Один из леса - Андрей Левицкий Страница 4

Черный Рынок – то еще местечко. Его центр, пропахший кострами, сладким дымком марихуаны, бензиновыми выхлопами, потом, порохом и кровью, называют Ставкой. Там обосновались Хан с приближенными и десяток-другой банд, составляющих костяк байкерской орды. В округе находятся стоянки других бригад, наемников, охотников, торговцев, они клубятся там, как пчелы вокруг улья, то удаляясь, то слетаясь к центру, устраивая временные лагеря иногда на границе Ставки, а иногда далеко от нее.

Что мне делать дальше? Я прошелся по сараю, перебрасывая кулон из руки в руку, размышляя. Когда друзей много, то это не друзья. Друг всегда только один – настоящий, а остальные, которых ты считаешь таковыми, на самом деле лишь знакомые и приятели. Несмотря на разницу в возрасте, Миха из учителя давно превратился для меня в друга. Единственного друга за всю мою жизнь.

Я вышел из сарая, поглядел, сощурившись, в ту сторону, куда укатили похитители. Отсюда до ядра Черного Рынка километров двенадцать, дойду засветло.

Надев на шею кулон, я перевесил ружье на грудь и захромал через луг.

Шум услышал на краю города, хотя какой там город – сплошные развалины. Среди груд кирпича и шлакоблоков высилась относительно целая пятиэтажка, и за ней что-то происходило. Оттуда доносились гул голосов, выкрики… Вроде не дерутся там, но все равно надо быть начеку.

Я на ходу достал перчатки, натянул. Кожаные, с тканевыми вставками и обрезанными кончиками пальцев. У перчаток был секрет – маленький, но хороший. А то на Черном Рынке всякое может случиться…

Нога разболелась не на шутку, но я старался идти быстро. По заросшему кустарником пустырю обогнул пятиэтажку и увидел толпу людей в черной коже, косухах и джинсах. По сторонам стояли тачки – в основном мопеды с мотоциклами, среди них пара раздолбанных грузовиков, укрепленный стальными трубами джип со срезанным верхом и легковуха с прибитыми к дверцам меховыми шкурами.

Много народу съехалось, судя по обилию автопарка, большинство окрестных банд подтянулось. Но зачем?

Толпа гудела и колыхалась, доносился гулкий голос – кто-то говорил в мегафон. Из-за голов я не видел, куда все смотрят. Оглядевшись, забрался на балкон пятиэтажки. Сквозь сломанную дверь открывался вид на давно разграбленную квартиру. У стены мерцали бледно-зеленым три изогнутые кристаллические колонны, отдаленно смахивающие на стеклянные деревья. Кривые, с наростами и ответвлениями, они мягко светились, внутри них то гасли, то разгорались изумрудные сгустки. Жеоды, так эти штуки называются. А все вместе – аномалия «кристалл». Она радиоактивная и чаще всего возникает в помещениях. У старой аномалии жеоды светятся синим, ну а бледно-зеленый цвет говорит о том, что «кристалл» молодой и пока не излучает. Но и пользы от него нет: артефакты он еще тоже не формирует.

Вообще, всякие странности на планете начались незадолго до Пандемии, когда люди впервые обратили внимание на разрастающийся Лес. Я этого почти не помнил, но Миха говорил, что тогда стали появляться новые виды бактерий, насекомых, резко ускорились мутации, из-за чего вдруг полезло всякое ранее не виданное зверье. А потом ученые выступили с заявлением, которое всех поставило на уши: на территориях, захваченных Лесом – в то время он еще не был настолько опасен и люди могли перемещаться по нему, – происходит ускоренное разложение и переработка токсичных веществ. То есть Лес растворял в себе разное дерьмо, отходы, мусор и химикаты, которые мы тогда в огромном количестве производили. И потом создавал из них странные аномалии, иногда возникающие даже в местах, которые он вроде бы еще не захватил. Объяснений этой удивительной способности Леса было много. Некоторые считали, что его корни и мицелии успели протянуться под землей на десятки километров под «чистыми» территориями. Другие – что Лес через электромагнитное поле Земли способен дистанционно влиять на геофизические условия и таким способом подготавливает новые районы для своей экспансии.

Разговоры на эти темы вечером у костра любил вести Михаил, он же заставил меня прочесть несколько учебников, найденных в заброшенной школе. А если откинуть все эти умничанья, то можно сказать одно: аномалии любых видов – штуки неприятные и почти всегда смертельные.

Хотя не очень-то уютно торчать рядом с «кристаллом», но этот был пока не опасен, если только не хвататься за жеоды. Из-за раненой ноги я не хотел перебираться на другой балкон, поэтому уселся верхом на ограждении и приставил ладонь козырьком ко лбу.

Толпа окружала давно пересохший круглый фонтан, в центре него была дощатая платформа, на ней – хворост, а сверху лежал чернобородый мужик в одних штанах. Огромное бледное пузо его выпирало кверху. Рядом на платформе пританцовывал патлатый малый в джинсовых бриджах и высоких «ковбойских» сапогах. Он орал в мегафон:

– Солдат – это профессия! Боец – черта характера! Воин – состояние души! Боха Хмель был могучим воином! Безвременно покинул он ряды Великой Орды, и горе наполняет наши сердца! Пуля подлого бродяги оборвала жизнь Бохи! И не радует нас, что бродягу того приколотили гвоздями к дереву, ничто не вернет нам нашего друга и соратника! Вечная память тебе, Боха Хмель, вечный почет и уважуха до скончания времен!

Толпа загудела громче. Патлатый поднял над головой усеянный заклепками черный ремень, с которого свисали чехлы для ножей и кобуры.

– А вот и ремень нашего безвременно почившего Бохи, который сразу после похорон пойдет с молотка! Как и косуха неудержимого Бохи из кожи пятнистого хряка, а еще его сапоги и платок! И главное: помповый ствол могучего Бохи Хмеля, великого воина и покорителя мутантов!

С этими словами ведущий церемонии бросил ремень в руки пританцовывающей неподалеку от платформы длинноногой девицы в шортах и меховой курточке, надетой на голое тело. Рядом, под охраной трех вооруженных мужиков в черных касках, стоял стол с разложенными вещами покойного. Подхватив звякнувший пряжками ремень, девица призывно помахала им, качнула бедрами, будто предлагала в придачу к ремню и себя, и положила на стол.

Миха называл кочевников новыми варварами из-за дикарских обычаев Черного Рынка. Поговаривали, что некоторые банды даже занимаются жертвоприношениями, уж не знаю, человеческими или нет. Байкеры считали, что вещам, которые долго носил знаменитый боец, передается его сила. Якобы обычная косуха или даже бандана, перешедшая к тебе от преждевременно скончавшегося крутого громилы, может спасти от пули… Кто поверит в такое? А среди кочевников многие в это верили. Экипировка какого-нибудь выдающегося кочевника либо сжигалась вместе с ним, чтобы в загробной жизни у него оставались вещи, делающие его сильнее, либо сразу на похоронах продавалась желающим, это зависело от предсмертных распоряжений покойника, а также от решения его приспешников и близких.

Патлатый в джинсовых бриджах торжественно извлек из кармана большую золотистую зажигалку. Блеснул огонек.

– Настало время позажигать! – заорал он, и толпа взревела:

– Да будет огонь!!!