За двадцать минут до полуночи - Дафне Мар Страница 4

Она надула небольшой пузырь из жвачки.

– Могу хоть сейчас рассказать, что там дальше будет. – Я небрежно откинулась на спинку стула и посмотрела подруге в глаза. – Вариант А: Эсмеральда и Фил поженятся, конечно, только после того, как узнают, что Эсмеральда тоже может пройти через временной портал в шкафу, потому что способность путешествовать во времени заразна при слишком интенсивном физическом контакте. Вариант Б: они вместе сбегут, потому что Фил не захочет ссориться с Винценцем. И вполне вероятно, потом они тоже поженятся. Но есть ещё вариант В. Шанс, правда, невелик, но всё же: все умрут. Это мой любимый, потому что в этом случае точно не будет продолжения. Но, к сожалению, это вряд ли случится, потому что ну как же это мы без хеппи-энда…

– Бред!

– Вот увидишь, так всё и будет. Или у Эсмеральды родится ребёнок, который тоже станет путешествовать во времени. И он как раз и будет главным героем четвёртого тома…

– Да ну прекрати! – Леона толкнула меня в плечо. – Ей же всего пятнадцать! К тому же только сейчас должно проясниться, что там будет дальше с Эсмеральдой и тем загадочным кавалером на балу.

Ах да. Совсем забыла. Ведь второй том обрывался на самом интересном моменте, когда в разгар маскарада Эсмеральду пригласил на танец таинственный незнакомый юноша. Но, конечно, это мог быть только Винценц.

Леона жутко злилась по этому поводу. Надо же было так подло поступить с читателями!.. Автор же точно знала, что фанатам трилогии целый год, если не больше, придётся ждать продолжения.

– Какая же всё-таки захватывающая у Эсмеральды жизнь… – мечтательно протянула Леона. – Мне бы так… Может, следующим летом тоже принять участие в программе Au Pair? Поеду в Англию. – Она грустно вздохнула и начала грызть ноготь большого пальца, что было не слишком умно с её стороны, поскольку лака на ногтях уже и так почти не осталось.

Я только хмыкнула.

– Но прежде тебе придётся отказаться от этого жуткого макияжа и чёрной одежды, иначе ни одна семья – неважно, богатая или нет – тебя не примет. Решат, что по ночам ты поклоняешься дьяволу на кладбище. Им же и в голову не придёт, что на самом деле ты та ещё трусиха.

Именно в этот момент в комнату вошёл папа. Он окинул меня критическим взглядом, и я даже не сразу поняла, почему он так строго смотрит. Он же прекрасно знал, что мы с Леоной просто дурачимся. Знал, что мы всегда так делаем. Спустя мгновение до меня дошло, в чём тут дело. Он был не один.

По комнате медленно распространялся нежный розовый аромат. Моя бабуля Фрида пользовалась точно таким же парфюмом. Даже как-то странно, что Ханна Рудерер (а это была именно она), автор слащавых романов для подростков, предпочитала духи, которые обычно выбирают старушки, хотя ей самой на вид было примерно тридцать с небольшим. Но это, пожалуй, оказалось ещё не самое дикое в её образе, потому что вдобавок ко всему она небрежно накинула блейзер поверх ярко-розовой блузки в белый горошек. Видела бы эту блузку Минни Маус, она бы от зависти побелела!

Леона тотчас напряглась. Ещё бы – любимая писательница совсем рядом!..

Да, Ханна Рудерер стояла прямо за папой и держала в руках экземпляр своей новой книги. При этом она так крепко сжимала томик, как будто боялась его уронить. Женщина с любопытством разглядывала нас своими тёмно-карими глазами.

– Так это и есть те девушки, Корнелиус? – Господи, до чего же приторно-сладко звучал её голос!.. Нет, прямо чересчур сладко. Так обычно говорят люди, которые задумали что-то нехорошее, но виду подавать не хотят, вот и пытаются замаскироваться. Так что её голос сразу же вызвал у меня подозрение.

И почему это, интересно, она назвала папу «Корнелиус»? Обычно коллеги этого не делают. И почему он рассказал ей о нас с Леоной? Хотя, конечно, на самом деле гораздо больше меня волновало, что именно папа ей рассказал.

Ладно, про Леону я ещё могла понять, могла представить, как мог описать её папа: самая ярая почитательница, так часто перечитывала первые два тома, что уже и сама со счёта сбилась, и далее, далее, далее… Ханне Рудерер это бы точно очень польстило. А про меня-то что говорить?

И тут папа наклонился к уху нашей гостьи.

– Да, теперь ты сможешь поближе познакомиться с моей Эммой.

Так, а это ещё что значит?! По идее, я не должна была услышать его слов, такой гвалт стоял в тот момент в магазине. Впрочем, папа никогда не умел ничего скрывать. Я уже в четыре года могла легко раскрыть все его секреты, от меня никогда ничего не ускользало, поэтому Рождество, Пасха и все мои дни рождения всегда были немного скучными. С другой стороны, мне в любом случае очень не нравились сюрпризы.

– Как интересно! – воскликнула Ханна Рудерер, чем ещё больше сбила меня с толку.

В отличие от папы, она даже и не пыталась говорить шёпотом. Она так пристально смотрела на меня, будто я была каким-то очень ценным предметом – например, последним лимоном на земле, который она очень хотела добавить в чай.

Я уже подумывала, как бы по-тихому смыться из всей этой суеты, поскольку обстановка мне категорически не нравилась – было чересчур ярко и слащаво, – как вдруг знаменитая писательница подошла ближе и совершенно невозмутимо плюхнулась на один из складных стульев рядом с Леоной и мной.

– О-хо-хонюшки… – протянула она, снимая свои розовые туфли. – Эти каблуки меня просто убивают.

Что ж, неудивительно. На таких каблучищах стоять-то тяжело, не то что ходить!

С удивлением я наблюдала, как Ханна Рудерер небрежно закинула ноги на спинку стула, стоявшего перед нами, и откинулась назад, скрестив руки за головой.

– Прекрасно, – протянула она и удовлетворённо пошевелила пальцами ног. Ногти на них были окрашены в тёмно-красный, и сразу было видно, что тут работал профессионал.

– Знаете, я так нервничаю… Вы тоже? Я всю ночь глаз не могла сомкнуть, – сказала она. – Не терпится узнать реакцию читателей. Возможно, после этого тома вы все меня возненавидите. – Она тихо рассмеялась.

Что она, спрашивается, хотела от нас услышать? Я в принципе могла открыто сказать Ханне Рудерер, что о моей реакции она может не беспокоиться, поскольку я и до этого ненавидела её истории и буду ненавидеть их до конца своей жизни. И не только потому что они нереалистичные, неизобретательные и слащавые, но ещё и потому, что состоят они из одних клише.

Но я не стала этого делать, а только мягко подтолкнула Леону локтем в бок. Пусть лучше говорит она.

– Ну… если только Эсмеральда не переключится в итоге на Винценца, – хрипло пробормотала она.

– М-м-м… – Ханна Рудерер забавно нахмурилась. – Это было бы очень плохо, не так ли? Ну что ж, посмотрим, посмотрим…

– Но… – продолжала Леона, однако не успела произнести ни слова, потому что её перебил папа.

Он беспокойно постучал по своим наручным часам.

– Ханна, ты не возражаешь, если мы потихоньку начнём? Сейчас без пяти шесть. Просто иначе твои поклонники мне витрину разобьют.