Фимбулвинтер. Пленники бирюзы - Юлия Скуркис Страница 4

Лой замер. Он не готов был к подобной сцене наяву, а не во сне. Он был смущён, растерян. И обескуражен. Потому что ведущая бриз-шоу оказалась совсем не такой, как он себе представлял.

Женщина почувствовала его взгляд. Обернулась, посмотрела укоризненно:

– Лой, отвернитесь, пожалуйста.

Он поспешно выполнил просьбу, стал рядом с Сейвером.

Минуту спустя, уже одетая, она подошла к ним. Вздохнула:

– Сандалии утонули.

Мужчины дружно уставились на её босые ноги, молочно-белые, с маленькими ступнями и остатками серебристого лака на ногтях.

– Плохо. Очень плохо, – нахмурился Сейвер. Перевёл взгляд на ноги Лоя. – Свои ботфорты не предлагаю, по размеру не подойдут. А вот гольфы можно попробовать.

– А как же я? – удивился Лой. – Я не смогу идти по лесу босиком.

– Придётся потерпеть.

– Нет, – покачала головой Айрилл, – так не годится. Нужно придумать что-нибудь другое.

– Что именно? Здесь, извините, обувных автоматов нет.

Айрилл ответила не сразу. Постояла, задумчиво почесала пальцем над переносицей. Решительно развязала кушак, протянула охотнику:

– Попробуйте разорвать это на две части.

И когда тот справился с прочной материей, села прямо на песок, начала обматывать ноги.

Сейвер смотрел на неё сверху вниз, следил за процессом «обувания» с неодобрением. А Лой пытался узнать в этой тощей, не очень-то молодой женщине в мятой мокрой тунике, с грязными слипшимися волосами, изящную теледиву. Старался и не мог. Айрилл больше не существовало, у его ног сидела Айна Лири. И было оглушительно больно и обидно от осознания хрупкой эфемерности красоты. Достаточно полуторачасовой прогулки по парку, чтобы она растрескалась и начала осыпаться. А река смыла её окончательно. И даже ипо как будто потускнел, обнаружил в себе ненужную жёлтую ноту.

Женщина закончила бинтовать ноги, встала, попрыгала, испытывая узлы на прочность. Посмотрела на Лоя… и догадалась, о чём он думает. Улыбнулась грустно:

– Что, такая я вам не нравлюсь? Больше не будете снить моё бриз-шоу?

Лой не ответил. Не знал, что сказать.

На полдороге к переправе они наткнулись на Риву. Очень рассерженную и негодующую. Но Сейвер не дал ей открыть рот. Спросил первым:

– А где мальчишки?

– Да я почём знаю?! Я в воспитатели не нанималась! Я…

– Рива, вы оставили детей одних в лесу? – Айрилл (нет, не Айрилл – Айна) подалась к ней.

– Да что с ними станется?

– Всё, что угодно! – буркнул Сейвер. – Я же объяснял, здесь связь не работает. Как мы их теперь найдём?

Они начали оглядываться по сторонам, будто в этом зелёном лабиринте можно было хоть что-то увидеть, кроме ветвей и листьев.

– А если позвать? – предложила Айна. – Нет, не через коммуникатор, просто так.

И закричала:

– Ялик! Рамир! Вы где?!

Все замерли от неожиданности. Голос её всё ещё походил на звон серебряных колокольчиков. Таким голосом хорошо нашёптывать нежные слова на ухо, петь колыбельную. Но, чтобы кричать в лесу, он не годился.

Зато у Ривы голос оказался подходящий, громкий и резкий:

– Ялик!!! Эй! А ну, отвечайте!

Это подействовало почти мгновенно.

– Мы здесь! – отозвались из чащи.

– Ну, я им задам трёпку! – пообещала Рива и рванула на голос.

И все поспешили за ней.

На поляну Лой вывалился последним. И остановился в восхищении – на краю лужайки высился громадный цветок. Широкие, мясистые листья были глянцево-гладкими сверху и ворсистыми снизу. Они ритмично, будто в такт неслышной мелодии, покачивались на длинных, чешуйчатых, отливающих бронзой черешках и переливались всеми оттенками сине-зелёной части спектра. Они будто струились в воздухе, притягивали, манили к себе. И аромат! Тонкий, изысканный, совершенно неуместный в этом примитивном лесу. И сильный. Даже на противоположном краю поляны Лой ощущал его. А ноги сами собой несли всё ближе и ближе.

Мальчишки стояли у подножья цветка, рассматривали что-то, белеющее в траве.

– Назад! – внезапно осипшим голосом закричал Сейвер. – Отойдите от него!

– А что это такое? – полюбопытствовал Ялик. – Здесь кости лежат. Настоящие!

Рива не оставила охотнику времени на объяснения. Подскочила к мальчишкам, вцепилась Ялику в плечо, оттолкнула от растения.

– Кто вам позволял сбегать, паршивцы?! Мало без вас неприятностей?

– Мы только хотели… – начал мямлить растерявшийся Ялик.

– Хотели! – передразнила его Рива.

Она не замечала, что делается за её спиной. Зато Лой видел превосходно. Листья цветка задрожали сильнее, черешки, те, что были поближе к людям, начали странно изгибаться, будто и не черешки это были. И вдруг один лист упал на плечи женщины, обхватил, будто мягкое покрывало, и… поднял её в воздух!

Всё случилось так быстро и неожиданно, что никто и вскрикнуть не успел. Рива взбрыкнула ногами, одна тапочка слетела, сделала замысловатый пируэт, шлёпнулась посередине поляны. И когда Лой, невольно проследивший за траекторией тапочки, вновь поднял голову, Рива была высоко. Лист пеленал её всё туже и туже. Вот руки женщины исчезли в его сине-зелёной мякоти, ноги… Ещё чуть, и края листа сойдутся, превращаясь в кокон… И лишь тогда Рива закричала.

В крике её было столько ужаса, что Лой попятился. Прочь, прочь с этой жуткой поляны, из этого кошмарного парка! Прочь, под защиту привычного, уютного Мегаполиса!

И Сейвер начал медленно отступать. И отступала Айна, успевшая подбежать к растению и схватить за руку Рамира. И отступал Ялик. Они пятились, не в силах оторвать взгляды от вздрагивающего, будто он пережёвывал добычу, листа. А Рива всё кричала и кричала.

Первым опомнился Рамир. Он вывернулся из рук Айны и бросился к растению. Другой хищный лист наклонился к нему навстречу, но мальчишка размахнулся палкой и что было силы врезал. Лист отпрянул, ему на подмогу потянулись собратья. Рамир едва успевал отбиваться от зелёных лап. Он дрался молча, ожесточённо. И было ясно, что проиграет это сражение – один против нескольких десятков.

Но тут уж и Ялик поспешил на помощь другу. Перехватил покрепче палку и тоже принялся молотить, вопя во всю глотку:

– Отпусти её, слышишь?! А ну отпусти!

Айна перестала пятиться, оглянулась на мужчин:

– Сейвер, Лой, что вы стоите?! Помогите!

Лой понимал, что как благородный рыцарь он обязан прийти на помощь женщине. Что не имеет права оставить её в пасти чудовища. Но мысленно видел себя самого, накрепко спелёнатого зелёным коконом, раздавленного, может быть, переваренного живьём… И от этого ноги наливались тяжестью. Не позволяли сделать ни шагу!