Последняя битва - Клайв Стейплз Льюис Страница 4

– Это плот, – заметил король Тириан.

И это было так. Полдюжины великолепных, только что срубленных и очищенных от ветвей стволов были связаны в плот, который быстро скользил вниз по реке. Направляла плот водяная крыса с шестом.

– Эй, Водяная Крыса, что ты делаешь? – закричал король.

– Сплавляю бревна вниз по реке, чтобы продать их тархистанцам, сир, – ответила Крыса, касаясь лапой уха, как могла бы коснуться фуражки, будь она у нее.

– Тархистанцам! – прогремел Тириан. – Что ты имеешь в виду? Кто позволил рубить эти деревья?

Река в это время года неслась так быстро, что плот уже проплыл мимо короля и единорога, но Водяная Крыса обер­нулась и прокричала:

– По приказу Льва, сир, самого Аслана. – Она что-то еще добавила, но они уже не услышали.

Король и единорог уставились друг на друга; и в битвах им не было страшно так, как сейчас.

– Аслан, – сказал наконец король глухим голосом. – Ас­лан! Может ли это быть правдой? Может ли он приказать рубить священные деревья и убивать дриад?

Ну, а если дриады сделали что-нибудь ужасное… – про­ворчал Алмаз.

– Продавать их тархистанцам! – воскликнул король. – Это возможно?

– Я не знаю, – ответил единорог горестно. – Он не ручной лев.

– Мы должны пойти, – сказал король наконец, – и при­нять посланную нам судьбу.

– Это единственное, что остается, сир, – ответил единорог. Ни он, ни король не понимали в тот момент, как глупо с их стороны идти вдвоем. Они были слишком разгневаны, чтобы обдумывать свои поступки, и много горя принесла их опро­метчивость.

Внезапно король склонился к шее друга и притянул его голову.

– Алмаз, – сказал он, – что нас ждет? Ужасные мысли одолевают меня. Если мы сегодня умрем, это еще будет сча­стьем.

– Да, – ответил Алмаз, – мы жили слишком долго. На нас надвигается самое худшее. – Они постояли так минуту-дру­гую, а затем продолжили свой путь.

Они уже давно слышали «клак-клак-клак» топоров, сту­чащих по дереву, но еще ничего не видели, потому что взбирались на холм. Лишь дойдя до его вершины, они уви­дели перед собой всю равнину Фонарного столба. Лицо ко­роля побелело.

Прямо посредине древнего леса – а это был тот лес, где когда-то выросли деревья из золота и серебра, и дитя из на­шего мира посадило Дерево, защищавшее Нарнию – шла широкая просека. Она была похожа на глубокую кровоточа­щую рану в земле; там, где сваленные деревья тащили вниз к реке, оставались грязные борозды. На просеке работало множество разных созданий, слышалось щелканье кнута и видны были лошади, изо всех сил тянущие бревна. Но по­разило короля и единорога то, что половину толпы состав­ляли люди, а не говорящие животные. Еще их поразило то, что это были не белокурые обитатели Нарнии, а темноли­цые бородатые жители Тархистана, великой и жестокой страны, лежащей за пустыней к югу от Орландии. Конечно, в Нарнии можно было встретить одного-двух хархистанцев – купца или посла – потому что в те дни между Тархистаном и Нарнией был мир. Но Тириан не мог понять, откуда их здесь так много и почему они рубят лес в Нарнии. Он крепче сжал меч и обмотал левую руку плащом. Затем они быстро спустились вниз.

Двое тархистанцев правили лошадью, тянущей бревно. Как раз в тот момент, когда король добрался до них, бревно застряло в грязи.

– Работай, сын лени! Тащи, ленивая свинья! – кричали тархистанцы, щелкая кнутами. Конь тянул изо всех сил. Его глаза покраснели, он был покрыт пеной.

– Работай, ленивая скотина, – закричал один из тархи­станцев и с ожесточением ударил лошадь кнутом. И тогда произошла совсем ужасная вещь.

До этой минуты Тириан не сомневался, что лошади, ко­торых погоняли тархистанцы, были их собственные – не­мые, лишенные разума животные, такие же, как в нашем мире. Хотя ему было тяжело видеть запряженной даже не­мую лошадь, он, конечно же, больше думал об убийстве де­ревьев. Мысль, что кто-нибудь в Нарнии может запрячь од­ну из свободных говорящих лошадей, а тем более попробует на ней кнут, не могла даже закрасться ему в голову. Но когда жестокий удар обрушился на лошадь, та поднялась на дыбы и простонала:

– Глупец и тиран! Разве ты не видишь, я делаю все, что могу?

Когда Тириан осознал, что этот конь – один из его под­данных, то и он, и Алмаз пришли в такую ярость, что уже не понимали, что делают. Меч короля взлетел вверх, рог единорога опустился вниз, и оба рванулись вперед. Тархи­станцы упали мертвыми, один, пронзенный мечом Тириана, другой – пробитый рогом Алмаза.

– Господин Конь, господин Конь, – сказал Тириан, по­спешно обрезая постромки, – как удалось этим пришельцам поработить вас? Нарния завоевана? Была битва?

– Нет, сир, – тяжело дыша ответил конь. – Аслан здесь. Это по его приказу. Он приказал…

– Осторожно, король, – закричал Алмаз. И Тириан уви­дел, что тархистанцы, вперемешку с говорящими животны­ми, бегут к ним со всех сторон. (Те двое умерли без крика, и прошло несколько мгновений, пока другие поняли, что случилось). У большинства из них в руках были обнажен­ные ятаганы.

– Быстрее! Ко мне на спину! – воскликнул Алмаз.

Король вскочил верхом на своего старого друга, тот по­вернулся и поскакал прочь. Чтобы скрыться от врагов, Ал­маз дважды или трижды менял направление, затем пересек ручей и закричал, не замедляя бега:

– Куда теперь, сир? В Кэр-Паравел?

– Тебе тяжело, друг, – отозвался Тириан. – Позволь мне слезть. – Он соскользнул со спины единорога и оказался прямо перед ним.

– Алмаз, – сказал король, – мы совершили ужасный по­ступок.

– Нас спровоцировали, – ответил Алмаз.

– Напасть на них, ничего не подозревающих, без вызова, пока они были безоружны. Фу! Мы двое убийц, Алмаз. Я опозорен навсегда.

Алмаз опустил голову. Ему было слишком стыдно.

– И потом, – добавил король, – конь сказал, что это дела­лось по приказу Аслана. Крыса говорила то же самое. Все они говорят, что Аслан здесь. А что, если это действительно правда?

– Но, сир, как может Аслан приказывать такие ужасные вещи?

– Он не ручной лев. Что мы знаем о том, что он должен делать? Мы, двое убийц. Алмаз, я вернусь назад. Я отдамся в руки тархистанцев, и отдам свой меч, и попрошу их отве­сти меня к Аслану. Пусть он судит меня.

– Ты идешь на смерть.

– Ты думаешь, меня заботит, что Аслан осудит меня на смерть? – ответил король. – Это ерунда. Лучше умереть, чем жить в страхе, что Аслан пришел и оказался не похож на того Аслана, в которого мы верили и к которому стреми­лись. Представь себе, что солнце взошло однажды и оказа­лось черным.