Рассвет на чужой планетой - Галина Львовна Романова Страница 4

— Спасибо и на этом, — пробормотала девушка, покидая кабинку и направляясь в другой конец сектора связи. Дождалась, пока к ней, топтавшейся перед терминалом, обратится служительница — одна из тех, что слонялись по залу в надежде встретить человека, не умеющего обращаться с компьютерами.

— Нужно дать срочную гравиграмму, — заявила Валентина. — Оплата принимающей стороной.

Это значило, что все действия будет совершать служительница. И запрос пойдет по официальным каналам. Значит, родители не смогут усомниться в серьезности положения.

— Прошу за мной, — та отвела ее к терминалу, ввела код, активировав программу. — Диктуйте.

Валентина назвала полный адрес — начиная от номера дома и заканчивая номером сектора Галактики.

— Текст звуковой или запись?

— А что дешевле? — девушка сообразила, что ввергать родню в лишние расходы чревато. Отец и так скрепя сердце дал согласие на то, что дочь покинет систему — мол, и у нас есть учебные заведения не хуже, а уж если приспичило, так и заочно можно профессию получить. Что поделать! Он никогда не покидал не то, чтобы свою планету, но даже материк!

— Запись дешевле. Меньше места занимает.

— Тогда… пишите. «Срочно вышлите до востребования полторы сотни кредитов на станцию «Примавере». Дельта Коня, шестая планета, сектор 31-8-А/11.

Служащая проверила корректность данных и улыбнулась:

— Откуда вы так хорошо знаете все звездные карты?

— Ну, — Валентина смутилась, — это моя профессия… будущая. Я закончила Звездно-технологический Университет, курс помощник штурмана.

— Отличная профессия. Поздравляю! Открывать новые миры, прокладывать дороги, везти людей…

Девушка закивала. Эх, если бы все это было так, как говорила эта девица из космопорта! Наверное, ей тоже завидуют — мол, причастна к космосу! Но в дискуссию вступать не стала. Убедилась, что гравиграмма отправилась в путь и ушла. Теперь надо было каким-то образом продержаться несколько дней до отлета «Фалькона».

Его очередь была следующая, и Сомба-99 невольно подался вперед, шевельнув плечами, как будто снова стоял на бэке и ждал, когда ему подадут первый круч. Как будто он снова первый закрывающий и идет последний стоп в летней связке игр. И от того, сумеет ли он голыми руками, без спецприспособлений, остановить летящей на него круч, зависит исход не только стычки, но и всей связки игр. Его отряд должен выйти из подгруппы. И, если это случится…

— Следующий!

Над входом мигнула сигналка, и Сомба встряхнулся. Это все в прошлом. Он больше не первый закрывающий. И гимн, открывающий связку летних игр, для него больше никогда не прозвучит. Это несправедливо, но в круч-бере отрядники выходят на пенсию рано. Слишком много бывает травм, и некоторые приводят к инвалидности. Ему повезло. Он ушел не просто по достижению срока жизни, но и на своих ногах. А вот второму отбивающему повезло меньше — его прямо с игры доставили в госпиталь, после того, как отстрелянный круч ударил его в висок. Прошло полкруга прежде, чем парень пришел в себя. Его уже хотели отключить от системы жизнеобеспечения…

Мягко разъехались в стороны панели. В лицо ударил теплый воздух. Сомба-99 шагнул вперед, протягивая зажатую в пальцах карточку. Окунулся в душноватый сумрак.

— Руку, — прозвучал механический голос. Он послушно протянул вперед свободную конечность, и указательный палец тут же был зажат в тиски. Несмотря на то, что был готов к неожиданностям, Сомба невольно вздрогнул. Почувствовал укол в подушечку. Взяли пробу или впрыснули что-то?

— Итак…

Его рука опять была свободна.

— Итак, соискатель, ваш номер?

— Сомба-99.

— Девяносто девять… — прозвучал тот же механический голос, но теперь в нем было что-то, похожее на эмоции, — можно сказать, вам повезло. Такой… номерной знак.

— Да.

— На грани…

— Да, — глаза уже привыкли к сумраку, и он различал справа и слева две какие-то ширмы, а впереди нечто вроде массивного стола, за которым сутулилась чья-то тень.

— И вы считаете, что эта самая грань дает вам право подавать прошение…

— Да.

«Прежде это мне не мешало!» — хотел сказать он, но вовремя прикусил язык. Его номер, девяносто девятый, самый большой из двузначных, давал ему определенные права. Но, если верны слухи о том, что номера порой меняют в течение жизни, то он здорово рискует. Ведь номер можно поменять в другую сторону. И пусть всего на одну единицу, но сотый номер — это уже трехзначное число. А это отразится не только на его правах, но и обязанностях. На будущем и настоящем. На личной жизни, если уж на то пошло!

— Вы… кажетесь перспективным кандидатом, — теперь сомнений не возникало. Говорила фигура за столом. — У вас неплохой послужной список.

На столе мягко загудел информаторий. Собеседник Сомбы-99 подключался напрямую к компьютеру. По сути дела, он и сам был компьютером, вернее, частью машины, поскольку уже доказано, что живой мозг работает эффективнее, если у него есть дополнительные мощности. Конечно, это накладывало определенные ограничения на носителя разума, но всегда находились те, кто готов был жертвовать собой ради блага остальных. Один такой гибрид сейчас и сидел за столом.

— Весьма, я бы сказал, неплохой для индивидуума в вашем возрасте и с вашим номером, — выдал он после паузы. — А если учесть вашу биографию…

«Да что не так с моей биографией?» — опять чуть было не взорвался Сомба, но прикусил язык. Родился в строго определенное время у представителей среднего класса. Из-за кризиса Седьмого Круга родители частично утратили средства и скатились на нижнюю ступеньку. Отцу сменили номер. Как еще не запретили матери рожать — дескать, не с вашим материальным положением обзаводиться иждивенцем! Вот кругов через пять, когда снова разбогатеете…

Но ребенок родился. И получил двузначный номер, что могло означать не только то, что накануне скончался кто-то девяносто девятый, но и что не стали настаивать на проверке сочетания. Вдруг есть еще один Сомба-99? Почему бы родителям не назвать сына Лимбо? Или Джанго? Или Чунга? Этих имен мало, к ним проще подобрать номер. Но Симба-216 настоял, и его сын получил весьма престижное, хотя и неровное, число. И всю жизнь был вынужден доказывать, что он достоин этого номера.

Сначала в школе. Потом на курсах Трех Ступеней. Перед этим, правда, была та самая карьера первого закрывающего. Он отыграл три летних сезона и один зимний, а также провел серию единичных слетов. Как бы то ни было, по окончании курсов Сомба-99 был отправлен на стажировку. Потом, не переводя дыхание, в командировку. Потом — в рейс к соседней звезде.

Так он мотался четыре с половиной круга. И, вернувшись из очередного рейса, прямиком отправился подавать прошение о переводе его с последнего места работы на другое.

— С чего это вы вдруг решились на перемены? — спросил голос из-за стола. На сей раз в нем звучали живые интонации — машина временно отступила, предоставив разуму действовать. — У вас же неплохо получалось там, куда вас поместили!