Электрический идол - Кэти Роберт Страница 4

–Я должна тебе посочувствовать? Или ты хвастаешься? Выражайся яснее, пожалуйста, чтобы я могла отреагировать соответственно.

Он хохочет.

–Умно.

–Стараюсь.– Я хмурюсь.– Думала, у тебя ранена нога.

–Просто синяк.– Снова эта обаятельная улыбка.– Пытаешься и штаны с меня снять?

Если мне стало так неловко, когда он всего лишь снял рубашку, то точно не хочу, чтобы он лишился еще какого-то предмета одежды. Это может зажечь меня, и тогда, если не умру на месте от смущения, у Эроса появится оружие, которое можно использовать против меня.

–Конечно нет.

Он скидывает рубашку и резко выдыхает.

–Вот досада.

–Ничего, переживешь.– Я ставлю аптечку на стол и осматриваю грудь Эроса. Некоторые пластыри почти отклеились, и там, где рубашка пропиталась кровью, остались красные разводы.

Что с ним случилось? Подрался с кустом роз?

–Это нужно переделать.

–Дерзай.– Он отклоняется назад и закрывает глаза.

Я собираюсь сделать замечание, что он заставляет меня все делать в одиночку, но слова застревают в горле, когда отклеиваю первый пластырь и вижу…

–Эрос, крови очень много.– Из-за мешанины пластырей не могу понять, насколько серьезны его раны, но из некоторых продолжает идти кровь.

–Ты бы видела другого парня,– говорит он, не открывая глаз. Это подтверждает мои подозрения.

Другой парень жив? Не стоит задавать этот вопрос. Раз Эрос здесь, значит, успешно справился с порученным заданием. У него на груди по меньшей мере десяток порезов.

–Придется промыть, иначе пластыри не будут держаться.

Он машет рукой, давая разрешение.

Стараясь не волноваться, я роюсь под раковиной в поисках чистых полотенец. Я мочу два и, захватив остальные, возвращаюсь к Эросу и пытаюсь смыть кровь. У меня уходит несколько минут, чтобы промыть раны.

Неожиданно я понимаю, что протираю полотенцем тело Эроса Амброзии.

И резко отстраняюсь.

–Эрос, на некоторые порезы нужно наложить швы.– Все выглядит не так плохо, как раньше, пока я не промыла раны, но я не врач. У них наверняка есть личный доктор, как и в любом семействе Тринадцати. Не понимаю, почему Эрос не позвонил ему вместо того, чтобы идти на эту чертову вечеринку.

–Ничего. До конца ночи потерплю.

Я хмуро смотрю на него.

–Шутишь. Пойти на вечеринку для тебя важнее, чем найти врача, который окажет необходимую медицинскую помощь?

–Ты лучше других знаешь, почему мне это нужно.– Он открывает глаза. Кажется, их голубизна стала ярче, и в них мелькает нечто странное. Вероятно, боль – быть не может, чтобы Эрос Амброзия, сын Афродиты, смотрел на меня с вожделением.

Невольно смотрю на его рот. У Эроса чувственные губы изогнутой формы. Я снова жалею, что он опасный убийца.

Чтобы отвлечься от безумных мыслей, встаю и иду к раковине. Напоминает бегство, но я делаю вид, что мне надо смыть с рук кровь. Бросаю взгляд в зеркало и замираю. Эрос смотрит на меня со странным выражением лица. Это не вожделение, которое, как убедила себя, мне привиделось. Нет, Эрос смотрит на меня так, будто впервые видит, будто я не та, кого он себе представлял.

Это не имеет смысла. Хотя я и бываю на тех же вечеринках и мероприятиях, что и он, у Эроса нет причин думать обо мне. Да и я не думаю о нем. Возможно, Эрос великолепен даже по меркам Олимпа, настолько безупречен, что его портрет красовался бы на каждом рекламном щите, если бы он захотел, но он опасен.

Я вытираю руки и снова сажусь напротив него. Теперь происходящее кажется более интимным. Я прогоняю эту мысль и начинаю накладывать повязки. Я не удивилась бы, если бы он оттолкнул мои руки и сделал все сам, но он сидит неподвижно, едва дыша, пока я осторожно накладываю повязку за повязкой. Я насчитываю около дюжины порезов, но большинство из них неглубокие и уже перестали кровоточить.

–У тебя неплохо получается.– Его низкий голос звучит резко. Не могу понять, критикует ли он меня или просто комментирует.

Решаю не искать скрытый смысл в его словах.

–Я выросла на ферме.– Вроде того. По сути, это была ферма, но не такая, какую представляют обычно люди, когда думают о фермерской жизни. Там не было милого домика с выцветшим красным амбаром. Возможно, мама и приобрела большое состояние за счет трех браков, но и начинала она не с нуля. У нее имелась промышленная ферма, и обстановка там была соответствующая.

Эрос кривит губы, в его взгляде мелькает блеск.

–И часто на фермах получают колотые раны?

–Значит, ты признаешь, что тебя пырнули ножом.

Теперь он открыто улыбается, хотя на его лице все еще читается боль.

–Я не собираюсь ничего признавать.

–Конечно нет.– Я понимаю, что стою слишком близко к нему, и, резко отодвинувшись, снова иду к раковине вымыть руки.– Но отвечая на твой вопрос: когда кругом полно всевозможной техники, не говоря уже о животных, которые любят выражать свое недовольство глупыми людьми, случаются травмы.– Особенно, когда у тебя есть сестры, которые обожают приключения. Но Эросу я об этом не собираюсь рассказывать. Этот разговор уже стал слишком личным и странным.– Мне надо возвращаться.

–Психея.– Он ждет, пока я повернусь к нему. На миг он становится совсем не похожим на хищника, которого я старательно избегала. Он просто парень, уставший и страдающий от боли. Эрос прикасается к повязке на груди.– Зачем помогать ручному монстру Афродиты?

–Даже монстрам порой нужна помощь, Эрос.– Мне стоит на этом закончить, но его вопрос прозвучал неожиданно искренне, и я не могу противиться желанию его утешить. Совсем немного.– К тому же ты не монстр. Не вижу ни чешуи, ни клыков.

–Монстры принимают разные формы, Психея. Живя в Олимпе, ты должна об этом знать.– Он начинает застегивать рубашку, но руки у него так дрожат, что ничего не получается. Я подхожу ближе, не успев подумать, почему это может быть ужасной идеей.

–Давай я.– Наклоняюсь и осторожно застегиваю пуговицы. Мои пальцы несколько раз касаются его обнаженной груди, и я слышу, как он шумно выдыхает при этом. Боль. Все дело в ней. А не в моих прикосновениях. Задержав дыхание, застегиваю последнюю пуговицу и отхожу.

–Вот и все.

Он встает. Я наблюдаю, но, похоже, теперь Эрос тверже стоит на ногах. Он надевает пиджак и застегивает его, скрывая пятна крови.

–Спасибо.

–Не благодари меня. Любой сделал бы то же самое.

–Нет.– Он мотает головой.– Вовсе нет.– И не дает мне возможности ответить.– Идем. Поднимайся без меня, мне нужно найти сменную рубашку.– Он колеблется.– Если увидят, что мы возвращаемся вместе, для нас это добром не кончится.