Пленённая льдом - Юлия Адриан Страница 4

Картины

Моя первая мысль – побег. Я мчусь мимо волков по коридору. С каждым шагом я несусь все быстрее, бегу меж картин. Все они смотрят на меня, преследуют меня.

Отсюда не сбежать.

Но я все равно бегу дальше, следую дорогой, по которой мы пришли, во двор. Но когда я вламываюсь в двери и врываюсь в морозную ночь, понимаю, что это не выход. Ее саней больше нет. Среди девственного, нетронутого снега одиноко возвышается колодец. Я кружу по двору, и снег хрустит под моими ногами. Вокруг танцуют снежинки. Мой путь определен судьбой или, лучше сказать, Провидицей. Это она приказала разбудить меня и послала охотника на ведьм. Она придет. Как и другие сестры, те, что пока не погибли, но скоро придет и их черед. Это все часть ее плана.

Солнце ярко сияет над пологими золотыми холмами, сверкает в позолоченных фронтонах и шпилях королевского города. Все в золоте – и осенние листья, и кукуруза на лугах, и даже щиты солдат, которые еще не знают, что видят это мерцающее солнце в последний раз. Их город обречен, потому что неподалеку подстерегают дети-феи. Сегодня они собираются проверить свои способности. Сегодня они сровняют город с землей, и фея-мать – воплощенная гордость.

Словно повинуясь тайному приказу, худенькие девочки поднимаются и бок бок бегут вниз по склону, к городу. Ужас в глазах солдат они замечают уже издалека. Те даже не успевают позвать на помощь, потому что одно движение первой девочки – и их тела вспыхивают пламенем, а крики превращаются в чавкающее бульканье.

Дети не обращают внимания на умирающих солдат, от которых не остается ничего, кроме пепла. Они проскальзывают внутрь через ворота. Едва девочки достигают улиц, как воздух наполняется пронзительными криками. Проклятие летит за проклятием – они вырывают из людей жизни. Огонь, лед и яд просачиваются по городу, проникают в дома, уничтожают все и вся. Быстрорастущие колючие изгороди из шипов преграждают отчаявшимся беглецам любой путь. Дети загоняют их в ловушку, окружают.

Но вдруг старшая сестра замирает. Она больше не двигается. Перед собой, среди умирающей толпы, она видит мальчика с черными как смоль волосами, особенного мальчика. Она знает его из той, своей первой жизни. С того времени, когда она еще не была сестрой. И прежде чем другие дети-феи успевают ее остановить, девочка выхватывает мальчика за руку из толпы – прочь от обреченных, прочь от остальных сестер.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она и тащит его за угол дома. – Уходи, убирайся отсюда как можно скорее!

Мальчик не отвечает. Бледный, он смотрит на нее – дьявола в образе феи.

Он не узнает ее, он не знает, кто она.

– Беги! – со слезами на глазах призывает старшая сестра. – Во имя всего святого, беги!

Она подталкивает его, но он медлит, он снова смотрит на нее. Потом, так и не узнав, убегает прочь по опустевшей улице. Девочка-фея долго смотрит ему вслед, прежде чем развернуться и завершить начатое. Она несет лед и смерть тем, кто еще остался в живых.

Она не видит, как от толпы отделяется другая ее сестра. Не слышит, как та бормочет проклятие, не слышит, как потрескивает пламя, не слышит, как звук быстро удаляющихся шагов резко обрывается. И даже когда дети-феи, опьяненные победой, покидают место своей жестокой славы и старшая шагает прямо через груду пепла, который когда-то был мальчиком с черными как смоль волосами, она не узнает его.

Она будет еще долго гадать, что с ним стало. Еще очень долго будет думать о нем и верить, что спасла его. Никто не знает правды, кроме его убийцы. Его убийцы и меня.

Меня тянет внутрь. Не знаю почему, но что-то заманивает меня в этот дворец, где нет ни комнат, ни дверей. Один коридор следует за другим, десятки других ответвляются в разные стороны, но все они ведут обратно в библиотеку, и постепенно до меня доходит, что она составляет центр дворца, что все эти запутанные пути служат только этой цели: вернуться к ней. Дворец – не что иное, как заброшенный, одинокий лабиринт. Как и сердце его единственной обитательницы.

Мне нет спасения – ни от Ледяной ведьмы, ни от уготованной мне судьбы.

Но я продолжаю блуждать по коридорам. Меня тянет прочь из комнаты, где моя старшая сестра коротает свое одинокое существование, тратя годы на рассыпающиеся бумажные страницы, пока сама она не станет всего лишь угасающим воспоминанием.

Люди на картинах никак не дают мне покоя. Со всех сторон они наблюдают за мной, и кажется, я слышу отголоски их давно ушедших голосов, шепчущих о странной незнакомке, блуждающей по коридорам.

Я и сама думаю, что петляю по коридорам без всякой цели, пока не нахожу его.

Полотно висит между портретами чернокожей крестьянки и старика с понимающим взглядом. Сначала мне кажется, что я ошиблась, и тогда я подхожу ближе. Бледная кожа, светлые волосы и водянистые глаза. Уголки рта угрюмо опущены, плечи напряжены. Он выглядит напуганным, и мне интересно, могла ли я однажды что-то почувствовать к нему? Я подношу руку к разбудившим меня губам, провожу по грубой краске холста и не чувствую ничего.

– Это он?

Я оборачиваюсь. Я не услышала ее прихода, не почувствовала ее магии. Ледяная ведьма пристально смотрит на меня внимательным взглядом.

– Это тот человек, который тебя разбудил?

– Да, – говорю я, поворачиваясь к принцу на портрете спиной. Не могу вынести его взгляда – одновременно укоризненного и испуганного. – Кто создал все эти картины?

– Я. – Она делает шаг к стене и касается своей тонкой белой рукой лица чернокожей крестьянки. – Я рисую эти портреты, чтобы не забыть их лица.

– Кто они?

– Люди, – просто отвечает Ледяная ведьма. – Ты видела их вблизи? Видела их простую красоту? Ни один из них не похож на другого. Они уникальны. Они совершенны в своем несовершенстве. Видишь эту женщину? Видишь блеск в ее глазах? Она умерла, чтобы спасти свою сестру… она не знает, что та висит в двух коридорах дальше. Она не знает, и поэтому ее глаза блестят. Она считает, что одержала победу надо мной, и это делает ее счастливой даже после смерти. Разве не странно?

Я смотрю на портрет крестьянки и не вижу никакого блеска. Не вижу ничего, кроме мертвых холстов. Но я понимаю, что каждая из этих картин – жертва Северных ветров, навечно заточенная в бумаге. Как слова в книгах…

– Жаль, что все закончилось так быстро, – бормочет Ледяная ведьма, глядя вроде бы на меня, но в то же время – мимо, на картину, что висит за моей спиной. – Мы так никогда и не узнаем этого, правда? Существует ли для нас настоящая любовь? Для тебя – и для нас. И был ли он ею.

Но я только смотрю на нее – я не могу ей ответить. Что мне сказать? Что я не жалею о его смерти? Что он для меня ничего не значит? Что я прощаю ее?

Она коротко кивает мне, будто понимает. Бросает на меня нежный взгляд, а потом отворачивается.