Искатели Миров - Сергей Лисицын Страница 4

В таких вот случаях и звучала команда: «Отряд „Сигма", с полной выкладкой строиться! К транспортерам бегом марш!» И строились. И бежали. Поскольку, раз ты имеешь право бежать к этому транспортеру, ты — элита. И никак иначе. Допускалось только такое отношение к себе и товарищам по оружию. Каждый боец считал, что он — последняя преграда между Императором и ордой взбунтовавшихся безумцев. Достаточно обоснованно, надо сказать, считал.

Сколько стоила каждая боевая человеко-единица — рядовому налогоплательщику лучше не знать. Ян попробовал однажды посчитать, во сколько обошлось вживление в него биоускорителей, системы расширенного зрения, приплюсовал цену экспресс-курса эмпатии (преподавал самый настоящий Апостол из Ордена Талема) и присвистнул. Сколько стоило вживление колонии биостального ИскИна, выполнявшего в бою роль брони, скафандра, системы питания, диагностико-медицинского центра, системы наведения и даже холодного оружия — в страшном сне не приснится.

Беспорочная служба Яна Зарева закончилась моментально и до обидного глупо. Вот он, уверенный в себе и своем оружии, совершенно неразличимый не только для обычного зрения, но и для приборов, перебегает от здания штаба к казарме, где, по данным телеметрии, накачиваются своим жутким пойлом новобранцы-алоллаки. И вот уже он медленно, очень медленно, как ему кажется, валится на спину, глаза заполняет полотнище нестерпимо белого света, становится очень холодно, и капитан Ян Зарев перестает осознавать себя.

Кто и зачем рванул в казарме комплекс-бомбу — дрянь, не просто уничтожающую живую силу противника, но и выводящую из строя максимально широкий спектр электронного оборудования, включая ИскИн-броню, так и осталось тайной. Никто так и не смог попеть, как эта безумно дорогая штука, которой место было на складах стратегического запаса, оказалась в заштатном гарнизоне.

Но все это было гораздо позже. Полгода он пускал слюни и учился сначала мычать, а потом говорить, пока волшебники от военной медицины пытались восстановить боевую машину по имени Ян Зарев. К счастью, ходить научился до того момента, как прозвучал окончательный вердикт — к дальнейшей службе непригоден по причине невозможности восстановления функционирования ИскИн-колонии в штатном режиме. В переводе на человеческий — теперь капитан Зарев таскал в себе груду полумертвой и совершенно спятившей стальорганики.

Яну пожали руку и вручили чек с суммой выходного пособия. Сумма впечатляла. На робкий вопрос, а нельзя ли ему продолжить службу в другом подразделении или при штабе, начальство покачало головой:

— Увы, извлечь колонию не представлялось возможным, а офицер с такой вот бомбой внутри — не самое лучшее соседство. Никто ведь не знает, как вы себя поведете, если ИскИн окончательно потеряет связь с реальностью. А другие части исключены вообще! Об отряде «Сигма» говорят, хоть и не вслух. И любят его в строевых частях... трепетно. Палачами нас считают, господин капитан.

Все это Ян понимал и сам. Но оказаться совсем одному в непонятном, диком мире гражданских было очень страшно. Когда вел «допрос в полевых условиях с применением средств, повышающих степень доверия к полученной информации» сопливого парнишки пятнадцати лет, страшно не было. И убивать его тоже. И когда его убивал — не боялся. А на выходе из части ноги затряслись.

Слава всем богам — Древним Бестелесным и Нынешним-во-Плоти, хватило ума не спиться. Сообразил, что лучше свалить с Госпитальной как можно дальше, чтобы не видеть знакомых мундиров и бодрых, выздоравливающих офицеров.

Связываться с корпорациями не хотелось. По долгу службы пересекались пару раз с отставниками, служившими в частных армиях или службезах. Нет, спасибо, это не для него.

Решение пришло совершенно неожиданно. Размышляя, куда бы податься, Ян сидел в небольшом баре на окраине Сольнитума — города известного Летающим домом одного из Богов-во-Плоти. Кроме него в баре была только небольшая, явно хорошо спетая и спитая компашка — три человека, два алоллака. Сидела компания тихо, мирно, пока один из алоллаков не задергался и не попытался дотянуться до горла ближайшего собутыльника. Тот успел отскочить и вскоре бьющегося в корчах алоллака уже вязали.

Вот тут и щелкнуло в голове у Яна. Подойдя к стойке, кивнул бармену:

— Не знаешь, где тут недорого могут косма принять?

— Отчего же не знать, — солидно протянул бармен и продиктовал адрес. Ян обернулся, повысил голос:

— Эй, слушать сюда! В клинику вашего надо. И быстро.

— Ты-то кто такой? Доктор, что ль? — зло бросил один из людей, тщетно пытаясь разжать стиснутые зубы алоллака.

— Считай, да. Этот вот — штурман ваш?

— Ну, да. Ты как узнал?

— Потом объясню. А сейчас слушай — лови рикшу и вези вон, куда бармен скажет. В приемном скажешь — синдром Беллица у него. И быстро!

Косм почесал затылок и неуверенно попросил:

— Ваше благородие. Господин офицер! Вы, это... не поможете довезти?

В холле обшарпанной припортовой больницы пришлось ждать, алоллак затих и мелко дрожал.

— Ремень в зубы ему суй, а то еще язык откусит, — хмуро буркнул Ян и ушел искать кого-нибудь, кроме сонного охранника.

Вскоре космы уважительно слушали нарастающий рев, на фоне которого терялось слабое вяканье дежурного врача, добытого где-то в недрах больницы. Судорожно схватив шоковую дубинку, умчался в сторону источника шума охранник. И тут же появился, очень осторожно ступая на цыпочках и косясь на свое ухо. Ухо это Ян держал двумя пальцами и время от времени покручивал. Одновременно он разговаривал с дежурным врачом.

Алоллака осмотрели очень быстро и определили в четырехместную палату, оснащенную относительно новым оборудованием.

На выходе его поймал директор клиники:

— Господин офицер! Господин офицер!

— Да с чего вы взяли, что я офицер? — вызверился Ян.

— Как вы орали! Как вы орали! — мечтательно закатил глаза директор. — Я такого с курсов переподготовки не слышал. Был там один замечательный сержант запаса. Кажется, начальник отдела какого—то банка. Так вот, — голос директора стал деловым и очень спокойным, — я не идиот. И дорожный чемодан, вон, за спиной у вас плавает. Да и стрижка — явно уже не по уставу. Одежда — точно не для отпуска. Списали?

— Да.

— Медицинская подготовка есть, я часть разговора с дежурным слышал, — врач не спрашивал, перечислял факты.

— Углубленка в училище, практика — в поле.

Директор сунул руки в карманы, хитро прищурился:

— Послушайте, а идите к нам работать!

Больница на рассвете, даже припортовая, по определению неспокойная, крикливая, шебутная — одно из самых тихих мест в городе. В такие часы затихают даже порезанные в драках пьяные матросы и трясущиеся без дозы нарки. Дремлет дежурная сестра, нацепив ободок «тревожного» диагноста реанимационного отделения, сложив руки на груди, вытянулся в кресле ночной охранник — отставной рейнджер Марк, тихонько гудят медсервы, облетающие палаты.