Требуется муж, или Охота на темного магистра - Ольга Романовская Страница 4

– Вон отсюда! – ткнув пальцем в грудь растрепанной девушки, приказала Реджина.

Она кое-как совладала с собой, не озвучила вертевшихся на языке слов.

– Но, мадам… – растерянно пробормотала Вайолет.

Что она, собственно, сделала? Подданные обязаны выполнять волю монарха, в чем бы та ни заключалась. И разве Вайолет первая придворная дама, побывавшая на ложе Вальтера? Не слепая и глухая же его мать, чтобы об этом не знать. Некоторых милостей можно добиться только через постель. В случае с Вайолет был еще интерес. Император очаровал ее с первого дня при дворе, четыре месяца одаривал различными знаками внимания, и юная маркиза поддалась его ухаживаниям.

– Для вас я ее величество вдовствующая императрица. – Реджина будто ушатом ледяной воды окатила. – Вы не заслуживаете моего доверия и уж точно не останетесь моей фрейлиной. Сын, – обратилась она к Вальтеру, – выстави ее вон, нам необходимо поговорить.

Подоспевшие придворные дамы не застали всех пикантных деталей, но видели достаточно, чтобы распустить сплетни по дворцу. Вайолет покинула императорскую спальню под их осуждающими взглядами. Завидовали, не иначе. Ханжи, моралистки! Сама Вайолет ни о чем не жалела. Это было… волшебно! Губы императора, его сладкий шепот, ласки. Она даже не испугалась его естества, хотя прежде не видела обнаженных мужчин даже на картинках.

– Ты последний стыд потеряла? – узнав о случившемся, накинулась на Вайолет мать. – Во дворце только и разговоров, как ты скакала на императоре, прости, небо, за грубое слово!

– И что? – Девушка по-прежнему не понимала, почему все так переполошились. – Никто не звал их подсматривать. Отчего никто не читает нотации той же императрице? Следует стучаться, когда входишь в чужую спальню.

– Дура!

Эмберли в сердцах отвесила дочери звонкую пощечину. Вайолет насупилась и потерла горевшую кожу. Больно!

– Ты хоть понимаешь, чем все обернется? – наседала маркиза. – Твой брак под угрозой.

– Только потому, что я хотела научиться любви до свадьбы? – подняла брови Вайолет. – Уверена, Майлз не тупица и все поймет. Вдобавок меня позвал император. Это такая честь!

– Для горничной, а не для благородной леди. Кому нужна поруганная невеста?

– Я девственница, – дерзко сверкнув глазами, заметила девушка и едко добавила: – Могла бы стать женщиной, но старуха помешала.

Вторая щека порозовела от оплеухи.

– Ты совсем из ума выжила?! – прошипела побелевшая Эмберли. – За такие слова казнят!

Ну да, мать права, со старухой она переборщила, но остальное правда.

– Лишь бы только герцог от тебя не отказался! – расхаживая по отведенным ей во дворце покоям, причитала маркиза.

Воображение рисовало картины одна другой страшнее. Позор, насмешки за спиной, конец дружбы с Реджиной. И все из-за глупой дочери, опьяненной свободой! Не стоило Сайросу забирать ее, но разве мужа переспоришь? Теперь придется умасливать семейство Берил, приглашать врача для освидетельствования Вайолет… и как-то оправдываться перед супругом. Маркиз обвинит во всем жену и никогда не простит, если столь желанный брак не совершится.

– Ничего не было, как вы не понимаете?!

Щеки Вайолет пылали. Она битый час пыталась пробить брешь в упрямстве герцога Берила, но дурак не желал ничего слушать. Правда, теперь и девушка сомневалась: не совершила ли она глупость? Следовало подождать, подумать, все тщательно взвесить, но внимание его величества опьянило, и Вайолет позабыла обо всем на свете. В итоге теперь стояла посреди гостиной и нервно сжимала платок. Можно, конечно, сесть, но для этого требовалось спокойствие, которого у Вайолет не наблюдалось. Еще бы, ведь жених пожаловал с самого утра. И не просто с укором – он собирался расторгнуть помолвку!

– Оставьте, Вайолет! – поморщился Майлз. – Вы выглядите жалко.

Он замер перед ней, высокий, с фамильным квадратным подбородком, тяжелым взглядом из-под насупленных бровей, и не мог понять, как оказался в столь гадкой ситуации, в центре отвратительного скандала. Рогоносец до свадьбы! И кто соперник – собственный венценосный кузен! Бороться с ним бесполезно, Майлз бы и не стал, проглотил обиду, если бы требовалось принести гордость в жертву во благо родины, но тут иной случай. Вайолет Редж – всего лишь хорошенькая фрейлина императрицы-матери, Вальтер так и сказал. Он был достаточно откровенен с двоюродным братом, когда пригласил выпить на ночь немного шерри. Им требовалось поговорить, хотя бы по настоянию герцогини Берил-старшей. Тетка устроила племяннику знатную головомойку, тот трижды пожалел, что остановил взгляд на юной блондинке. Но это ничего не меняло. Вайолет опозорена, о ней шепталась вся столица, а над Майлзом смеялись.

– Жалко? – изумленно выдохнула девушка и все же рухнула в кресло.

Рука скользнула по шее, оттягивая тугие путы ожерелья. Хотелось сорвать его, но Вайолет сдержалась.

– Жалко? – повторила она. – По-моему, жалости достойны вы, милорд. Поверить сплетням!

– Тогда где шифр императрицы Реджины? – нанес удар герцог.

Вайолет дернулась и болезненно сжала губы. Императрица-мать прилюдно сорвала с нее шифр и растоптала. Все – безмолвно, будто бывшая фрейлина не заслужила даже порицания. Да что там, после сцены в спальне монарха императрица взглянула на нее лишь однажды, перед экзекуцией. После… После Вайолет для нее не существовало. Для остальных фрейлин тоже. Они старательно обходили девушку, всячески демонстрируя презрение, а если не удавалось разойтись, грубо толкали плечом. При других обстоятельствах Вайолет бы ответила, но сейчас понимала: ее провоцировали. Фрейлинам хотелось продолжения скандала, чтобы бывшая товарка ввязалась в драку и окончательно погубила себя. Двуличные твари! Можно подумать, они не мечтали об императоре! Некоторые с ним уже побывали и не по одному разу, а корчили из себя моралисток.

Впрочем, во дворце Вайолет надолго не задержалась: ее вежливо, но категорично попросили освободить покои. Девушка, опутанная шлейфом дурной славы, вернулась в отчий дом.

– Вам нечего ответить? – Взгляд герцога обжигал. – Странно для невиновной.

– Я не отрицаю намерения, но опровергаю свершившийся факт. – Вайолет нашла в себе силы поднять голову, ответить на его взгляд не менее острым, твердым. Жизнь в школе приучила к борьбе, да и дед не раз повторял: бесхребетных растаптывают первыми. Безусловно, он имел в виду мальчиков, но это ничего не меняло. – Я девственница. Или вы сомневаетесь в моих словах?

– Сомневаюсь. – С тем же успехом жених мог дать ей оплеуху. – И не желаю отныне иметь с вами ничего общего. Ваше распутство очевидно: порядочная девушка хотя бы покраснела при слове «девственница».

– Только и всего?

Вайолет зашлась в истерическом смехе.

Помилуйте, небеса, какая малость! Когда вдруг добродетели стали измеряться робостью и невежеством?