Попаданец обыкновенный - Георгий Лопатин Страница 4

И что самое поганое – направление они держали примерно в мою сторону. Не хотелось бы связываться с серыми санитарами, или какого здесь волки окраса и размера.

Прав был старик Мэрфи, сказав, что, если есть вероятность того, что гадость может случиться, – будьте уверены, она непременно произойдет.

Правильно: волки шли точно на меня, точнее, к дереву, на котором я засел. Но сначала под ним пронеслась человеческая фигура.

Вид гуманоида – кем бы он ни был, в темноте не разобрать, несколько вышиб меня из колеи, потряс и обрадовал, да так, что я пропустил появление волков, выскочивших из темноты буквально в следующий момент.

Еще пара секунд – и первый волк догнал свою жертву, повалил на землю. Там раздался крик, вой, послышалась возня.

«Моего возможного проводника Пятницу мочат!» – подумал я и вскинул винтовку, сразу же засаживая первые пули в следующих выскочивших за вожаком волков с горящими красным глазами.

Раздался вой. Да, для волков пули дум-дум, да еще со столь короткой дистанции, – это уже серьезно, мышцы и кишки, в зависимости от того, куда я попадал, им рвало только так.

Пять волков свалились, еще трое продолжали терзать жертву. Нет, уже двое. Жертва оказалась не так проста и одного волчару серьезно покалечила, так что он отвалил в сторону.

Я быстро зарядил свою воздушку и стал тщательно целиться, чтобы не попасть в возможного «языка». Но потом плюнул на тщательность – каждая секунда на счету, потенциального союзника вот-вот порвут на лоскуты, наверняка ему уже хорошо досталось от волчьих зубок, – так что я начал высаживать пулю за пулей при малейшей возможности.

Один готов. Оставшийся волк, почуяв неладное, разорвал дистанцию от жертвы, чтобы осмотреться, за что и поплатился: пуля вошла ему в бочину, превратив внутренности в кашу. Волк, взвыв от боли, рухнул на землю.

Свалился и спасаемый, секунду назад вскочивший на одном адреналине. Ему следовало немедленно помочь, но прежде требовалось добить волков, для чего пришлось еще раз зарядить винтовку и бить серым в район сердца, чтобы наверняка. Засаживал по две пули.

Все, волки перестали дрыгаться даже в конвульсиях. Можно спускаться и оказывать пострадавшему первую медицинскую помощь.

Кирилл. Пападанец в роли доктора Айболита

Прихватил аптечку с фонариком и резво спустился. Быстро нарубил веток, свалил все это вдоль тела в метре от пострадавшего, не упуская того из виду – вдруг еще кинется, приняв за врага, в таком состоянии действуют на инстинктах, – сбрызнул дрова бензином и поджег. Света нужно много – светодиодного от налобного фонаря недостаточно.

Огонь ярко вспыхнул, осветив спасенного, и я отшатнулся. Нет, не от вида чудовищных, нанесенных волчьими зубами ран, хотя эти раны были просто кошмарными. Предо мной лежал… не человек. Гоблин, самый что ни на есть натуральный гоблин, а если быть еще точнее, то гоблинка, или гоблинша… Как определил? Ну дык чего там определять? Волки постарались раздеть свою жертву перед употреблением, да и чего там было раздевать? Содрали лифчик с набедренной повязкой из шкуры – и вся недолга.

Что сказать о внешности, если забыть про раны. Рост едва под полтора метра, про цвет кожи не скажу – огонь и синеватый свет от налобного фонарика не давали точно определить, – но темный, вроде даже зеленоватый. Тело… тело вполне… вполне приятное на глаз. На ощупь от человеческого точно бы не отличил, в том числе что касается груди – размерчик тоже неплох относительно невысокого роста. Второй точно есть…

Касаемо же головы – тут имелись явные отличия. Первое, что выделялось, – это уши. Довольно большие, чуть оттопыренные, «слоновые», площадью с мою ладонь, но гармоничные. Что касается непосредственно лица, то особого отторжения не вызвало, хоть и гоблинша. Я, признаться, думал, что будет уродство, как рисуют гоблинов у нас: мерзких поганцев, – но нет, при ближайшем рассмотрении можно даже назвать милым. Хотя мужики гоблинские могут быть и явными уродцами, женщины же на лик мягче… Ну и волосы – длинные, собранные в хитрую плетеную прическу, сейчас изрядно растрепанную и залитую кровью.

Все это я оценил в одну секунду, и встал, собственно, насущный вопрос: что прикажете с ней делать? Спасать или добить, чтобы не мучилась? Проявить, так сказать, милосердие…

С одной стороны, это «язык» – какой ни есть, но «язык». С другой стороны, а много ли знает этот «язык», прежде носивший в качестве одежды пару шкурок? Ведь такое одеяние, да и каменный ножичек как оружие, выдает в них отпетых дикарей, и информации много явно не вытянешь. Это я уже молчу о том, что «язык» – гоблинка, не человек. Не то чтобы я был ксенофобом, но гоблины есть гоблины, злобные гады, человечинку при случае наверняка жрут за милую душу…

«Так, стоп! – остановил я себя. – Ты ничего не знаешь, а судишь о лежащем… лежащей перед тобой особью, пусть и не человеческой расы, по земным представлениям о ее виде. Это как минимум опрометчиво…»

Опять же за неимением гербовой пишут на туалетной. Это я в том смысле, что от гоблинши получу хоть какие-то данные – ну, например, в какой стороне искать людей. А то, может, я как раз в царство этих самых гоблинов направляюсь, где меня и скушают со всем их удовольствием. Это будет не слишком весело… для меня точно, а гоблинам – наверняка наоборот, праздник, деликатесный дюфцит… может, даже торжества устроят.

Это географическое обстоятельство и нежелание быть главным блюдом решили все мои размышления в пользу человеко… то бишь в данном случае гоблинолюбия… хоть и звучит как-то гадостно – как некро– и зоофилия в одном флаконе.

Женщина опять же…

В общем, отбросив подальше обсидиановый нож, я принялся лекарить. Лекарь из меня – как папа римский, но за неимением гербовой… буду лечить я. Первым делом убедившись, что пациент скорее жив, чем мертв, дыхание есть, сердцебиение тоже достаточно сильное, живучий народ эти лопоухие, я достал из аптечки иголку и вдел в нее шелковую нитку. Требовалось как можно скорее закрыть раны и остановить кровотечение.

Использовать медикаменты, обезболивающее я не решился. Вдруг подействует как яд? Не человек же лежит передо мной.

Первым делом промыл водой из фляжки с разбавленной в ней маленькой щепоткой марганцовки и зашил самую большую и кровоточащую рану на правой ноге, потом – рану, лишь немного уступающую по размерам первой, на левой. Хорошо, что до вен не добрались клыки лесных пластических хирургов. Оплошали серые.

Дальше промывал и зашивал раны по всему остальному телу – подрали ее знатно, живого места не осталось, учитывая царапины от когтей, даже грудь левую зашил. Тут я ничего не чувствовал. Во-первых, хоть она и женского пола, но не человек, а во-вторых – пациент. А так…

Зашив, замазал все йодом (весь флакон извел, царапин не счесть) и слегка забинтовал. Точнее, прижал к ранам бинтом, которого у меня всего один пакет, широкие листья с ближайшего куста исключительно для того, чтобы грязь не попала.