Зачем нам враги - Юлия Остапенко Страница 4

— Я спросил, — чеканя слова, проговорил Глориндель, — есть ли у тебя друзья.

Сильные хищные пальцы сжимали и разжимали рукоять кинжала, и этот неосознанный жест не сулил ничего хорошего. Натану уже приходилось видеть, как эльф убивает, и не хотелось наблюдать это снова. А уж тем более — испытать на собственной шкуре.

«Почему я? » — в тысячный раз подумал он, а вслух сказал:

— Нет. Теперь нет.

— Почему теперь?

Взгляд эльфа не менялся, и Натан счел безопаснее продолжать:

— У меня был... один друг. Больше его нет.

— Он умер?

— Да.

— Как и когда?

Трактирщик, не переставая кланяться, осторожно подсунул вторую тарелку. Глориндель, кажется, даже не заметил этого.

— Ну?

— Два года назад. Его... повесили.

— Вот как? Любопытно. Кто? За что?

Натан сглотнул, отвел взгляд. Проклятие, могли он подумать, что придется о таком говорить... снова... и с кем...

— Лорд Картер. За... разбой.

— Твой господин повесил твоего лучшего друга? И ты продолжил служить ему?

— Я присягал на верность. К тому же... казнь была справедливой.

— Что ж, я рад, что в провожатые мне дали такого преданного слугу, — вполголоса сказал эльф и улыбнулся одной из самых очаровательных своих улыбок — чистой и ясной, почти детской. — Ну, выпьем, что ли? В горле пересохло.

Натан молча разлил вино. Как всегда, он помрачнел после вынужденного упоминания о так и не зажившей ране, а эльф, казалось, уже через минуту забыл, о чем они говорили. Вино ему, как ни странно, понравилось, и он громко удивился тому, что в этом убогом клоповнике, где прислуживают одни недоумки, нашлось хоть что-то пристойное. Хозяин, услышав похвалу, снова стал раскланиваться. Натан невольно подивился гибкости его заплывшей жиром спины. Потом эльф принялся за солонину, которую также признал удовлетворительной. Как всегда, он повеселел резко и беспричинно, а доев, даже принялся что-то напевать — как понял через мгновение Натан, все тот же прилипчивый мотив.

Трактирщик, видимо, сочтя настроение гостя благодушным, подошел, все так же кланяясь, и сообщил, что, если угодно, комнаты готовы.

— Отлично! — сказал Глориндель и широко зевнул. — Вымотался я что-то за день.

Натан успел вздохнуть про себя с облегчением — еще один День закончился без особых происшествий, — когда от дверей донеслось конское ржание и окрик. Трактирщик мгновенно ринулся к выходу.

— Людно тут, — заметил Глориндель и снова зевнул. — А не скажешь... глушь такая... пошли?

— Пошли, — обрадовался Натан, вовсе не желая, чтобы новые постояльцы оказались людьми, знающими эльфов не только по старым сказкам.

Но радость его была преждевременной. Уже поднимавшийся было Глориндель, вдруг застыл, неотрывно глядя на дверь. Еще не обернувшись, Натан знал, кто вошел в нее: конечно же, баба, красивая, как эльфийка. За прошедшую неделю эльф домогался не менее десятка красоток разной степени свежести, всем им делая один и тот же подозрительный комплимент — подозрительный, потому что большинство женщин никогда не видали эльфиек, с коими их сравнивали. Натан каждый раз умолял Глоринделя быть осторожнее — не только потому, что в разгар любовных игр эльфу было не до того, чтобы прятать предательски нечеловеческие уши, но и потому, что девицы могли быть замужем. Пока им, правда, везло — ни одна из соблазненных Глоринделем красоток на наличие досадного обстоятельства в виде супруга не жаловалась.

А теперь везти, кажется, перестало.

Впрочем, девица и правда была хороша — статная, белокожая, с буйной гривой рыжих кудрей. Натан сомневался, что среди эльфов попадаются рыжие, но это не помешало Глоринделю уже через минуту сообщить девице, что она прекрасна, как эльфийка. Это заявление, похоже, несколько покоробило ее мужа — коренастого мужчину средних лет, с виду человека замкнутого и нелюбезного. Оба выглядели и держались как средней руки купцы, и внимание благородного господина им явно польстило — по крайней мере рыжей прелестнице, немедленно зардевшейся от комплимента и от того немного подурневшей.

Тщетно Натан посылал подопечному умоляющие, предупреждающие и угрожающие взгляды — Глориндель немедленно потребовал самого лучшего вина, подсел к столу, за которым устроилась купеческая чета, и принялся мило и непринужденно болтать. Мужчина сидел молча, набычившись, но не смея послать непрошеного собеседника подальше. Его жена млела и хлопала черными ресницами, то и дело выразительно потряхивая рыжими кудрями, а эльф заливался соловьем, уже через четверть часа обнаглев настолько, что его рука скользнула по женскому бедру. Купец, кажется, со своего места ничего не заметил, но Натану, одиноко сидевшему в стороне, все было превосходно видно. Он угрюмо потягивал вино, наблюдая за тройкой с чувством приводящей в ярость беспомощности. Будь Глориндель ниже его рангом, он бы, извинившись перед купеческой парой, вытолкал щенка взашей, а после всыпал по первое число, однако эльф был не только его подопечным, но и господином. А господин всегда прав... даже если по нему розга плачет.

— А что, сударыня, — заискивающе вглядываясь в снова раскрасневшееся, теперь уже от вина, лицо рыжей красотки, медово пропел эльф, — не проезжали ли вы перекресток с путевым камнем?

— Камнем? — Красотка захлопала осоловелыми глазками, повернулась к мужу, глуповато улыбаясь: — Дорогой, не проезжали ли мы перекресток с путевым камнем?

— Проезжали. Днем еще, — мрачно ответил купец. Натан обратил внимание, что он выпил заметно больше воркующей парочки. Не раз и не два его явно подмывало вмазать этому проклятому аристократу по смазливой роже, но духу явно не хватало, к тому же присутствие Натана его, похоже, смущало.

— А знаете, что там написано? — радостно спросил эльф. Купчиха на миг запнулась.

— Мы... не смотрели...

— И очень зря! Вас ведь предупреждали.

— О чем?.. — вскинулась купчиха; таинственно приглушенный голос Глоринделя, похоже, ее испугал.

— О том, чего вы лишитесь... Пойдя по правой дороге — жизни, пойдя по левой дороге — коня, пойдя прямо — друга... Я вот пошел прямо. А вы... сударыня... вы как пошли?

Рыжая прелестница, прекрасная, как эльфийка, сонно моргнула и, повернувшись к окончательно утонувшему носом в кружке мужу, удивленно спросила:

— Дорогой, а мы как пошли?

Глориндель захохотал. Натан вздрогнул — он всегда вздрагивал от смеха эльфа, резкого, звонкого и злобного. Этот недоносок умел улыбаться и как демон, и как безумный, и как невинное дитя, но смех у него был всегда одинаков.

— Милая моя, вы не только красивы, как эльфийка, вы еще и умны, как эльфийка!

— Правда? — порозовела купчиха и икнула.