Чуб земли. Туланский детектив - Макс Фрай Страница 4

— Ну и хвала Магистрам! — восклицает сероглазая женщина. — Только с божеством связаться мне не хватало…

Триша впервые слышит такое выражение: «хвала Магистрам» — и понятия не имеет, кто такие эти самые «Магистры», но и так ясно, что оно обозначает радость и облегчение.

Гости смеются, трещат без умолку, теребят щенков тумана, с наслаждением морщат носы, принюхиваясь к свежесмолотому кофе. Хорошо, выходит, не быть божеством! А Трише до сих пор казалось — наоборот. Есть над чем подумать. Но не сейчас. Потом.

— Многие города — да что города, целые континенты, планеты, вселенные! — именно так и рождаются, — говорит Франк. — Вещество, из которого сотканы сны, отлично подходит для строительства новых обитаемых реальностей: пластичное чрезвычайно и куда более прочное, чем может показаться. Люди, собственно, для того только и нужны, чтобы видеть сны, — внезапно резюмирует он. — А зачем бы еще?

Гости немедленно умолкают, чтобы внимательно его выслушать. Вот и видно, что не так уж хорошо они знакомы! А то бы знали, что Франк обычно просто так болтает, как ручей журчит. Нравится ему говорить, вот и все. Мурлыкать-то не умеет!

— Забавно, — продолжает Франк, — люди-то думают, что все самое важное происходит наяву. Стараются играть всерьез, жить по правилам, добиваются чего-то, суетятся, жизнь кладут, убивают друг друга, доказывая свою правоту, — смешные! С другой стороны, это и хорошо: как только человек решает, что какое-то дело для него «самое важное», он тут же его запарывает, тем или иным способом. Поэтому — да, пусть думают, будто живут ради всей этой чепухи, которая «наяву»…

Триша знает: пока Франк варит кофе, он способен говорить о чем угодно, с неизменной убедительностью. Вспомнит ли он свой монолог полчаса спустя, когда кофе будет не только готов и разлит по чашкам, но и выпит, — это, конечно, вопрос. Хотя всякое, конечно, бывает.

— А как быть с людьми, которые не видят снов? Они, выходит, вообще бессмысленные? — спрашивает сероглазая женщина. Триша так и не узнала, как ее зовут, а спросить почему-то стесняется. Ну, небось рано или поздно, а обратится к ней кто-нибудь по имени…

— Все бессмысленные, в том числе и мы с вами.

У Франка есть простые ответы на все сложные вопросы, кто бы сомневался!

— Другое дело, что сны видят все, — продолжает он. — Насколько осознанно ведет себя человек во сне, помнит ли он хоть что-нибудь наутро — это его частное дело. Вопрос личной выгоды и удовольствия: «И что я с этого буду иметь?» Ясно что: либо память и опыт, либо вовсе ничего. Но сны всем снятся. Отвертеться от исполнения своего предназначения никому не дано.

— Когда-то ты впаривал мне, что основное предназначение человека — путешествовать, желательно — между Мирами, — улыбается Макс. — А теперь выходит — сны смотреть? Человеческое предназначение явно меняется вместе с твоим настроением!

«Ага, — говорит себе Триша. — Сообразил все-таки!»

— Думаешь, поймал меня? — смеется Франк. — Обойдешься! Сон — это просто самый простой способ путешествовать из одной реальности в другую. Некий гарантированный минимум. Залог того, что никто не убежит завидной своей доли.

Он добавляет в кофе давешний ароматный орех, корицу и зернышко кардамона. Демонстративно игнорирует имбирь, который Триша пытается подсунуть ему под руку. Продолжает с видимым удовольствием:

— И вот одни просто так шляются, а другие с пользой для всех: сочиняют новые города… и новых людей.

— И новых людей тоже? — изумляется сероглазая женщина.

— Ну да. Уж тебе-то должно быть известно: самые лучшие люди — именно выдуманные. Не всякая выдумка, конечно, обрастает плотью, но когда это происходит… О, именно ради этого и стоит жить бесконечно! Такими чудесами не пресытишься.

Гости улыбаются, переглядываются, пожимают плечами, молча берут чашечки с готовым кофе, усаживаются за стол. Триша и Франк гостеприимно уступают им места у окна: пусть любуются.

— Вы вообще надолго сюда? — спрашивает Франк, помогая Трише расставить перед гостями тарелки с горячим печеньем, мятным медом и засахаренной древесной листвой. — Или так, мимо шли, заскочили на минутку?

Они отвечают хором, одновременно и, в сущности, одно и то же, только разными словами.

— А черт его знает.

— Понятия не имею.

— Правильный ответ, — уважительно говорит Франк. — Приятно иметь дело с толковыми собеседниками. Я же говорю: самые лучшие люди — выдуманные.

Он умолкает, дает им насладиться напитком, и только потом, когда опустевшие чашки отставлены в сторону, сероглазая женщина начинает набивать трубку, а Триша идет к плите, памятуя, что варить вторую порцию — ее обязанность, объявляет:

— Надолго вы или нет, в любом случае я вас никуда не отпущу, пока не расплатитесь за кофе. Он у нас дорогой: каждая чашка стоит хорошей истории. Но, кажется, вам обоим наше с Тришей гостеприимство по карману: вы же знаете много славных историй, верно? Имейте в виду: всякая история хочет стать рассказанной, как всякое семечко хочет прорасти. Когда человек носит в себе слишком много нерассказанных историй, он начинает сутулиться, голова его ноет по утрам, а сны начинают повторяться — одно и то же, из ночи в ночь, сущий кошмар! Но вам повезло: вы встретили людей, готовых слушать вас бесконечно, хоть три вечности кряду.

Триша замирает от волнения, приподнимается на цыпочки, прижимает к груди шкатулку с кофейными зернами. Так, значит, будут истории! И, судя по всему, даже не одна — вот ведь как повезло!

— Вы, что ли, действительно хотите слушать нашу болтовню? — Гость по имени Макс ушам своим не верит. — Я-то готов, мне только волю дай, трепаться я могу круглосуточно, но… Вам правда интересно?

— Триша любит чужие истории больше всего на свете, — говорит Франк. — Ну и я рядом с нею пристрастился. К тому же тебе действительно полезно избавиться от груза нерассказанных историй, а то шея по утрам скоро ныть станет — или уже начала? Я-то вижу! Словом, ты давай рассказывай. Первая история за тобой, а там поглядим.

— Ладно. Мне бы еще решить, с чего начать…

— Тогда начни с истории, которую я тоже не знаю, — просит сероглазая женщина. — И пожалуйста, пусть она не будет грустной. Печальных рассказов я от тебя уже наслушалась, на всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, с ними покончено.

— Ну, на это, положим, я и сам надеюсь. А вот историю, которой ты не знаешь, мне, пожалуй, будет непросто припомнить. Хотя… За то время, что ты жила в Арварохе, я пару раз умудрился впутаться в дела настолько секретные, что даже ближайшим друзьям растрепать не мог. Ну а теперь-то уж точно можно. Мне нынче вообще все можно, как покойнику.

— Не знаю, все ли тебе теперь можно, и знать не хочу, — ухмыляется Франк. — Но имей в виду, здесь у нас — самое подходящее место, чтобы разглашать страшные тайны и выдавать чужие секреты. В такой юной, новорожденной, едва затвердевшей реальности все не в счет, «понарошку», как говорят дети.