будет сутью моей черный океан вечности, бездна и смерть.

– Тогда я – сестра, – сказало второе дитя. – Имя мое Райна, а сутью станет белый песок времени, свет, жизнь и любовь. Давай же играть, брат!

Через какое-то время им наскучил черно-белый берег, и сказала Сестра:

– Да будет цвет!

И сотворили Брат и Сестра мир из земли, огня и воды, и назвали его Райхи.

Катрены Двуединства

21 день холодных вод, Валанта, Риль Суардис

Дамиен шер Дюбрайн

Хоть Дайм и прибыл в Суард минимум за два дня до приезда Каетано и Шуалейды, его не покидало ощущение, что он опаздывает. А так как своим ощущениям он привык доверять, то наплевал на этикет с протоколом и сразу, едва сменив дорожный френч на мундир, пошел к Тодору. И сразу же понял, что ему показалось странным, еще когда он только подъехал к дворцу.

Тишина.

Странная, глухая и словно подкрадывающаяся со всех сторон тишина.

Не то чтобы дворец вымер, нет, он жил своей обычной жизнью: тенями сновали слуги, с кухни доносились вкусные запахи, где-то играли на клавикордах, кто-то с кем-то дрался на дуэли, кто-то кого-то любил и ненавидел. Но все это – приглушенно, словно боясь потревожить… что? Или кого?

Шаги Дайма дерзко, неприлично громко отдавались в галереях и анфиладах, заставляли придворных и слуг неодобрительно коситься на него. Даже королевский секретарь – и тот нахмурился и едва удержался, чтобы не приложить палец к губам: тише, светлый шер, тише!

– Его величество не принимает.

– Именем императора, – тихо сказал Дайм.

Малочисленные придворные, по обыкновению чего-то ожидающие в королевской приемной, вздрогнули и замолкли. Или они молчали, и когда Дайм только зашел? Что-то неправильное происходит в Риль Суардисе!