Слимп - Михаил Бабкин Страница 4

А рядом с ним, с Семёном Владимировичем, лишь руку протяни, высилась гора золота. Были здесь и монеты, и разные цепи, и какие-то пузатые кувшины с витыми ручками, и кубки с самоцветными украшениями. Из небрежно брошенных в кучу там и тут золотых ларцов высыпались разноцветные камни, которые зловеще посверкивали среди монет словно чьи-то мокрые глаза.

Высокая, выше самого Семёна, гора блестела неживым драгоценным сиянием, искажённо отражая в начищенных кувшинах и без того перекошенную физиономию Семёна Владимировича.

Стояла мёртвая тишина.

Вот тут-то Семён и перепугался: не стены заморочные так подействовали на него, не золото, в немыслимых количествах наваленное перед ним, а именно – тишина. Тишина, от которой гудело в ушах.

– Эй, есть тут кто? – вполголоса спросил Семён, невольно пятясь от пышного золотого великолепия и затравленно оглядываясь по сторонам. – Или как?

Под ногами оглушительно хрустнуло. Семён Владимирович глянул вниз и с воплем отпрыгнул в сторону: Семён стоял как раз на костях, на человеческих костях. На скелете. Собственно, скелета как такового уже не было – он только что осыпался рёбрами, превратившись от Сениной кроссовки в плоскую костяную насыпь. Серый пыльный череп, с аккуратной дырочкой во лбу, потеряв нижнюю челюсть, медленно откатился в сторону.

– А, нашего полку прибыло! – уверенным, хорошо поставленным баритоном сказал раздавленный скелет. Разумеется, скелеты говорить не могут, подумал Семён, не бывает такого, но голос явно доносился откуда-то из костей, из-под дуг сломанных рёбер.

– Кто тут? – срывающимся голосом повторил Семён. – Кто говорит? – и, на всякий случай ступая тихо-тихо, подался в сторону, подальше от разговорчивых останков.

– Вот, – удовлетворённо заметил тот же голос, – у него уже и слуховые галлюцинации начались. Голоса слышит! Что-то уж слишком быстро… Последний из слимперов, если не ошибаюсь, лишь через неделю зов Горга услышал. – Голос запнулся, в сомнении похмыкал. – Кажется, этот Горг у них ангел подземелья… Или не ангел? Да нет, ангел, но не подземелья. И не Горг. Что-то я запутался в их дурацкой мифологии… – пожаловался баритон. – Тоска-а-а, – голос зевнул с прискуливанием. – Одно и тоже. Да-с, – и умолк.

– Да кто же здесь?! – взорвался Семён. – Какие слимперы? Какие ангелы? Он ещё и издевается, зараза! Сейчас я тебе покажу, как над похмельным человеком изгаляться, – не придумав ничего лучшего, он схватил с пола череп и со злостью метнул его в костяную кучку. Тяжёлая серая пыль облачком взметнулась над костями и Семён, обессилев, сел на пол.

– Ну где же я? – в тоске спросил он сам себя, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, – что со мной? Ой худо мне, ой тошно, – и замолчал, тупо глядя вниз.

– Эй, блевать только не вздумай, – ехидно предупредил голос, – воды в этих местах нет. Нету водички. Стало быть, потеря жидкости невосполнима. В пустыне и то влаги больше… Зато золота сколько! Навалом. Небось, не золотишко искал, а? Не золотишко. А попал сюда. Вот же дурак! Ну давай, давай, начинай на судьбу свою жаловаться, стонать начинай. Не стесняйся. Не ожидал, небось, в такое местечко угодить? Э-э, да откуда тебе знать-то про него… На твоём месте, дурень, я бы поостерёгся к стенкам подходить. Тем более надписей касаться… Дольше проживёшь. Впрочем, ты всё равно их не видишь. И я не вижу, но зато о них знаю, такая вот у нас с тобой разница… Жаль, что ты меня не слышишь. Знаешь, если бы…

– Вижу я, вижу. И слышу, – Семён поднял голову. – И надписи эти винтовые вижу, и голос твой гнусный только глухой не услышит. Сам-то ты где, болтун хренов?

– Окх, – голос крякнул, словно его владелец чем-то поперхнулся на полуслове. И опять наступила тишина.

Семён встал, угрюмо глянул в сторону разговорчивой кучки костей, с ненавистью сплюнул в её сторону и пошёл изучать окрестности. Как оказалось, изучать особо было нечего: зал был практически пуст. За исключением самой золотой горы и пары десятков мумий, живописно разбросанных по всему необъятному полу, в зале ничего не было.

Больше всего мумий находилось возле самосветных матовых стен, под первым витком низко идущей чёрной надписи. Словно те, кто лежал сейчас под великанскими кляксами букв, умерли мгновенно, едва коснувшись их; во всяком случае, у Семёна Владимировича создалось именно такое впечатление. Умерли и мгновенно мумифицировались. Одежды практически ни на ком из них не имелось, хотя кое-где рядом с добротно высушенными покойниками валялись на полу лоскуты обугленной ткани. Семён обошёл зал пару раз, не решаясь близко подходить к подозрительным стенам – он хорошо помнил предупреждение таинственного голоса – и наконец вернулся к тому месту, откуда начал свой обход. К говорящим костям.

– Ну, и что дальше? – с независимым видом спросил он, присаживаясь перед черепом на корточки. – Какие ещё инструкции будут? Ты можешь мне по-человечески объяснить, где я? Только без всяких ангелов и разных там горгов. Хорошо?

– Поклянись, – торжественно сказал голос, – самым святым для себя поклянись, что ты и вправду воспринимаешь мои слова. Хотя нет, не надо. Просто подними правую руку и скажи: «Я слышу тебя, о Магический Вор!».

– Зачем это? – не понял Семён. – Я тебя и так прекрасно слышу, без поднятых рук. У меня уши не под мышками растут.

– А вот ты всё равно скажи, – заупрямился баритон, – а то бывают всякие совпадения, знаешь ли. Иначе не буду с тобой разговаривать! – пригрозил голос. – Я жду.

– Ну, – чувствуя себя неловко от глупости происходящего, неуверенно сказал Семён, – значит, я, Семён Владимирович, слышу тебя, о Магический Вор. Достаточно?

– Невероятно, – с расстановкой, по слогам сказал баритон, – и впрямь слышит. Эй, руку забыл поднять!

– Ах да, – спохватился Семён и помахал правой рукой в воздухе. – Всё?

– Да вроде всё, – с сомнением произнёс голос, – как я ещё могу проверить, не галлюцинация ли ты? Может, ты мне только кажешься, а на самом деле я сам с собой разговариваю. Это, однако, надо обдумать.

– Короче, говорилка, ты где прячешься? – с раздражением спросил Семён Владимирович. – Хватит мне голову морочить! Думать он собрался… Здесь ты, что ли? – и, поднявшись с корточек, осторожно разгрёб кости ногой.

Под беспорядочно сваленными обломками рёбер, под лохмотьями пыли и обрывками материи, на окаменевшем позвоночнике скелета лежал круглый стальной медальон. Его цепочка, тоже стальная, петлёй захлёстывала шейные позвонки и Семёну пришлось приподнять хребет, чтобы снять медальон с бывшей шеи.

Медальон был размером с металлическую пятирублёвку; с одной его стороны, гладкой и отполированной, были выгравированы очень маленькие, почти не различимые глазу непонятные символы. Что-то вроде химических и математических формул, но вперемешку, как попало. С другой стороны медальона присутствовал один единственный, очень простой и до обидного знакомый рисунок: кулак с нагло оттопыренным средним пальцем.

– Ну вообще… – протянул Семён Владимирович, не зная, как и реагировать на такую находку.