Вспомни меня. Книга 1 - Виктория Мальцева Страница 4

Цыплёнок поворачивает голову в сторону склона, лоскутами покрытого то деревьями, то кустарником, то просто торчащего каменистыми выступами, и с грустью качает головой.

– Ладно. Это не страшно. Еду найдём ещё. Главное, воду нашли. Нужно напиться. Нам срочно нужно напиться.

– Может, подождём пока медведь уйдёт и вернёмся… туда? – предлагает Цыплёнок.

На секунду я допускаю такой вариант, но потом меняю решение:

– Что-то совсем не хочется. К ручью можно подойти и с другой стороны. К тому же, рано или поздно он должен во что-то впадать – другой ручей, реку или, в конце концов, в море.

Откуда я всё это знаю? Да, я точно уверена, что все реки впадают в моря или океаны. Тогда почему у меня нет ни единого воспоминания о себе?

– Ты что-нибудь помнишь? – спрашиваю у Цыплёнка. – Хоть что-нибудь?

– Ничего.

– Совсем?

– Совсем, – качает она головой.

– Но названия ягод и животных ты же помнишь, а я нет.

– Не знаю, – пожимает она плечами. – Они просто… как-то… всплывают.

У неё всё лицо в рыжих пятнышках – они и на носу, и на лбу, и на веках. Даже на кончиках ушей. Но её это не уродует – она напоминает мне солнечный блик на воде.

Внезапно она поднимает на меня свои светло-голубые глаза с вопросом:

– Как думаешь, что это? Социальный эксперимент? Или конец… всего? Тест военных на выживаемость группы молодёжи? Почему нас равное количество по полу? Это похоже на заготовку для образования пар. Как бы… как если бы мы должны были выбрать себе пару для выживания. И кому-нибудь было бы интересно, как это происходит в стрессовых условиях. Например, будет ли теперь красота в цене или физическая сила? Знания или смелость, решительность? И военные так смогут определить, какой дальше вектор задать человечеству?

Военные… Да, я припоминаю таких. У меня есть… некие знания о… мире в целом. Например, мне известно, что наша планета является частью солнечной системы, что на ней развилась уникальная в обозримом человечеству радиусе атмосфера, создавшая пригодные для жизни условия. Я также помню, что человечество очень долгое время было уверено в плоской форме нашей планеты, пока не было доказано, что она круглая. Первым это предположил древний философ. Я не могу вспомнить его имя, но знаю, что придуманной им системой мер долготы и широты Земли люди пользуются до сих пор. Я также знаю, что они живут в городах, но в моей памяти нет ни единого образа города.

– Вполне очевидно одно, – вздыхаю. – Что бы ни случилось с нашей памятью, сделано это было искусственно.

– Разве такое возможно?

– Очевидно да, и мы – живое тому доказательство.

– А зачем? – восклицает она, едва не плача.

Тут мои идеи заканчиваются.

– Не имею представления. Пойдём, напьёмся уже, наконец.

Напиться нам удаётся только пару часов спустя. Оказалось, что ручей почти сразу за полянкой, где мы повстречали медведя, резко трансформировался в водопад. И чтобы спуститься к тому месту, где он снова становится ручьём, нам пришлось сделать внушительный круг.

Пили мы жадно и долго, умыли лица, отчистили шеи и руки, и даже немного одежду. К лагерю решили идти вдоль ручья. Во-первых, можно снова попить, когда захочется, а во-вторых, рано или поздно он выведет нас на побережье, и там уже главное будет правильно повернуть. Мой внутренний компас говорил, что лагерь справа, а Цыплёнок как всегда даже не пыталась спорить.

Спорю я сама с собой. Внутренние споры удаются мне особенно хорошо.

– Дуры мы, что полезли в гору.

– Почему? – удивлённо спрашивает Цыплёнок.

– Потому что все ручьи, если они есть, впадают в большую воду. Всё, что нам нужно было сделать – это пойти вдоль берега. Не надо было слушать этого напыщенного индюка…

Я очень злюсь на себя за то, что не пораскинула мозгами самостоятельно.

– Но… он же так и сказал – идти вдоль берега.

– Когда это? – останавливаюсь я, как вкопанная от возмущения.

– Эмм, – пожимает она плечами. – Может быть, до того, как ты… подошла? Я уже сейчас не помню.

– Но он же сам в лес пошёл! В самую середину!

Она снова пожимает плечами.

– Может, ему в туалет нужно было?

Господи… я как-то об этом не подумала. От огорчения… вернее, поняв, что потратила слишком много энергии и внимания на ненужные эмоции, когда следовало всё это до последней капли израсходовать на выживание, я смотрю себе под ноги. И вижу…

– О! Грибок! – как всегда вовремя подсказывает Цыплёнок.

– Выглядит… вроде бы… съедобно.

У гриба большая коричневая шляпа и толстая сочная ножка. Он определённо съедобен.

– О! Ещё один! И ещё!

И вместо орехов мы заполняем подолы своих футболок грибами.

– Даже если хорошие, сырыми их есть нельзя… – высказывает сомнения в рациональности наших действий Цыплёнок.

– Но можно высушить на солнце и сварить суп, – не сдаюсь я.

– А… в чём?

– Что «в чём»?

– Варить суп в чём? Ну, типа… ёмкость же нужна, как это… кастрюлька?

Оох… А она всё-таки умеет выводить из себя, оказывается.

– Не знаю ещё! Потом придумаем!

Если совсем голодно будет, можно и не варить, а так сушёными сгрызть. Это лучше, чем всю ночь напролёт мучиться от боли в животе, как вчера.

– Да-да, ты права, конечно же… – соглашается мой хвост.

Когда с тобой постоянно спорят – это раздражает. Но когда с тобой всегда только соглашаются – это хуже, тошнить начинает. От скуки.

MorMor – Pass The Hours

Я оказалась права: не всегда лёгкий, но верный путь вдоль ручья всё-таки приводит нас на побережье. И не только.

Метров за триста до моря ручей разделяется на серию небольших бассейнов, образованных в округлых углублениях скалистого склона. С самого последнего из них вода стекает небольшим водопадом прямо на песочный пляж. Именно тут мы и обнаруживаем практически всю группу уже знакомых людей. Двое парней по очереди «принимают душ» под водопадом, остальные, расположившись в различных позах на каменных выступах вокруг заводи, генерируют «версии»:

– Что, если всё это какое-нибудь реалити-шоу? И за каждым кустом спрятана камера, а нас показывают по главным каналам по всему миру? – делает предположение рыжая девушка.

– Ага, и отдельный сайт в сети ведёт прямую трансляцию в режиме реального времени! – развивает её идею кто-то ещё.