Рыцарь теней - Роджер Желязны Страница 4

— За Хаос! — отозвался я.

Мы сдвинули кубки, выпили.

Меня обдало волной заманчивых ароматов. Я обернулся иувидел, что стол уставлен кушаньями. Ясра обернулась вместе со мной. Мандоршагнул вперед. По мановению его руки кресла отодвинулись, пропуская нас кстолу.

— Прошу садиться, и позвольте подать первую перемену.

Мы сели и не пожалели об этом. Несколько минут молчаниенарушали лишь восхищенные замечания в адрес супа. Мне не хотелось первымначинать словесный поединок, и, похоже, мои сотрапезники испытывали сходноечувство.

Наконец Ясра прочистила горло. Я поднял глаза и с удивлениемзаметил, что она нервничает.

— Ну, как дела в Хаосе?

— В данное время — хаотично, — отвечалМандор. — Кроме шуток. — Он задумался на мгновение, потом добавил совздохом: — Политика.

Ясра медленно кивнула, словно решая, спросить ли его оподробностях, которые он явно не рвется разглашать, потом передумала иповернулась ко мне:

— К сожалению, в Амбере мой кругозор было достаточноограничен, однако с твоих слов я заключила, что и там дела обстоят довольнохаотично.

Я кивнул:

— Хорошо, что Далт отступил. Если ты об этом. Но тобыла не настоящая угроза, просто лишняя головная боль. Кстати, о Далте…

— Давай не будем, — с обворожительной улыбкойпере-била меня Ясра. — Я, собственно, хотела поговорить о другом.

Я тоже улыбнулся:

— Совсем забыл. Ты его не жалуешь.

— Дело не в том, — промолвила она. — Далт былпо-своему полезен. Просто это… — Она вздохнула. — Политика…

Мандор рассмеялся, мы вслед за ним. Жаль, я не догадалсясказать это про Амбер. Теперь поздно.

— Я не так давно приобрел картину, — началя. — Художницы Полли Джексон. Нарисован красный пятьдесят седьмой«Шевроле». Мне страшно нравится. Сейчас картина в Сан-Франциско. Ринальдо тожеодобрил.

Ясра кивнула. Она смотрела в окно.

— Вы оба вечно ходите по галереям. Да, он и менятаскал. Верю, что у него хороший вкус. Дарования нет, а вкус есть.

— Что значит «нет дарования»?

— Он прекрасно чертит, но картины ему не удаются.

Я затронул тему живописи с вполне определенной целью, однакоразговор внезапно свернул в другое русло. Впрочем, новая сторона, открывшаясямне в Люке, так меня заворожила, что я все-таки спросил:

— Картины? Я не знал, что он пишет.

— Он пытался, и не раз, но картин никому не показывает— они недостаточно хороши.

— Тогда откуда ты знаешь?

— Я время от времени проверяю его комнату.

— В его отсутствие?

— Разумеется. Право матери.

Я поежился — вспомнилась горящая женщина в Кроличьей норе.Но мне не хотелось говорить о своих чувствах и уводить разговор с начатой темы.Я решил вернуться к своей первоначальной цели.

— Не так ли он познакомился с Виктором Мелманом?

Ясра некоторое время изучала меня, сощурив глаза, потомкивнула и доела суп.

— Да, — сказала она, откладывая ложку. — Люккакое-то время брал у Виктора уроки живописи. Ему понравились картины, онразыскал автора. Может быть, что-нибудь купил. Не знаю. В какой-то момент онупомянул свои опыты, Виктор выразил желание посмотреть. Похвалил Ринальдо,предложил научить его нескольким полезным приемам.

Она подняла кубок, понюхала вино. Взглянула на горы.

Я собрался было задать наводящий вопрос, когда оназасмеялась. Я ждал.

— Настоящий стервец, — произнесла Ясра,отсмеявшись. — Но даровитый. Этого у него не отнимешь.

— О чем ты? — спросил я.

— Спустя какое-то время он заговорил о развитии личноймощи, со всеми этими многозначительными умолчаниями, которые так любятнедоучки. Внушал Ринальдо, что он оккультист, и не из последних. Потомнамекнул, что готов поделиться своими знаниями со стоящим человеком.

Она снова засмеялась. Я и сам хохотнул, представив, как этотдрессированный тюлень подъезжает со своим детским лепетом к настоящему мастеру.

— Разумеется, он просто почуял, что у Ринальдо водятсяденьги, — продолжала она, — а Виктор по обыкновению был на мели.Ринальдо, впрочем, не проявил интереса, а вскоре после этого перестал брать уВиктора уроки живописи — сообразив, что больше ничему не научится. Однако,когда впоследствии он рассказал мне, я поняла: вот человек, из которого выйдетотличное орудие. Он пойдет на все, лишь бы почувствовать настоящую власть.

Я кивнул:

— Тогда-то вы с Ринальдо и начали являться Виктору? Поочереди пудрить ему мозги и учить его кое-каким подлинным штучкам?

— В целом так, — отвечала она. — Хотяобучение я в основном взяла на себя. Ринальдо постоянно готовился к экзаменам,ему было некогда. Он ведь учился лучше тебя, верно?

— Он всегда получал высокие оценки, — согласилсяя. — Когда ты говоришь, что решила натренировать Мелмана и превратить ворудие, мне поневоле думается о причине: ты готовила его убить меня, и убитькрасочно.

Она улыбнулась:

— Да, хотя, впрочем, не совсем так, как ты думаешь. Онзнал про тебя и готовился принять участие в твоем заклании. Но в тот день,когда Виктор предпринял попытку и когда ты его убил, он работал на свой страх ириск. Я предупреждала — никакой самодеятельности. Так что поделом ему. Викторжаждал получить всю власть, которую, он полагал, можно в итоге обрести, и нежелал ею делиться. Я же сказала — стервец.

Мне хотелось выглядеть безучастным, чтобы Ясра продолжала.Естественнее всего это было сделать, не прерывая еды, однако, опустив глаза, язаметил, что тарелка с супом исчезла. Я взял булочку, разломил, собралсянамазать маслом и тут увидел, что руки у меня дрожат. В следующее мгновение японял почему: меня подмывало ее придушить.

Поэтому я глубоко вдохнул, выдохнул и отпил вина. Передомной очутилась тарелка с чем-то невероятно вкусным. Легкий аромат чеснока идразнящих пряностей говорил: успокойся. Я с благодарностью кивнул Мандору. Ясратоже. В следующее мгновение я уже намазывал булочку.

Откусив и прожевав, я сказал:

— Сознаюсь, что по-прежнему не понимаю. Ты говоришь,Мелман должен был принять участие в моем заклании. Значит, он бы действовал неодин?